Как водится, мама и я-я оказались единственными, кто настоял, чтобы им позволили вместе с детьми прокатиться на Лаванде. Их ничуть не волновала наша безопасность. Просто не хотелось упустить возможность покататься на слоне.
Когда настала наша очередь, мы поднялись по ступенькам на деревянное возвышение, построенное для того, чтобы сажать детей на спину Лаванды. Мама стояла рядом со мной, держа за руку моего младшего брата Бейлора. Тогда ему, вероятно, было годика четыре. Помню, что мама надела на него рубашечку в красно-белую полоску и маленькую соломенную шляпу, а на нас — то, что считала самыми подходящими нарядами для езды на слонах.
— Сидда-крошка, — сказала мама, — твоя очередь. Давай.
Я еще раз взглянула на Лаванду, чья огромная спина оказалась достаточно просторной для Лулу, Малыша Шепа и Бейлора. Не знаю, что произошло, только я оцепенела.
— Ну же, дружище, — повторила мама.
Помощница погонщика слонов протянула руку, чтобы помочь взобраться на Лаванду. Но я была парализована.
— Сидда, мивочка, не порти компанию. Присоединяйся к нам.
Сидда снова глотнула шампанского.
— Должна ли я объяснять, что прослыть некомпанейским человеком означает смертный грех в Религии Виви? Это одиннадцатая заповедь, которую Моисей забыл принести с горы: Не Будь Некомпанейским Человеком.
Погладив по голове Хьюэлин, она продолжала.
— Не могу, мама, — прошептала я. — Мне страшно.
— Подождешь нас здесь? — спросила мама. — Не побоишься?
— Нет, мэм, — прошептала я, униженно опустив голову.
— Ну ладно, — кивнула она и взобралась на Лаванду.
И с каждым шагом слонихи мой ужас рос. Они все погибнут. Она их убьет. Лаванда сбросит их и затопчет. Раздавит, как муравьев, и размажет тела по только что подсохшему асфальту.
Я спустилась с возвышения, но, оказавшись в толпе, нигде не смогла найти я-я. Народу было слишком много, и вокруг я видела только незнакомые лица. И все эти люди были выше меня. Впервые за все годы жизни в нашем городке я оказалась в толпе и не смогла обнаружить ни единого знакомого человека.
Я кое-как выбралась из толпы и остановилась, потому что не смогла отыскать взглядом ни Лаванду, ни родных, даже если вставала на цыпочки. И еще было ужасно жарко. Так жарко, как ни разу в жизни. Асфальт раскалился, едва не кипел и обжигал ступни даже сквозь подошвы туфелек.
Сжав ключик со слоником, я отправилась на поиски маминого «тандерберда». И твердила себе, что нужно было поехать вместе со всеми на слоне. Уж лучше умереть вместе с мамой, чем благополучно оказаться на земле без нее. Если я потеряю Бейлора, Малыша Шепа и Лулу, сразу умру. И если потеряю маму, тоже умру.
Я проходила через ряды машин, выглядывая красную косынку на антенне маминой машины.
«Святой Антоний, святой Антоний, будь милостив, оглядись. Что-то потерялось и должно найтись, — повторяла я молитву, пока не отыскала «ти-берд». Металлическая ручка дверцы так нагрелась, что было больно за нее браться. И хотя окна были опущены, я едва не потеряла сознания от духоты. Поскорее схватила пляжное полотенце, которое мама держала в машине, и расстелила на сиденье водителя. Повертела руль, воображая себя взрослой, нажала клаксон, включила радио. Сделала вид, что закуриваю. Потом ударила по тормозам и завопила: — Будь оно все проклято! Прочь с дороги!»
Но все это время не могла унять мрачные мысли. Что я буду делать, когда сообщат, что мама мертва? Как найду папочку? Удочерят ли меня я-я? Закрыв глаза, я мысленно умоляла Лаванду: «Пощади их, Лаванда. Пожалуйста! Не убивай маму!»
Я ощутила запах мамы еще до того, как увидела ее. К тому времени я успела задремать на водительском месте, и разбудил меня именно запах. Я мгновенно его узнала. Аромат, присущий только ей. «Коппертоун»[85] и солнце на коже, что-то еще неуловимое, лосьон Джергена и духи «Ове». Я открыла глаза, и ее рука легла на мое плечо. Она стояла возле машины. Я выпрыгнула на асфальт и уткнулась головой в ее бедро.
— Ты жива, мама! Ты не умерла!
Она подняла мои волосы и подула на затылок.
— А что, уже распространились слухи о моей безвременной кончине? — засмеялась она, вынимая из переносного холодильника пиво и холодную колу. — Мивочка, ты пропустила приключение всей своей жизни.
Она осторожно прижала холодную бутылку к моей шее, и я зажмурилась от счастья.
Позже, когда наш караван пустился в обратный путь, мама объявила:
— Плевать мне, если они выстроят здесь даже «Сакс» с Пятой авеню! Никакой торговый центр не доставит мне столько радости! Им следовало бы купить Лаванду для города, вместо того чтобы строить идиотский центр для толпы со всей округи!
— Лаванда уезжает, — объяснил Малыш Шеп. — Она приехала только на день.
— Лаванда Великолепная очень занятая слониха, — пояснила мама.
— А она узнает меня, если мы снова встретимся? — спросила Лулу.
