Четырехлетняя Сидда все еще не оправилась от бронхита и задает столько вопросов, что хочется отвесить ей оплеуху, потому что у меня нет времени на разговоры и потому что трехмесячный Бейлор все еще не спит по ночам. А трехлетний Малыш Шеп снует повсюду так проворно, что за ним не уследишь. Ползает быстрее, чем ходят взрослые, и способен пробраться к двери и вылезти на подъездную аллею, прежде чем я успеваю подтереться. Двухлетняя Лулу Уокер непрерывно ест. Ненасытная глотка. И если я еще раз услышу: «Мама, я голодна», — непременно ее убью.

Шеп торчит в охотничьем лагере, стреляет уток. Там нет даже чертова телефона!

Если я спрашиваю отца своих детей, когда он вернется, получаю в ответ:

— Вернусь когда вернусь.

Я даже не могу заставить себя поговорить с я-я о том, как мне осточертели четыре маленьких чудовища. Не хочу, чтобы мои лучшие подруги знали, что я сыта по горло. Однажды я попыталась объясниться с Каро.

— Скажи Шепу, что тебе нужно больше свободного времени, — посоветовала она.

Но это все не то. Если мне нужно уехать, я могу в любое время нанять приходящую няню. Но этого недостаточно. Я по-прежнему буду чувствовать себя ответственной за них.

Ну а пока у меня есть Мелинда, чернокожая няня — великанша, которую дети называют Линдо. Она встречала меня из больницы с каждым младенцем. Мои дети привыкли к ней.

И я тоже.

Мелинда прожила у нас три месяца. Нянчила Бейлора, а потом ушла. Ей нужно было присматривать за другим ребенком.

Я умоляла ее остаться. Стояла в кухне и просила:

— Ты нужна мне, Мелинда. Не можешь объяснить миссис Куинн, чтобы искала другую няню? Она кого-нибудь найдет.

— Никак нельзя, — твердила она. — Я нянчила двух малышей миссис Куинн, и она на меня рассчитывает. Уже приготовила мне комнату. Миссис Куинн всегда отводит мне прекрасную комнату.

— Хочешь сказать, не то что я? Понимаю, она маленькая… прости, это не настоящая спальня. Но другой в этом доме просто нет. Я закажу новую кровать, если хочешь, куплю новые шторы, только скажи, что тебе нужно. Я понятия не имела, что тебе не по душе твоя комната. Дело в кровати? Знаю, кровать не слишком хороша.

Но она молча возвышалась надо мной в своей крахмальной белой униформе, такой ослепительно чистой, что от нее еще несло «Хлороксом».

— Дело не в этом, миз Виви, — вымолвила она наконец. — Просто вот-вот родится другой малыш, о котором нужно заботиться. Я не могу остаться. Сидела с беби Бейлором целых три месяца, как с другими вашими детьми.

На счастье, чудовища пока что спали. В доме было тихо. Только негромко жужжал холодильник. Я не хотела умолять цветную женщину помочь мне, но ничего не могла с собой поделать.

— Мелинда, я тебя заклинаю. Пожалуйста, не уходи. Я не могу в одиночку ухаживать за четырьмя детьми. Пожалуйста, пожалуйста, не уходи. Я заплачу сколько потребуешь. Заставлю мистера Шепа купить тебе машину. Как насчет машины?

Мне показалось, что она вроде сдается. После всего, что я сделала для нее и ее семьи, могла бы и согласиться!

— Миз Виви, — заявила она, — это ваши дети, вы за ними и присматривайте.

Я положила голову на руки и улеглась на рабочий стол. Весь дом провонял детским питанием. Детское питание — это все, что я обоняла последние четыре года. Детское питание, детское дерьмо и детская рвота.

Мелинда вынула из холодильника три бутылочки.

— Подогрей их в маленькой кастрюльке и дай бутылочку Сидде. Да-да, знаю, она уже большая, но зато спокойнее ведет себя, если все четверо едят одно и то же, когда просыпаются днем.

— Да, мэм, — кивнула Мелинда.

Мое сердце начало пропускать удары, а в живот словно ударили кулаком. Я вся чесалась с головы до пят. Разодрала кожу едва не до крови. И сказала себе, что нужно быть готовой. Готовой к тому, что Мелинда бросит меня на растерзание чудовищам. Я справлялась с двумя, верно? И с тремя тоже, пока ждала четвертого. Ведь справлялась?!

— Миз Виви, хотите, я и вам подогрею что-нибудь? Вам нужны силы.

— Нет, спасибо, Мелинда. Может, попозже? Пока выпью колы.

— Только и делаете, что тянете эту кока-колу, — проворчала Мелинда. — Нужно когда-то и поесть.

Я вынула из холодильника алюминиевый подносик со льдом и подставила под воду. Взяла низкий хрустальный стакан и наполнила колой. Она успокаивала желудок: единственное лекарство, которое неизменно действовало, как бы ни бунтовал мой несчастный желудок. Я пила так много колы, что приходилось прятать бутылки от Шепа и матери. Не хотела слышать их упреки.


Уже начинало темнеть, и дождь лил еще сильнее, когда я посадила детей в машину и повезла Мелинду домой. Остановилась перед ее хибаркой и даже не выключила зажигание. Из дверей выбежали двое длинноногих мальчишек лет восьми-девяти. Я и не знала, что у нее такие маленькие дети! Впрочем, они могли быть и внуками. С этими цветными никогда не скажешь наверняка.

— Мелинда, — спросила я, — может, ты передумаешь? Могла бы навестить родных, а я вернусь позже и заберу тебя.

