Когда девушка снова осталась решать свои вопросы с детьми, Азаров вновь поднялся на третий этаж. Он надеялся, что ожидание не будет столь долгим. Но предсказать, когда заснет его собственная дочь, было практически нереально. Хорошо бы за полчаса управились. А там снова придется идти и подгонять эту несносную Северову.

О работе думалось в последнюю очередь. Какие могут быль дела (которых особо-то и не было), когда голова занята совсем другими мыслями? Как не наброситься на нее и не порвать одежду? Как не взять сразу же, без прелюдии? Почему уже две недели не получалось сбросить напряжение с какой-нибудь более доступной девицей? Да, чего уж греха таить, и не хотелось. А тут словно переклинило на одной единственной женщине. Которая была непозволительно близко и в то же время так далеко от него.

За окном светило солнце, и через приоткрытую створку слышалось пение птиц. Но мужчина прислушивался к тому, что происходило в его собственном доме. Копошение на втором этаже становилось все тише. Когда на лестнице послышались тихие шаги, все тело напряглось. Самое главное сейчас — оставаться спокойным.

Я шла по лестнице и сомневалась, а стоит ли вообще пробовать? Не станут ли после ни к чему не обязывающего секса относиться ко мне иначе? Не выгонят ли с работы. Про то, что мне может быть во время всего этого процесса больно или неприятно, вообще молчу. Не хотелось бы думать, что Азаров настолько озабочен, что станет давить на меня даже, если попрошу прекратить. А я попрошу, если мне не понравится.

Неуверенный стук в дверь, и деревянная преграда тут же отворилась, являя мне стоящего в полумраке Платона. Почувствовала, как по телу разливается жар. Его силуэт притягивал взгляд и заставлял бабочек в животе встрепенуться и вспорхнуть незримым облаком.

— Проходи, — его хриплый голос вывел из размышлений. — Я соскучился.

Едва за мной закрылась входная дверь и послышался звук запираемого замка, у меня перехватило дыхание. О, боже, это… это… нет слов.

— Алекс, что-то не так?

Снова этот голос, пробирающий до мурашек. И ощущение тепла находящегося позади меня мужчины. Его руки, опустившиеся мне на плечи и очень быстро пробравшиеся за ворот кофты. Они начали массажировать ставшую очень чувствительной кожу, мышцы. Вздрогнула, а потом блаженно зажмурилась и прошептала:

— Все хорошо.

И это мой голос? Да я как мартовская кошка хочу его все сильнее. И, кажется, уже перестаю себя контролировать.

Меня легонько подтолкнули в спину и повели к окну. Которое на поверку оказалось весьма уютной лоджией. Я закусила губу, увидев огромный диван, застеленный мягким пледом. Ну, все предусмотрел. Когда шторы вновь оказались задернуты, почувствовала, как мужские руки расстегивают застежку моего бюстгалтера. И так быстро они это проделали, что я и глазом моргнуть не успела. И когда, спрашивается, они под одежду успели залезть?

Развернулась в кольце рук и тут же утонула в потемневшем от страсти, пронзительным взором серых глаз. Платон уже не мог и не хотел отступать. Наверно, поэтому в следующий момент я чуть не вскрикнула, когда сильные ладони сжали мою грудь. Немного больно, но это вскружило голову похлеще вина.

Поцелуй вышел властным с его стороны и осторожным — с моей. Я чувствовала его желание и внутренне торжествовала. Изогнулась так, чтобы ему было удобнее ласкать меня. Как избавилась от верхней части одежды, так и не поняла. Помню, что сама. Потому что дальше последовала жадная дорожка из поцелуев от шеи до ключиц, после которой кое у кого кончилось терпение.

Футболка, брюки и обувь полетели в сторону. Шальную улыбку сдержать не получилось. Да и не до того мне было, если честно. Самой нужно было уже избавляться от джинсов. А то так и буду мучить босса еще черт знает сколько.

— Алекс… — выдохнул Платон, когда увидел меня в одних лишь стрингах. — Ты… Черт, я не могу больше!

Он подошел к дивану и извлек из-под пледа коробку с презервативами. Боксеры упали на пол, и я увидела, насколько сильно меня хотят.

— Эм. — только и смогла выдавить из себя.

— Или я порву твое нижнее белье, или снимай его сейчас же, — предупредил Азаров, натягивая защиту.

Играть было некогда. Тем более, для этого у нас была еще целая ночь. Сейчас надо было быть тихими и быстрыми. Иначе нам несдобровать.

Я успела избавиться от последней детали нижнего белья как раз в тот момент, когда меня решили подхватить на руки и лично уложить в горизонтальную плоскость. Не имела ничего против. Голова плохо соображала, что происходит, однако, я все еще держалась. И даже, когда на меня навалились сверху всем своим весом и поцеловали, чтобы сорвать с губ сладкий стон. А вот потом разум покрылся белой пеленой. Я изогнулась, позволяя мужчине напомнить мне, что такое страсть, и почему ей невозможно противиться.

Тепло затопило меня изнутри. Грудь время от время сдавливали так, что я вздрагивала. А потом становилось еще чувствительнее и. слаще. Мои пальцы знакомились с каждым миллиметром тела Азарова в то время, как он уже властвовал надо мной. И мне это нравилось. Я сразу же поняла, что он очень голоден. Но чтобы настолько.

