Я вздохнула, признавая полную естественность подобной картины:

– Вот только потому ты еще и не оказался на полу прямо в офисе, я думала о том же. Но скажу честно – мне нравится заниматься, хотя и мало что получается. Другие люди, другая обстановка и другие задачи – я будто оказываюсь в ином мире, где заново должна чего-то достигать. Моя напарница в спаррингах младше на несколько лет, но умеет намного больше – и когда мне удалось впервые провести удачный прием, возникло то же чувство, какое принесла первая полученная пятерка в институте или первая похвала Евгения Михайловича, когда я только устроилась в отдел.

Показалось, что Стас посмотрел на мой профиль с интересом, но когда я скосила глаза, он уже снова глядел вперед.

– Наверное, понимаю. А еще понимаю, что с твоим характером ты не угомонишься, пока не займешь первое место хотя бы в каком-нибудь внутреннем состязании или не увидишь в глазах своей напарницы страх, когда ты к ней подходишь. Твой перфекционизм пугает всех, кто с тобой достаточно близко знаком.

– Эй! – я воскликнула, но пока без раздражения. – Если ты намерен продолжать меня подкалывать, то нам лучше даже не пытаться!

– Это не подколка, а констатация факта, – он ответил без напряжения и чувства вины. – В моих шутках часто звучали факты, ты просто раньше не замечала.

– Сам-то! Лучше уж быть перфекционистом, как я, чем ни к чему не стремиться, как ты! Вот расскажи, чего тебе хочется добиться? Нет-нет, и ни слова про уничтожение «Рек-про», раз мы убрали их из перечня разрешенных тем!

Вот так я сама и перевела разговор на обсуждение будущего. Мое-то будущее понятно, но ему бы со своим определиться – когда появятся мечты и цели, когда его действительно что-то заинтересует на годы вперед, то это и будет тем самым смыслом, больше не позволяющим болтаться как кое-что в проруби.

– Ну… – Стас так глубоко задумался, что принялся чесать темную макушку. – Я думал когда-нибудь свое дело организовать… Реклама, кажется, совсем не мое. Мне в этой сфере интересно разбираться, но там и без меня обойдутся.

– Прекрасно! – похвалила я. – Чем именно хочешь заниматься? Бизнес-план накидал? Хотя бы общую концепцию?

– А вот об этом я еще не думал…

Я не выдержала и рассмеялась:

– Что и требовалось доказать! Списала бы на твою избалованность и отсутствие воспитания, но Олег-то в той же среде рос! А он образец целеустремленности, работоспособности и полного порядка в голове. Как же так получилось?

Я знала как, но мне хотелось вывести его на желание хоть что-то запланировать, отыскать в себе стремления. Стас, однако ж, разочаровал:

– Наверное, меня баловали сильнее?

– Наверное, – признала я. – Но неужели нет никакого занятия, которое приносило бы тебе удовольствие?

– Почему ж? – он вдруг заулыбался. – Есть такое занятие – с тобой воевать. До сегодняшнего дня, в смысле. Когда ты злишься, у тебя ноздри смешно раздуваются и такое лить начинаешь, что я потом еще несколько часов себе настроение поднимаю одним воспоминанием. Все, молчу! А то наша дружба закончится, не начавшись.

– Вот и молчи! – пригрозила я. – Тебя, знаешь ли, доводить тоже забавно!

– А когда это ты меня доводила? Разве что до смеха.

– Молчи, я предупредила! У меня хотя бы другие цели в жизни имеются, кроме как на твои раздувающиеся ноздри смотреть!

Парк, похоже, нас пожалел и немного передвинулся в пространстве навстречу, чтобы отвлечь нас от разгорающейся ссоры. Идти рядом по живописным аллеям и мимо резвящихся детей было больше приятно, чем раздражающе. Да и присутствие прохожих снижало общее желание орать друг на друга в полную глотку. Мы синхронно сбавили тон, но мне захотелось резюмировать:

– В том-то и заключается стена между нами, Стас. Мы настолько разные – в характерах, мечтах и наклонностях – что были просто обязаны друг друга невзлюбить с первого взгляда. Все остальное – лишь следствие.

– Вынужден согласиться.

Я вздохнула:

– И дружбы между нами не получится.

– С этим тоже соглашусь – не получится никакой дружбы.

Понравилось то, что мы с ним в самом главном думаем одинаково, потому я продолжила:

– Да, ни одной точки соприкосновения интересов. Мы ничего друг о друге не знаем, но это полбеды – хуже, что мы и узнавать не хотим. Попытаемся хотя бы унять желание вцепиться зубами второму в горло и посчитаем это отличным результатом.

– Ну почему же? Кое-что за эти годы выяснили: я знаю, что ты перфекционистка с завышенной самооценкой и не умеющая проигрывать, а ты знаешь, что я мерзкий увалень без целей, зато с отличным чувством юмора.

Исчерпывающе. Я в очередной раз вздохнула:

– Собственно, и весь список. Я даже не могу себя заставить спросить, какую последнюю книгу ты прочитал!

– Но уже радует, что ты не отрицаешь мое умение читать. Видишь, первый прогресс.