— Нет, миз Виви, не могу я подводить людей. Мне нужно думать о своей работе. А если вот так подведу вас, когда снова соберетесь рожать?

Я не верила собственным ушам. Смотрела на негритянку, и руки зудели дать ей по физиономии.

— Ладно, Мелинда, — кивнула я. — Понимаю. Не дай Бог мне помешать твоей карьере!

Я дала ей на чай последнюю десятку, и она вылезла из машины, держа над головой развернутую газету, чтобы не слишком промокнуть.

— М’дорогая! О, м’дорогая! — кричали мальчишки, обнимая ее и вырывая из рук чемодан.

Но тут Сидда, сообразив, что Мелинда ее бросает, оглушительно взвыла.

— Не уходи, Линдо! — визжала она, пытаясь выбраться из машины. Со стороны казалось, что ребенка зверски избивают. Можно было подумать, уходила я, а не какая-то цветная нянька!

— Ш-ш-ш, мивочка, — уговаривала я Сидду. — Останься в машине. Идет дождь. Мама купит тебе бумажных куколок.

Но Сидда выбралась наружу, и не успела я глазом моргнуть, как Малыш Шеп тоже удрал. Оба поплелись за Мелиндой под проливным дождем.

О Господи, и кругом никого, кроме грязных дворняг, стоявших у крыльца. Не хватало еще, чтобы моего ребенка укусила бешеная цветная дворняга! Не хватало еще, чтобы бронхит перешел в воспаление легких!

— Немедленно вернитесь! — заорала я. — Сейчас же вернитесь!

Но тут Бейлор услышал мои вопли и залился плачем. И это после того, как Мелинде только удалось его утихомирить! Одна Лулу вела себя как ангел! Сидела сзади и досасывала уже третью бутылочку.

Пришлось выйти из машины и ступить прямо в лужу. Здесь, в Сэмтауне, не было ни одного чертова тротуара, а я, как на грех, надела почти новые замшевые туфли.

На крыльце Мелинды оказалась целая компания разодетых как на праздник цветных.

— Эй, Мелинда! — кричали они с уханьем и свистом. — Давай сюда, девочка. Мы только тебя и ждали, солнышко! Жареные цыплята так и просятся с тарелки прямо в рот!

— О, гляди-ка, да меня встречают! — обрадовалась Мелинда. — Вот это здорово!

Судя по тону, она уже забыла обо мне и моих детях! Словно нас вообще не существовало!

— Мелинда, — окликнула я, откидывая со лба мокрые волосы, — не будешь так добра помочь мне посадить детей в машину?

— Конечно, мэм, — кивнула она и отдала сумку одному из мальчишек. — Идите на крыльцо. М’дорогая сейчас придет.

Меня всегда поражала манера цветных обращаться к матерям «м’дорогая» — сокращенное от «мама дорогая». Не знаю, где они этого набрались.

Мелинда подхватила сразу обоих и отнесла к машине. Дети ни на секунду не смолкали. Господи, мне дурно от их воя!

— Ведите себя хорошо и слушайтесь маму, — велела Мелинда и отряхнула платье в тех местах, где его касались детские ноги. — Спасибо, миз Виви! — бросила она и захлопнула дверцу.

Вот так прямо захлопнула и направилась к дому, где горели огни и родные и друзья готовились устроить ей вечеринку.

Я вернулась в машину в своих испорченных туфлях вместе с орущими детьми. И хотя понимала, что веду себя глупее некуда, мои чувства были оскорблены. Если Мелинда с самого начала собиралась уйти и бросить меня, могла хотя бы пригласить нас зайти.

— Мама, куда мы едем? — спросила Сидда с заднего сиденья.

— Мама, мы купим гамбугевы? — приставал Малыш Шеп. — Не пойму, где он этого наслушался, но произносит «гамбургер», словно родился в Бруклине.

Я закурила.

— Пока еще не решила, куда поехать. Сидите смирно.

И у Сидды, и у Малыша Шепа еще не прошел бронхит. Они закашлялись так сильно, что их тельца беспомощно содрогались, так хрипло, что мне хотелось зажать уши от ужаса. Я не могла вынести выражения их глаз, когда они захлебывались мокротой.

— Сплюньте, — просила я. — Не глотайте, мивые, от этого только хуже будет.

Но они не понимали. Унаследовали плохие бронхи от Шепа. Я никогда не видела, чтобы кто-то из моих родных так кашлял. Детские простуды длились неделями. Благодарение Богу за сироп от кашля, прописанный доктором Поше. Он прекращал приступы и действовал как снотворное.

Дело в том, что Мелинда всегда точно знала, когда забрать Бейлора. Точно знала, когда я была готова слететь с катушек. Приходила в спальню как раз в тот момент, когда я была готова убить его. Брала его у меня, словно толстый черный ангел, посланный, чтобы не дать мне обидеть мое дитя. И так бывало со всеми моими малышами. Иногда мне становилась любопытно, откуда она знает. Может, что-то в ее огромном теле вибрировало и отзывалось на мой молчаливый призыв? Она ловила эти призывы как антенна и ощущала то мгновение, когда я была близка к тому, чтобы ударить свое дитя, лишь бы заставить его замолчать.

Я не любила шлепать детей. И не хотела. Это получалось помимо моей воли. Я не могла говорить о таком. Это Каро вечно шутила, уверяя, что отъехала, забыла кого-то из детей на заправочной станции и не вспомнила до следующего дня. Я не могла признаться подругам в тех вещах, которые творила со своими детьми, когда они слишком уж доводили меня.