— Мы еще посмотрим, сеньор, — сказал новый собеседник. — Может, вы встречались с ним?

— Да, я видел его, — ответил сэр Николас. Длинные пальцы, вертевшие ароматический шарик, даже не дрогнули. — Он иногда наезжает в Париж.

Дон Хуан живо заинтересовался такой новостью.

— В самом деле? Что же, он и в самом деле сумасшедший, как о нем говорят? Те, кто имел с ним дело, описывают его так: темноволосый смеющийся человек.

Белые зубы на мгновение блеснули.

— Да, сеньор, он часто смеется, — согласился сэр Николас. — Осмелюсь предположить, что если бы в эту минуту он стоял здесь, окруженный своими врагами, то и здесь он бы смеялся. Уж такой он человек!

— Едва ли можно в это поверить, сеньор, — ответил величавый собеседник. — Однако очень скоро он перестанет смеяться, — он коротко поклонился и отошел в сторону.

В это время к ним приблизился дон Диас и положил руку на рукав Боваллета.

— Я искал вас, шевалье. Я хотел бы представить вас вашему соотечественнику, это французский посол, мосье де Ловиньер.

Даже взмахом ресниц Боваллет не выдал, как некстати было для него такое знакомство. Опасность притаилась перед ним, и он, улыбаясь, направился к ней.

Дон Диас провел его через комнату и сказал вполголоса:

— Решено, что будет лучше, сеньор, если ваше пребывание в Мадриде не будет держаться в тайне. Иначе мосье де Ловиньер мог бы что-нибудь заподозрить. Мне не надо предупреждать вас, чтобы вы держались с ним очень осторожно. Он стоит вон там, около двери.

Француз оказался седовласым человеком с орлиным носом и пронзительным взглядом глубоко посаженных глаз. Дон Диас представил ему шевалье, посол тоже поклонился и окинул Боваллета взглядом, который, казалось, проникал насквозь.

— Кузен герцога де Гиза? — повторил он. — Но я думал… — Он слегка нахмурился и продолжал смотреть прямо в лицо Боваллета. — Правда, я совсем немного знаком с де Гизами…

«И слава Богу», — подумал Боваллет. Вряд ли можно было ожидать, что приверженец партии двора[72] будет в дружеских отношениях со знаменитым семейством де Гизов.

— Я дальний родственник герцога, мосье, — сказал сэр Николас.

— Вот как? — Де Ловиньер продолжал испытующе смотреть на него. — К какой же ветви семьи вы принадлежите, мосье, осмелюсь вас спросить?

Колебаться было нельзя.

— Самой младшей, мосье. Герцог — мой двоюродный кузен.

— Я слышал о вас, мосье, — ответил посол. — Однако я полагал, что вы моложе. Надолго вы в Мадрид?

— Нет, мосье, совсем нет. Я собираюсь посетить Севилью и Толедо.

— О, да, вам непременно следует проехаться на юг, — кивнул де Ловиньер.

Какая-то дама, опираясь на руку своего мужа, приблизилась к ним и заговорила с послом. Боваллет благодарно ретировался со спокойным сердцем. Правда, он не был бы так спокоен, если бы узнал, какой постскриптум написал на следующее утро де Ловиньер к своему письму домой.

«Я был бы благодарен, — писал его превосходительство, — если бы вы разузнали, что за человек шевалье Клод де Гиз, приходящийся кузеном ныне здравствующему герцогу. Сообщите мне все, что вы о нем узнаете, в особенности что касается его наружности, роста и черт характера. Ваш преданный друг, Анри де Ловиньер».

Глава X

На следующее утро сэр Николас, еще лежа в постели, прихлебывал горячий шоколад и слушал своего слугу. Джошуа узнал все, что было нужно, и теперь раскладывая одежду хозяина, вел рассказ в свойственной ему манере. Бутылочка вина, распитая им вместе с хозяином «Восходящего Солнца», развязала язык, и без того привыкший к сплетням. Кто, как не Джошуа Диммок, мог так хитро выяснить всю интересующую его информацию? Сэр Николас может быть спокоен: леди найдена.

— Она под опекой своей тетки, я знаю, — коротко заметил сэр Николас.

Джошуа был ошарашен.

— Да, так и есть, дон Мануэль умер три месяца тому назад. И леди наследует все. Все!

— Это уже не наше дело, — сказала Бовал-лет. — Не повезет же она свои земли в Англию.

— Верно, хозяин, все верно. Но есть еще кое-что, о чем вы еще не слышали. Поговаривают о ее замужестве.

Сэр Николас зевнул.

— Им еще будет о чем поговорить!

— Хозяин, болтают, что она вскоре выйдет за своего кузена, некоего Диего де Карвальо.

— Так-так! — сказал Боваллет. — Но ведь еще рано говорить о помолвке. Кузен, ты говоришь? Значит, он должен получить специальное разрешение церкви на брак между родственниками, если только я что-нибудь в этом понимаю.

— Вы не так поняли, хозяин. Еще ничего не решено. Все это только слухи. — Джошуа приложил палец к носу. — Но над этим стоит подумать, хозяин. Я узнал, что эти Карвальо бедны, как церковные мыши. Вы скажете, тут нечему удивляться? Верно, даже среди тутошней знати мало найдется тех, у кого есть чем позвенеть в кармане. Чудно, чудно! А сколько важности! У нас в Англии все по-другому. Это я говорю почти шепотом, можете не бояться. Подумаем дальше, хозяин. А что, если эта тетка, ее зовут Беатриса, да будет вам известно, что, если она затевает темное дельце с целью прибрать к рукам все состояние?