С каждой минутой мы двигались все быстрее. И постоянно целовались. Иначе были не в состоянии сдерживать громкие стоны, которые не должны были услышать дети. В какой-то момент меня даже покинули ненадолго. Но лишь для того, чтобы сменить позу и позволить партнеру действовать более импульсивно, резко. Никогда не думала, что приду в восторг от подобной дикости.

Эти уверенные, сильные руки. Кажется, я стала зависима от их прикосновений. А еще, они давали надежду, что мои чувства взаимны.

Он все-таки тихо рыкнул, когда наше безумство подошло к своему логическому завершению. Шумно выдохнув, перекатился на бок и притянул меня к себе. Не знаю, как он это сделал, но я смогла испытать то, что, признаюсь, еще не испытывала ни разу. И это было совершенно невероятно.

— Ну, как? — спросил Платон, поглаживая меня по бедру и заставляя толпу мурашек пробежаться по позвоночнику. — Тебе понравилось?

— Очень, — не стала скрывать очевидного. — А тебе?

— Ты себе не представляешь, насколько, — откликнулся Азаров и переместил свою ладонь мне на ягодицу. — Может, повторим?

— Сейчас? — у меня аж дар речи пропал. — Серьезно?

— А почему нет? — мужчина потерся бедрами о меня, и я поняла, что босс не шутит.

— А сколько времени? — ответила вопросом на вопрос, стараясь сохранить последние крохи рассудка.

— Достаточно, чтобы не торопиться, — лениво отозвался мужчина, вытаскивая из упаковки новый презерватив.

Не успела опомниться, как меня поцеловали. Жадно, собственнически, показывая тем самым, что, согласившись однажды, я теперь и впредь не имею права уйти. Должна быть послушной девочкой и лишний раз не расстраивать своего искусителя.

Если честно, я еще толком не понимала, готова ли снова окунуться в омут безумства в объятиях Платона. Но стоило ему нависнуть надо мной, не прекращая поцелуя, как все сомнения улетучились. Да! Если мне опять будет так же хорошо, как и до этого, конечно же я готова повторить.

Сейчас он был центром моей вселенной. Г олодный и напряженный, мой босс своими прикосновениями будоражил кровь. Его роскошное тело, как приятный бонус к тому, что со мной делали. Мне не давали проявить инициативу ни на грамм, и это мне нравилось. Он все делал сам, потому что был гораздо опытнее меня. Увереннее. И знал, чего хотел. И что может доставить удовольствие своей партнерше. И даже иногда проявлявшаяся резкость в его действиях не доставляла дискомфорта. Наоборот, она открывала передо мной новые грани блаженства.

Когда все закончилось, я еще некоторое время собиралась с мыслями и восстанавливала дыхание. По-хорошему, нужно было принять душ и привести себя в порядок. Но мне так не хотелось смывать с себя запах и прикосновения мужчины… Который доставил столько удовольствия, что я была готова сама прийти к нему ночью за «добавкой». В нашем распоряжении будет куда больше времени, чем сейчас.

— Смею надеяться, что ты меня не покинешь, Алекс, — хрипло произнес Азаров, проводя рукой по моей спине, лаская разгоряченную кожу, заставляя вспоминать то, что между нами только что произошло. Все-все, до малейших подробностей.

— Не покину, — ответила и потерлась носом о его шею. — Но как нам быть на работе? Будем соблюдать конспирацию?

— Пока да, — неохотно признал Платон. — А потом видно будет.

Сердце ушло в пятки. Что он имеет ввиду? Что со временем наиграется со мной и бросит? Или, наоборот, что наша интимная связь может перерасти во что — то большее? Хотелось бы на это надеяться. Да только обнадеживать себя лишний раз не собиралась. Слишком часто я оставалась одна в этой жизни.

Минут пять мы просто целовались, а потом с большой неохотой принялись одеваться. Кто знает, может, Гришка меня уже обыскался? А я тут. о близости с понравившемся мужчиной думаю. И о внеземной любви.

Все тело слегка ныло с непривычки. И, признаться, мне было немного стыдно за свое поведение. Определенно родители воспитывали меня по-другому. А я что? А мне сейчас очень-очень хорошо, и мне плевать, как это выглядит со стороны. С души будто камень свалился. Да, я продолжаю оставаться женщиной, которую можно желать, заботиться о ней, принимать ее такой, какая она есть. Я была, есть и буду сама собой. Никто и ничто не сможет меня сломать.

Платон

Когда она ушла, Азаров выдохнул с некоторым облегчением. В присутствии Алекс было чертовски сложно сохранять самообладание. Эта маленькая скромница окончательно свела его с ума. С другими женщинами было иначе. Даже с Викторией, которая, казалось, раньше была для него идеалом. Она проигрывала на фоне доверчивой, наивной и в некоторой степени покорной Саши.

Нет, в жизни Александра могла быть совсем другой. И это — то в начале настораживало Платона. Но за прошедший час она раскрылась и показала себя настоящую. Беззащитную и нуждающуюся в поддержке мужчины. Когда эмоции правят бал, практически невозможно себя контролировать. Вот и Алекс не смогла удержать маску уверенности, едва переступила порог кабинета Азарова. Она упала с нее вместе с одеждой. Девушка обнажилась вся и зажгла в мужчине тот огонь, что так давно потух в нем вместе с желанием любить.