Мама немного подумала:
— Вопрос в том, узнаете ли вы Лаванду.
Я сидела впереди, держа на коленях Бейлора. И вдруг ужасно пожалела о том, что не поехала. Я смотрела в огромные глаза Лаванды, а она смотрела на меня. Я просила не убивать маму, и она меня послушала. Лаванда предложила мне возможность прокатиться на ее широкой спине, а я ее отвергла.
И тут я расплакалась.
— Сидда, — удивилась мама, — что это с тобой?
— Неважно себя чувствую, — промямлила я, не желая признаваться, как мне горько, особенно в присутствии других, которые тут же начнут издеваться и обзывать трусихой.
Мама выудила из сумочки бумажную салфетку, дала мне и пощупала мой лоб.
— Жара вроде нет.
Но я продолжала заливаться слезами. Столкнула Бейлора с коленей и заставила переползти на и без того перегруженное заднее сиденье машины.
Когда мы приехали в Пекан-Гроув, остальные дети немедленно стали изображать слонов. Мама вышла из машины, но я осталась сидеть. Оттянула верх купальника и спрятала в него лицо. И чувствовала, как слезы капают на мой горячий живот.
— Не испытывай моего терпения, подруга, — предупредила мама. — Либо объясни, в чем дело, либо не реви.
— Хочу покататься на Лаванде, — промямлила я в свой купальник. Мама наклонилась ближе.
— Вытащи голову из чертова купальника и объясни по-человечески. Ты никогда ничего не добьешься в жизни, если будешь так бормотать.
— Я умру, если не покатаюсь на Лаванде, — призналась я.
— А почему отказалась, когда была твоя очередь?
— Не знаю. Испугалась.
— Что испугало тебя, мивочка? — спросила она, садясь на траву, рядом с подъездной дорожкой.
— Посмотрела на Лаванду и перепугалась, а потом вы все уехали и я подумала, что она вас затопчет.
— Вот как? — усмехнулась мама. — Но аллигаторы могут добраться до тебя в любом возрасте. Худшее, что ты можешь сделать, — это струсить. Понимаешь, о чем я?
— Да, мэм.
— А теперь ты просто умираешь от желания покататься на Лаванде, верно?
Я кивнула.
— Иначе не сможешь жить в мире с собой, верно?
— Да, мэм. Именно так.
Я испытывала невероятное облегчение оттого, что она читает мои мысли. И сразу перестала плакать.
— Ладно, — вздохнула мать, нажимая клаксон. — Пора приводить в исполнение План 27-В.
Каро, уже вошедшая в дом вместе с остальными, высунула голову из двери.
— Что стряслось, подруга?
— Мы с Сиддой собираемся кое с кем поговорить насчет с-л-о-н-а. Вернемся позже. Креветки в холодильнике, водка в морозилке, печенье в банке. Мой дом — ваш дом.
Я снова уселась, и мы с ревом помчались в направлении Луизианы.
Парковка почти опустела. Погонщик поливал из шланга ноги Лаванды. Помощница громоздила перед слонихой гору сена. Я завороженно наблюдала, как Лаванда захватила хоботом охапку сена и сунула в пасть.
— Привет, сэр, — произнесла мама. — Понимаю, что у вас был тяжелый день и все вы устали. Но не могли бы вы оказать нам большую услугу, прокатив мою девочку?
Погонщик что-то осматривал на толстой ноге Лаванды.
— Нет! — отрезал он не оборачиваясь.
Я тоже присмотрелась. Между пальцами слонихи застряли кусочки асфальта.
— Всего одна коротенькая поездка, — не унималась мама. — Конечно, я с удовольствием вам заплачу. Подождите секунду, сейчас приду.
Она убежала и, вернувшись с сумочкой, вытащила бумажник.
— Вот. Два доллара семьдесят два цента.
— Ни за что, — отказался погонщик. — Это стоит дороже. Девочка устала, а нам сегодня еще ехать в Хот-Спрингс, штат Арканзас.
Это он Лаванду называл девочкой!
Мама рылась в бумажнике, выискивая монеты. Но там были только папины платежные карточки. Во времена моего детства у мамы не было своего текущего счета. Она полностью зависела от многочисленных счетов отца и его щедрости.
— Вряд ли вы согласитесь принять чек, — пошутила мама. — Как насчет зеленых марок[86]?
— Вот что, дамочка, у меня и без вас работы полно, — буркнул он. Я была вне себя от горя.
— Не подождете, пока я вернусь с деньгами? — настаивала мама.
— Зависит от того, сколько ждать.
— Дайте нам пять минут.
Мы прыгнули в машину и помчались к бензоколонке Джонсона, в самом конце торгового центра, там мы всегда покупали бензин. Одно из тех мест, где, заправив машину, мама просто говорила: «Запиши на счет Шепа, мивок».
Мама подкатила к конторе, где под календарем с голыми девочками сидел мистер Лайл Джексон.
— Мне нужны наличные, Лайл, — попросила мама. — Не дашь мне пять долларов? Запишешь на счет Шепа.
Мистер Лайл поднял со стола «дворник» и повертел в руках. На маму он не смотрел.
— Простите, миз Виви, — пробормотал он. — Не могу.
"Божественные тайны сестричек Я-Я" отзывы
Отзывы читателей о книге "Божественные тайны сестричек Я-Я". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Божественные тайны сестричек Я-Я" друзьям в соцсетях.