— Вполне возможно, — кивнул сэр Николас. — Прибавь еще взятку церкви, чтобы ускорить получение разрешения.

— Конечно, хозяин, я тоже так думаю. Ох уж эти мне священники! Если, конечно, все, что о них болтают — правда!

— А что ты узнал об этом доне Диего? — потребовал сэр Николас.

— Не так уж много, сэр. Безвредное создание, так мне кажется. Тоже мне, испанские кабальеро! Тьфу, сравните их с любым молодым англичанином! Конечно, он позер и мот, но здесь все молодые люди такие. Он занимается тем же, что и вся молодежь, то есть шатается по городу. Что касается остального, так я слышал, что он довольно привлекательный человек, хорошо ездит верхом, знает, как пользоваться мечом, и считается образцом элегантности. Сразу можно представить себе этакого фата и щеголя. Ничего не хочу сказать, но мне кажется, мы вполне можем о нем особенно не думать.

— Очень может статься, что нам придется о нем думать, и немало, — предостерег сэр Николас. — Что еще? Отец этого достойного отпрыска еще жив?

— Жив, хозяин, но это тоже безвредное создание, если только я все верно понял. Об этом человеке говорят странные вещи — будто бы он целиком у жены под каблуком, — тут Джошуа сделал соответствующий жест. — Вот так! Еще, если только я все правильно понял, его жена — очень странная дама, сэр. Вы бы даже назвали ее оригиналкой. Несомненно, мы с ней еще познакомимся. Как мне удалось выяснить, у них есть поместья где-то к северу от Бургоса, но в настоящее время, сэр, они все вчетвером живут в собственном доме в Мадриде. Дом этот, как я узнал, стоит чуть в стороне от Пласа дель Ориенте. Пока вы спали, хозяин, я немного побродил по городу. Здесь есть отличные постройки, будьте уверены, и превеликое множество папистских церквей, столько, что от одного их вида все внутри просто-таки переворачивается. Дом Карвальо найти очень легко. Позади него есть стена, вся поросшая плющом, и, насколько я могу судить, за этой стеной находится сад. — Он понимающе подмигнул. — Думаю, это нам пригодится. Кроме того, хозяин, ровно через неделю в этом доме дается бал в честь дня рождения Диего. Об этом здесь много говорят, так как, похоже, испанцы не очень-то часто устраивают праздники. На этом балу будет вся местная знать.

— Значит, и я должен быть там, — ответил сэр Николас, соскакивая с постели. — Вот только как познакомиться с этими Карвальо?

— Прогуляйтесь по Ментидеро, хозяин, — посоветовал Джошуа. — Как я слышал, там собираются все придворные. Можно сказать, это что-то вроде аллеи герцога Хэмфри у нас дома, только в карикатурном виде!

— Хорошая мысль, — согласился Боваллет, одеваясь. — Может, мне повезет, и я повстречаюсь с моим вчерашним собеседником.

Ментидеро представляло собой слегка приподнятую дорогу вдоль стен церкви Сан Фелипе эль Реаль, стоявшей у входа на Калле Майор. Здесь встречались, чтобы блеснуть остроумием, все придворные кавалеры — обменяться сплетнями, поболтать о последнем скандале, продемонстрировать друг другу новую моду. Внизу виднелся ряд небольших магазинчиков, где можно было купить всякие пустяки: пару вышитых перчаток для дамы, узел любви[73], пряжку, или брошь из тяжелого серебра хитрой работы. Напротив Калле Майор находился дворец Оньяте, где вдоль узкого тротуара художники выставляли свои работы, стремясь привлечь внимание придворных. В центре Калле находился рынок, там собирались водоносы, площадь кипела народом и шумела. Тут и там виделись кофейни, где можно было встретиться с друзьями.

Господин из Андалусии, и в самом деле, прогуливался по Ментидеро и был, по его словам, крайне рад снова встретиться с шевалье. Сэр Николас присоединился к нему, они стали прохаживаться туда и сюда, вскоре сэр Николас заговорил о своем деле. В связи с кончиной дона Мануэля, которого он надеялся застать в Мадриде, он хотел бы познакомиться с его достойным родственником. Однако он не знал, как к этому подступиться, поскольку не был знаком с семейством Карвальо.

Оказалось, это было очень легко исправить. Дон Хуан де Аранда сам представит шевалье, когда тому только будет угодно. С доном Диего де Карвальо можно было познакомиться даже этим утром, ибо дон Диего находился неподалеку, они только что прошли мимо него, когда разговаривали с де Лара и молодым Васкесом.

Собеседники повернули и медленно пошли той же дорогой назад.

— Насколько мне известно, дон Диего — настоящий кабальеро? — спросил Боваллет. — Единственный наследник, не так ли?

— Именно так, сеньор, — дон Хуан был несколько сдержан, и Боваллету пришло в голову, что он явно недолюбливает дона Диего. Дон Хуан кивнул и заговорил снова: — Вот дон Диего, сеньор, тот, что пониже ростом.

Впереди них грациозно прогуливался стройный молодой человек, занятый ленивым разговором с другим, не менее элегантным. Дон Диего был очень смугл, с черными волосами и бровями, почти сросшимися над тонкой переносицей, полными, хорошо очерченными губами. В мочке его левого уха покачивалась серьга, он был обильно надушен мускусом, а в белых пальцах кружил алую розу. Плоская бархатная шляпа с пером ловко сидела на его тщательно завитой голове, высокий воротник был богато отделан кружевом, а короткий плащ позволял видеть подкладку из алого шелка.