— Что хочешь сделать, брат? — спрашивает остановившийся за мной Свитч.

— Без понятия, мужик. Пока мы не приехали, я был охренеть как уверен в себе. — Я качаю головой.

— Если ты еще потерпишь, плохо не будет. Подумай. Реши, что ты скажешь. Дай себе время успокоиться и прогнать засевший в тебе гнев, а то пойдешь туда и на эмоциях все на хер испоганишь.

— Да, — соглашаюсь я. — Давай поедим. Умираю с голоду.

Я вернусь через несколько часов. Мне нужно подумать. Нужно прийти в себя.

Глава 21

Я собираю сумку Лолы и кладу ее на заднее сидение.

— Готова?

— Да, мамочка.

Я выезжаю на дорогу и везу дочь в садик. Мне нужно собрать полным-полно заказов, а времени в обрез, так что половину дня моя девочка пробудет в саду.

— Спасибо большое, Триш, — благодарю я воспитательницу.

— Всегда пожалуйста, Лэйси, ты же знаешь. Она замечательная.

— Это точно, — не могу я не согласиться.

— Ну, езжай и занимайся работой. Увидимся до ужина.

— Конечно.

~*~

Роам

Я сразу же замечаю, что у дома машины Лэйси нет.

Твою мать!

Я соскакиваю с байка и несусь к входу. Стучу в двери, надеясь, что кто-нибудь ответит, но тишина. Я заглядываю в окна и понимаю, что все лежит на своих местах. Я оббегаю дом, словно безумец, глядя в каждое окно. Все, кажется, нормально.

Я вздыхаю от облегчения. Наверное, она ненадолго уехала. Я перехожу дорогу и сажусь на мотоцикл, чтобы дождаться ее.

~*~

Лэйси

Уехав от Триш, я заскакиваю в город и закупаюсь в местном магазине с крафтом для поделок, после чего мчу домой.

Я разбираю покупки и приступаю к работе. Я режу, клею, шью и покрываю блестками все заказы, пока кончики пальцев не начинают пульсировать от избытка деликатной работы.

Бросая взгляд на часы, я замечаю, что стрелка приближается к пяти. Неудивительно, что я так устала! Хватая сумочку со стола, я надеваю очки и решаю пройтись пешком. Сегодня прекрасный вечер, мы успеем вернуться до темноты.

Прогулка занимает у меня десять минут, но с Лолой мы возвращаемся домой примерно полчаса. Она подбирает с земли всякую всячину и машет людям, которые проходят мимо. Лола все время идет вприпрыжку, пока внезапно не замирает на месте.

— Что случилось, малышка? — спрашиваю я, думая, что, может, она споткнулась о неровность на бетоне.

Я вижу, как она меняется в лице, и ее щеки растягиваются в широкой улыбке, когда она кричит:

— Папочка!

Сердце проваливается в пятки, а потом и на тротуар. Я поднимаю взгляд и вижу Роама. Он кажется шокированным, что девочка знает его, но протягивает руки. Лола врезается в него, и Роам оседает на землю.

— Папочка, ты приехал, — визжит Лола.

Мое сердце разбивается на части.

— Да, дорогая. Папочка приехал. — Голос Роама надламывается.

— Ты можешь остаться? Можешь пойти ко мне домой? Я покажу все мои вещи и покажу, где храню симпатичные подарки, что ты присылал. — Лола невероятно взволнована, она запрыгивает к нему на колени.

— Если твоя мама не против, то я с радостью, дорогая.

— Мамочка, ты не против? Папочка может пойти в дом? Может?

Лола берет Роама за руку и помогает ему подняться с тротуара. Затем, не отпуская его руки, она тащит его в сторону дома. Я иду за ними, волоча свои ноги. Меня всю трясет, я с трудом заставляю себя делать один шаг после другого.

Роам даже не смотрит на меня, все его внимание сосредоточено на его дочери. Это задевает, но я не могу его винить.

— Поторопись, мамочка, — ноет Лола.

Я ускоряюсь и отворяю дверь. Лола ведет Роама к себе в комнату и начинает показывать ему свои вещи. Чтобы отвлечься, я начинаю заниматься ужином. Я решаю приготовить свиные отбивные с белой фасолью, кукурузу со сливками и жареный кукурузный хлеб.

Мне слышно, как Лола и Роам общаются мультяшными голосами. Она рассказывает ему обо всех своих игрушках, вдаваясь в детали, а он, похоже, не на шутку увлекается ее историями. Я не слышу ни единого слова, потому делаю вывод, согласно их интонациям.

Голос Лолы становится все четче, и она наконец подходит ко мне. Я знаю, что она ведет его к особенному стеллажу, и прикусываю губу, не уверенная в том, чем все закончится.

— А здесь все, что присылал мне ты, папочка. Я всё храню на особенной полке, и твои письма тоже, всё, кроме Даши-путешественницы, которую ты подарил на день рождения; она слишком большая, — докладывает она ему положение.

— Ого, очень милые вещицы.

— Ты же сам их купил, глупенький. — Она смеется над ним.

Когда еда готова, я зову их за стол. Мы рассаживаемся за столом, и Лола не прекращает говорить. Она пересказывает папе всю свою жизнь, все события, что может вспомнить. С тех пор, как появился папа, из ее глаз не уходит блеск.

Роам по-прежнему игнорирует меня.

Закончив с ужином, я приступаю к уборке и подготовке ванной для Лолы.

— Я так рада, что папочка здесь, мамочка. Он будет жить с нами?

