— Вот как!

— Да, сэр, платья у нее от французской модистки. Это мадам Маршан. Шляпки у нее тоже от француженки — мадемуазель Дютро, чей магазин справа от мадам Маршан. Здесь у них настоящая шайка. А она — я имею в виду миссис Леонард — еще ходит в магазин игрушек прямо через улицу. Хозяева его называют себя Уайтфилдс, как будто бы они англичане, но каждая вторая вещь в магазине сделана во Франции. Как они их получают, если мы с Францией воюем? У них маленькие зеркальца и флаконы духов, и все эти безвкусные безделушки, которые можно увидеть на дамском туалетном столике.

Негодование сделало его до смешного похожим на отца в последние годы, и когда он продолжил, его речь обрела ораторские нотки.

— Это просто позор, позволять французам так развернуться на Бонд-стрит. Вы должны обратить на это внимание.

— Большинство дам, следящих за модой, предпочитает французских модисток, Горди, — заметила его сестра, желая услышать мнение Костейна.

— И французских галантерейщиц? Я тебя спрашиваю!

— Мама покупала свои последние шляпки у мадемуазель Дютро. Думаю, что и я могу позволить себе ту хорошенькую красную, что выставлена на витрине. У нее спереди большой черный бант.

— Да ты как будто смеешься, Кетти. Чтобы носить такую шляпку, надо иметь соответствующее лицо. Кроме того, как раз сегодня миссис Леонард ее купила. Она необычайно ей идет.

— Шляпка стоит кучу денег! — сказала Кетти. — Должно быть, эта дама богата.

— Если даже и так, то это ее дело — как распоряжаться своими деньгами, — сказал Костейн, задумчиво потирая подбородок. — У Харольда Леонарда есть только один источник дохода. И потом, он часто жалуется на стоимость жизни в Лондоне. Что за женщина миссис Леонард?

— На первый взгляд, роскошная дама — хороший экипаж, черная блестящая меховая накидка, черные блестящие волосы, белая гладкая кожа, темные глаза и изумительная фигура.

— У нее есть или покровитель, или собственные деньги, — решил Костейн. — Странно, что молодая красотка досталась мистеру Леонарду, у которого нет ни состояния, ни имени.

— Мы спросим у мамы, — сказал Гордон. — Она знает каждого или знает кого-то, кто знает каждого. Никогда не угадаешь, глядя на нее сейчас, но она и герцогиня Девонширская были близкими подругами. Вплоть до сегодняшнего дня она получает карточку от Принни в день рождения.

Так как Гордон не поддался слепому увлечению миссис Леонард и так как она оказалась достаточно активной, чтобы непрерывно занимать его, Костейн был готов приказать ему продолжать слежку за ней.

— Очень жаль, что мистер Леонард подхватил грипп, а то мы удостоились бы чести видеть эту Несравненную жену сегодня вечером, — сказала Кетти.

Гордон посмотрел на нее в изумлении:

— Что за чертовщину ты несешь? Она здесь! Почему, как ты думаешь, я сидел в карточной комнате, когда мисс Стэнфилд здесь? Я присматривал за миссис Леонард.

— Она здесь? — переспросила Кетти, опуская бокал.

— А разве я не сказал об этом?

— Давайте пойдем и посмотрим на нее, — сказала Кетти, вставая.

— Вреда от этого не будет, — согласился Костейн и неохотно поднялся. — Но постарайтесь не привлечь к себе внимание, Гордон. Работа шпиона требует осмотрительности.

Гордон прижал нос пальцем.

— Это секрет, — сказал он. — Очень жаль, что не могу подвести вас к ней. Я не хотел бы ухитриться навязаться на знакомство, так как я уже разговаривал с ней. Она уронила карту — туза пик, и я подал его ей. Она сказала: «Спасибо». Она забылась и сказала своему партнеру несколько слов по-французски. Что-то вроде «N'estce pas».

— Все так говорят, — засмеялась Кетти. — Да, но она сказала это с акцентом, — отметил он.

— Возможно, мой статус подчиненного ее мужа ускорит знакомство, — сказал Костейн. — Предоставьте это мне.

Когда они подошли к буфетной, Гордон показал им Несравненную. Миссис Леонард была точно такой, как он ее описал: броская брюнетка среднего возраста, нарумяненная и густо усыпанная драгоценностями. Шею она украсила массивной ниткой жемчуга, а несколько бриллиантовых брошей поддерживали три пера, украшающих ее прическу. Костейн уставился на нее, не в силах поверить, что старый тупица Харольд Леонард женат на этой штучке. По своему возрасту он если и не годился ей в отцы, то был близок к этому. Слева от нее было одно свободное место.

