Кардвейл вошел в гостиную, налил себе бренди, зажег огонь в камине, затем опустился в кресло и погрузился в размышления.

Ему пришло в голову, что следует продать этот дом. Теперь он никому не нужен. Нет ни братьев, ни сестер, ни детей, для которых стоило беречь его. Но мысль о продаже дома ужаснула Кардвейла. Дом был его святыней.

Он задержался на этой мысли, и интуиция привела его к решению. Он не станет продавать коттедж. Вместо этого он найдет близкого по духу человека, с которым будет жить в этом доме.

Мысли Кардвейла перешли на Элли. Ради собственного душевного спокойствия надо что-то для нее сделать.

Глава 8

Сэр Чарлз мог сообщить Джеку перед его отъездом из Парижа только то, что Элли снимает меблированные комнаты в доме на Генриетта-стрит. Там она останавливается всякий раз, когда оказывается без работы. Что ж, ему почти по пути, подумал Джек. Генриетта-стрит находится по одну сторону Оксфорд-роуд, а Парк-стрит, где стоит его дом, — по другую. Это расстояние можно пройти пешком меньше чем за полчаса.

Джек мог отправиться в Оксфорд — тоже недалеко от города — и сначала поговорить с ее братом. Но, обдумав ситуацию, решил, что это только рассердит Элли или по меньшей мере насторожит. Для всех будет лучше, если ему удастся расположить ее к себе, и в разговоре с Робби она будет его союзником. Она должна понимать — или придется ее в этом убедить, — что Робби должен вернуть себе доброе имя.

Расположить Элли к себе? Склонить на свою сторону? Джек понятия не имел, как это сделать, несмотря на веру сэра Чарлза в силу его убеждения. Если обаяние и искренность не помогут, придется перейти к угрозам. Но в прошлом подобный прием никогда на нее не действовал. Почему это должно измениться теперь?

В его мыслях причудливо сплеталось прошлое и настоящее. Воспоминания, надо отдать им должное, развлекли его во время пятичасового пути из Дувра.

Благополучно добравшись до Лондона, Джек появился на Парк-стрит, как раз когда его бабушка и сводная сестра Каро возвращались с прогулки по магазинам. Увидев их, Джек удивился, поскольку считал, что они останутся в провинции еще месяц, до начала светского сезона. Каро, которой только что исполнилось семнадцать, ждала этого с нетерпением. Ей предстояли первый выход в свет, многочисленные балы, приемы и прочие развлечения. Интересно, ее заставило приехать в Лондон нетерпение, или была другая причина, заставившая изменить прежние намерения?

После традиционных поцелуев и приветствий Джек спросил о Френсис, вдове покойного брата. Она гостила у родителей в Уэльсе, раньше чем через две недели ее не ждали. Это было большим облегчением. Общение с Френсис в Лондоне было для него тяжким испытанием. Она считала, что он должен повсюду сопровождать ее. Отдав слугам пальто и покупки, бабушка отправилась в свою гостиную, где в камине уже весело горел огонь. Она велела лакею принести чай, и, как только за ним закрылась дверь, в разговор вступила Каро. Ее темные глаза весело поблескивали. С присущим ей озорством она спросила:

— Ну, где же невеста? И не говори, что ты все еще холостяк! Горничная! Только этого нам не хватало!

Улыбка Джека была немного натянутой.

— Не перестаю удивляться, какое удовольствие благородные дамы находят, пересказывая грязные сплетни. Мне нужно было чаще мыть тебе рот, когда ты была ребенком.

— Это не ответ, — запротестовала Каро.

Бабушка, которая обычно призывала Каро к порядку, смотрела на него с таким же живым интересом, как и его сестра.

Джек прикрыл глаза.

— Так вот зачем вы вернулись в Лондон! Чтобы выспрашивать подробности о пустяковом инциденте, раздутом до небес. Что вы слышали?

— Что ты и Элли Бранс-Хилл провели ночь в твоих апартаментах в Пале-Рояле, — ответила бабушка.

— Я спас ее из неожиданно вспыхнувшей драки, — небрежно повел плечом Джек, — вот и все.

— Слава Богу, у тебя хватило здравого смысла не сделать этой женщине предложение, — сказала Каро.

В голосе сводной сестры, в ее словах было что-то, задевавшее Джека.

— Позвольте мне уточнить, иначе недоразумения будут нарастать как снежный ком. Мисс Бранс-Хилл не горничная, а респектабельная компаньонка.

— Если она такая респектабельная, — придралась к его словам Каро, — что она делала ночью в Пале-Рояле, когда ей следовало быть в постели?

— Каро! — увещевала внучку бабушка. — Ты не должна верить всему, что рассказывают твои подруги. Я уверена, что этой буре в стакане воды есть вполне разумное объяснение. — Повернувшись к Джеку, вдовствующая графиня Роли пояснила: — Подруга Каро, дочка Кортни, сейчас с родителями в Париже. Вот почему твоя сестра так осведомлена. Я уверена, что большей частью все это чепуха и ты объяснишь недоразумение.

— Спасибо, — ответил Джек. — Мне остается лишь добавить, что единственная причина, по которой вы не можете пожелать мне счастья в семейной жизни, заключается в том, что эта девушка ни за что на свете не примет мое предложение.