Радоваться было нечему. Парк огромный, а мы даже одну аллею вдоль не прошли, исчерпав все темы для бесед без агрессии. Но настроение у Стаса было приподнятым, потому он не терял надежды хоть о чем-то поболтать:

– Тогда расскажи о своем парне. Как вы познакомились?

Я непроизвольно напряглась, не вполне уверенная, что про визит Лешки с женой в платную гинекологию ему еще не сообщили. В женском коллективе есть такой недостаток: все тайное очень быстро становится явным.

– Зачем? Чтобы ты наши отношения высмеивал?

– И не собирался. – Стас будто удивился. – Как раз наоборот, ищу способ доказать, что и сам пытаюсь измениться. Проверь меня – расскажи что-нибудь и увидишь мою серьезность!

Я пожала плечами.

– Да нормально у меня с Ваней все. Познакомились в кафе. Он много работает, потому и не мельтешит постоянно на виду. Думаю, что и замуж за него выйду, когда позовет.

Глянула искоса – действительно, не смеется. Наверное, всю силу воли на это тратит. Но Стас после паузы ответил задумчиво:

– Если уж совсем начистоту, я не верю в твоего Ванечку. Слишком приторно ты его преподнесла, а в самые нужные моменты он у тебя и не всплывает. Но спорить не стану – парень реально существует, и я его собственными глазами видел. Вот только по-товарищески замечу… я же могу хотя бы по-товарищески что-то замечать?

– Изволь, – отреагировала я, хотя и напряглась сильнее.

– Представь гипотетическую ситуацию – я в тебя влюблен и, соответственно, ревную тебя к парням. Представила?

– Ужас какой. Продолжай.

– Так вот я на моем месте на разговоры о Ванечке только бы веселился. Зато дзюдоист лишил бы меня спокойного сна.

– Денис? Почему? – Я сильно удивилась.

– Потому что когда ты упоминаешь его, не звучит никакой приторности. В парне есть недостатки, он зациклен на чем-то, что ему важно. Он явно хороший человек – судя по короткому моему с ним знакомству, но такой же перфекционист, как ты. Просто в другую сторону завернут. Сегодня вы ходите на тренировки вместе, а завтра ты спросишь, какую последнюю книгу он прочитал. Уверен, он ответит что-то про здоровое питание или тренировочные нагрузки, но ты уже не обратишь на это внимания. Не такой легкомысленный красавчик, как я. И не такой солидный пижон, как тот, которого ты к офису пригнала. Но тебе характер важнее остального, и на месте гипотетического Ванечки я бы заказал киллера, чтобы Дениса больше не существовало.

– Ванечка не гипотетический! – я пребывала в некоторой заторможенности от его выкладок, но сообразила ответить хотя бы на это.

– Как скажешь.

Надо же, как оказывается, ложь со стороны выглядит. Такие тонкости заранее и не продумаешь, теперь учту. Хотя Стас вообще меня не знает, а о моих знакомых судит лишь по коротким моим же описаниям! Но захотелось вернуть ему шпильку, хотя и не тем тоном, с которого обычно начинается ругань:

– Раз мою личную жизнь мы обсудили, перейдем к твоей. Машенька была придумана специально, чтобы меня уесть!

– И что такого? Я много чего делал, чтобы тебя уесть. Мы же решили оставить это в прошлом. Теперь есть Веста – в ее-то существование ты веришь?

– О да! Как и в ее заинтересованность. Но по-товарищески замечу – я же имею право товарищески замечать? – вернула ему его же заход. – Поскольку мы с тобой теперь в почти нормальных отношениях, то не считаю себя вправе умолчать о ее корыстолюбии. Поверь, у меня она расспрашивала далеко не о прочитанных тобой книгах. Создалось ощущение, что ты ее в принципе не интересуешь без дорогой атрибутики.

Стас громко рассмеялся – я вначале не поняла причину. Удосужился объяснить сам:

– Думаешь, я не знаю? Или ты думаешь, что хоть одна из девушек, крутившихся вокруг в институте, пала под натиском только моего очарования?

– Действительно, какое там очарование, – признала я. – Но тебя это не расстраивает? То, что девушки в отношениях с тобой думают о том, что ты сможешь им дать, а не что они могут дать тебе.

– Расстраиваться из-за этого? Да мне цвет глаз и темперамент легче было бы изменить, чем такой факт. Но ведь не все девушки! Ты ко мне относишься искренне – презираешь, кусаешься и оскорбляешь, и плевать на мои машины и наследство. Я мог быть сыном бедняка или отказаться ото всех отцовских денег, а ты бы все равно относилась ко мне так же! Никакой корысти.

– Вот тут не поспоришь. Хотя будь ты сыном бедняка, вряд ли сейчас был бы настолько безголовым. Но будь ты точно таким же, какая разница? Ненавидела бы от всей души.

На самом деле, будь он сыном бедняка, вряд ли бы дожил до сегодняшнего дня, хотя этого я, конечно, не сказала. И Стас не уловил короткой заминки:

– Вот именно. Чистые эмоции, как будто и нет вокруг меня стрелецкой ауры. Может, мне поэтому так нравится держаться к тебе ближе? Вероятно, я на тебе душой отдыхаю, когда устаю от фальшивости. Мороженое? – внезапно предложил он, сбив свою странную речь и указывая пальцем на бело-голубую тележку. – Видишь, у меня получается по-человечески гулять!