— Давай для начала папа насладится визитом, малышка.

— Хорошо.

Она выбирается из ванны, и я одеваю ее в любимую пижаму с Дашей-путешественницей.

— Можно, сегодня папочка почитает мне на ночь? Пожалуйста? — умоляет она.

— С удовольствием, дорогая.

— Ура!

Я укладываю дочь и выхожу из комнаты, но останавливаюсь у не до конца закрытой двери. Мне не хочется, чтобы они знали, что я тут. Я просто хочу послушать. Правда послушать. Мне хочется узнать, какой он с ней. Вот и все. Он вернулся спустя долгих четыре года. Я все так же сломлена, как в тот день, когда он сломал меня.

— Давным-давно жила прекрасная принцесса, — начинает Роам.

— Это мамочка, — вставляет Лола.

— Однажды она переехала в маленький городок и встретила там принца.

— Это ты, — говорит она взволнованно. Я слышу, как он усмехается.

— Принц был высокий, с темными волосами и бородой. Он водил большой мотоцикл и носил кожаный жилет. Принцесса любила голубые глаза принца; в их уголках появлялись морщинки, когда он улыбался. Принцесса влюбилась в привлекательного принца. Она любила его так сильно, что родила от него ребенка. Самого красивого ребенка на свете…

— А это я! — Лола хлопает в ладоши, перебивая Роама.

Он снова посмеивается и продолжает:

— Принцесса посмотрела на свою малышку и назвала ее Лолой. Крошка была похожа на своего отца: у нее были темные волосы и ясные голубые глаза. Принц и принцесса были счастливы с их ребенком. Они не могли дождаться, когда же повезут малышку домой, чтобы познакомить ее со старшим братиком. У принца был сын, которого звали Джаспер. Джаспер тоже был похож на своего отца, вот только волосы у него были светлые. Он жил в другом городе, но часто навещал семью.

Я задерживаю дыхание, когда он приближается к концу рассказа, который я знаю наизусть, ведь читаю ей его вот уже четыре года с того самого дня, как ей исполнилось десять недель. Но он мне знаком не только по этой причине — я сама написала этот рассказ. Это была наша история.

— Однажды у принцессы заболело сердце. Ей было очень грустно, потому она забрала прекрасную малышку и уехала далеко-далеко, чтобы снова обрести счастье. Однако принцесса не переставала любить принца. Каждый раз, глядя в мерцающие голубые глаза дочери, она вспоминала его и оттого улыбалась. Конец.

До меня доносятся его пожелания спокойной ночи, так что я на цыпочках отхожу от двери. Он найдет меня, когда будет готов поговорить. Знаю, он этого хочет. Именно поэтому он здесь. Поэтому, и для того, чтобы увидеть дочь. Ему нужны ответы. Он зол, и у него есть право злиться. Я больше не злюсь. Я простила его, но простить кого-то не значит быть прощенной.

Я наливаю себе стакан молока и жду. Слышу его тяжелую поступь по паркету, когда он спускается в коридор. Чувствую, как он останавливается, когда достигает двери на кухню, где сижу я. Потому я разворачиваюсь, чтобы сидеть к нему лицом. В его глазах больше нет нежности, с которой он смотрел на нашу дочь, теперь в них жесткость, холод и ярость.

— Роам, — шепчу я.

Мне больше нечего сказать. Я не знаю, что еще сделать. Он мне не навредит. Я знаю, Роам не причинит мне боли. Но мне не нравится, как он на меня смотрит, и не нравится, что причиной, по которой его лицо приняло такое выражение, являюсь я. Тишина оглушительно неуютная. Мне снова хочется убежать, но на этот раз я этого не сделаю, потому что дала себе обещание. Я никогда больше не сбегу — ради моей дочери. Я буду сталкиваться с проблемами лицом к лицу. И не сбегу.

— Лучше тебе, блядь, объясниться, — рычит он.

Я вздрагиваю от резкости его слов, затем делаю глубокий вдох.

— Не хочешь чего-нибудь выпить?

— А, блядь, похоже, что хочу?

Нет. Не похоже.

— Может, нам стоит присесть, — предлагаю я, проходя мимо него в гостиную. Я аккуратно сажусь на край одного из диванов и жду, когда Роам сделает то же самое. Он усаживается прямо напротив меня — на кофейный столик.

— Говори, Лэйси, — рявкает он.

— Я… — начинаю я и делаю паузу. Я не знаю, что говорить. Это намного сложнее, чем мне казалось. Он в ярости, и у него есть на это право, но, черт возьми, у меня тоже! Он изменил мне, и другая женщина забеременела, ради всего святого!

— Ты, твою мать, оставила меня! — повышает он на меня голос. — Забрала моего гребаного ребенка и саму себя! — Я вижу, как по его щеке скатывается единственная слеза, и мое сердце разбивается на части.

— Мне жаль. — Я шмыгаю.

— Жаль? Тебе, блядь, жаль? — выплевывает он слова мне в лицо. — И это все? Тебе жаль? Ну так этого, твою мать, недостаточно.

Роам смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами. Он заслуживает объяснения, потому что я понимаю: забрать ребенка у идеально подходящего родителя неправильно. Понимаю и жалею с момента побега. Иногда слишком сложно вернуться к сделанному выбору. Порой проще жить в отрицании, чем сказать: «Прости». Иногда нечто ранит так сильно, что затуманивает разум. И душой ты можешь понимать, что принимаешь неверное решение, однако не видишь ясно, чтобы ступить на верный путь.