Ошеломленные, бабушка и сестра молчали, не зная, что сказать. Бабушка опомнилась первой. Сухим тоном она заметила:

— Надеюсь, это послужило тебе хорошим уроком! Но, слава Богу, есть женщины, у которых на уме не только богатство и положение в обществе. Ничего другого я от Элли не ожидала. Еще девочкой она болезненно воспринимала любое проявление снисходительности. Не могу сказать, что это хорошо, но…

— Бабушка, — воскликнула Каро, — вы знаете эту девушку? Губы пожилой женщины дрогнули, потом она улыбнулась:

— Можно сказать, я знала ее еще до ее рождения. Это все, что тебе удастся у меня выведать, пока я не поговорю с Джеком. Каро, тебе нужно проверить, все ли готово к вечеру. — Джеку бабушка пояснила: — Я устраиваю музыкальный вечер для ближайших подруг Каро и их родителей. Мои знакомые тоже приедут. Для твоей сестры это будет нечто вроде проверки, как она сумеет держаться в светском обществе. Будет генерал Бэрд и…

— Генерал Бэрд, — с чувством сказала Каро, — отсталый и старомодный. Он только и говорит о сражениях. Никогда не знаю, что ему сказать.

— Попытайся с ним пофлиртовать, — без всякого сочувствия посоветовал ей брат. — На старых чудаков вроде меня это всегда действует.

— Надеюсь, ты к нам присоединишься, Джек? — сказала бабушка.

— К сожалению, — ответил внук, радуясь возможности избежать скучной обязанности слушать пение и игру Каро и ее подруг, — у меня уже есть договоренность.

— С мисс Бранс-Хилл? — с напускной скромностью поинтересовалась сестра.

— Каро! — Бабушка указала на дверь. — Сейчас же! Испустив томный вздох, Каро встала.

— Есть много способов заманить мышку в ловушку, — мрачно сказала она и вышла из комнаты в тот момент, когда лакей принес поднос с чаем.

— Поставьте сюда, Симпсон, — сказала бабушка. Пока бабушка разливала чай, Джек, откинувшись на спинку кресла, разглядывал ее. Для восьмидесятилетней женщины она выглядела удивительно молодо. Вдовствующая графиня признавалась, что ее девичий цвет лица — иллюзия, он зависит от флаконов и пузырьков на ее туалетном столике. Но умный взгляд живых голубых глаз и гибкая фигура не были плодом косметического искусства.

Джек машинально взял из рук бабушки чашку. Хотя он был равнодушен к чаю, ритуал был привычен и вызывал множество приятных воспоминаний. Мальчиком он часто пил чай с бабушкой. Ее комната казалась теплее и уютнее любой другой в доме и была островком безопасности, где он мог высказывать свои мысли без страха, что его станут презирать. В детстве он считал, что бабушка — мать его мамы. Она так не походила на его отца, что Джек не мог заметить никакого сходства ни во внешности, ни в манерах.

Когда мать Джека умерла, бабушка ненадолго переехала в родовой дом, чтобы заполнить пустоту. Его отец снова женился — в памяти Джека всплыла холодная женщина, — и все тепло дома потихоньку исчезло. Во втором браке у отца родилась дочь Каролина, но ее появление никак не повлияло на него. К дочери он относился так же сдержанно, как и к сыну. Положение детей различалось лишь тем, что Джека строже воспитывали. Но самая строгая дисциплина выпала на долю первенца, старшего брата Джека Седрика.

— О чем ты думаешь? — спросила бабушка.

— Что? — невпопад сказал Джек.

— У тебя такой мрачный вид.

— Я думаю о Седрике. — Он отпил глоток чаю. — Я прошел войну и вернулся без единой царапины. Это несправедливо.

— Седрик никогда не был крепким. У него была слабая грудь, как и у твоей матери. В сущности, он во многом походил на мать. — Легкая улыбка скользнула по губам пожилой дамы. — Он так старался стать таким, каким его хотел видеть отец. Этого не случилось. Природу не переделаешь.

Ее голубые глаза затуманились, она тихо вздохнула. Подняв глаза, бабушка продолжила:

— Твой отец был злейшим врагом самому себе. Он был одинок, и в этом ему некого винить, кроме себя. Но хватит об этом. Я знаю, что ты пришел ко мне не для того, чтобы удовлетворить мое любопытство. Что ты хочешь узнать?

Да, бабушка Ригг не глупа. Джек не мог удержаться от улыбки.

— Я хочу знать все, что тебе известно об Элли Бранс-Хилл и ее семье. Не питай надежд, бабушка. Я не все сказал Каро. Не только Элли ни за что не примет моего предложения. Это чувство обоюдно.

Взгляд бабушки стал пристальным.

— Ты не хочешь пояснить свое заявление?

— Нет!

— Мне неприятно было бы думать, что чувства Элли задеты.

— Бабушка…

— Хорошо. Но хотя бы объясни, почему ты хочешь знать о ней. Если ты не собираешься жениться на этой девушке, к чему беспокойство?

Джек не хотел упоминать о трудностях Робби, поэтому рассказал все, что посчитал нужным.

— Я обязан убедиться, что она не слишком пострадала из-за этого глупого приключения.

— Что ты станешь делать? — Бабушка отпила глоток чаю.

— Сегодня днем отправлюсь к ней. Бабушка поперхнулась.