— Я попрошу леди Мартин посадить меня рядом с ней, — сказал Костейн. — На той стороне стола еще много свободных мест. Почему бы вам не взять сестру туда, Гордон?

— Да ради Бога. Время поработать вилкой. У меня уже слюнки текут при взгляде на жареное мясо. Пошли, Кетти.

Кетти бросила полный упрека взгляд на покидающего ее кавалера.

— Я надеюсь, вам понравится ужин, лорд Костейн, — сказала она и ушла, тряхнув кудряшками.

Разговор не всегда был слышен через стол, так как стоял громкий гул голосов и смеха, но до Кетти доносились его обрывки. Она услышала, как Костейн представился и воскликнул с хорошо разыгранным удивлением, что миссис Леонард — жена его коллеги.

— Вы так молоды! — сказал он с восхищением, а потом рассмеялся уже знакомым ей смехом с привлекательной застенчивостью.

— Это бестактно с моей стороны, — продолжал он, — но по сравнению с вами Леонард — Мафусаил.

Миссис Леонард взмахнула в его сторону своими длинными ресницами:

— Вы забываетесь, лорд Костейн. Я постоянно слышу высказывания такого рода. Действительно, у нас большая разница в возрасте, но я стараюсь казаться старше. Отсюда и перья в моей прическе, — сказала она кокетливо.

— Но они прелестны, мадам. Tres soignes[5]. Как хорошо он делает фальшивые комплименты. Именно так он улыбался и ей, когда они танцевали. Мистер Харгрейв, сидящий по левую руку от Кетти, отвлек ее, обратившись к ней с разговором. Когда она снова получила возможность подслушивать, то заметила, что Костейн как бы ненароком вставляет в разговор французские фразы.

— Нет, но ведь еще рано. Entre nous[6] я не стремлюсь провести праздники en famille[7]. А вы что делаете на Рождество, миссис Леонард?

Должно быть, дама спросила его, как он собирается провести Рождество. Отвечала она только по-английски.

— Мне бы хотелось увезти Леонарда за город примерно на недельку. Увы, нас до сих пор никто еще не пригласил. Это стоит гроши, но он бы не поехал в любом случае. Он работает, как проклятый, а я не могу покинуть город без него.

— Мы в Генеральном штабе хорошо осведомлены о его стиле работы. Он нас всех вгоняет в краску. Но даже Бог, как вы знаете, отдыхал на седьмой день творения.

Кетти почувствовала толчок в бок и повернулась к брату.

— Он пытается выкачать из нее новости или соблазнить ее? — прошипел Гордон. ; — По-моему, и то и другое, — ответила Кетти с напускным равнодушием.

Интерес Гордона был выражен снисходительной фразой:

— Смею сказать, шпион должен прибегать и к таким методам. Ей-Богу, я возьму этот урок на заметку.

— Не вздумай заводить с ней роман, Горди. Она гораздо старше и безнравственнее тебя.

После ужина Гордон пропал, а лорд Костейн подвел миссис Леонард, чтобы представить ей Кетти.

— Мисс Лайман — старый друг нашей семьи, — сказал он миссис Леонард. — Кетти, я бы хотел, чтобы вы познакомились с миссис Леонард. Мы с ее мужем коллеги;

Дамы, улыбаясь, обменялись реверансами.

— Этот милый мальчик рядом с вами — ваш брат, мисс Лайман? — спросила миссис Леонард.

— Да. А у вас есть дети, мадам? — справилась Кетти, напоминая Костейну о ее статусе замужней дамы.

— Увы, я не столь удачлива, но у меня есть милый маленький мопс, к которому я очень привязана. Я зову ее Мэй[8], потому что мне ее подарили как раз первого мая. Она Телец, как и я. Знак земли. Такая добрая и ласковая, конечно, если на нее не нападают. Со временем она станет необычайно злобной. Мэй безумно любит искусство, особенно музыку. В этом у нас много общего. Вы интересуетесь астрологией? — Она с интересом посмотрела на своих слушателей. Оба оказались некомпетентны в этом вопросе.

— Вам следует заняться этим, — сказала она. — Я живу по звездам. Они поведали мне о любви Мэй к музыке. Когда моей маленькой собачке скучно, я играю для нее на фортепиано. Особенно ей нравятся эти новые вальсы.

Кетти едва сообразила, как ответить на такой поток глупости.

— У меня есть котенок, — сказала она.

— У меня тоже был, но Мэй ревновала. Пришлось его отдать.

После этого миссис Леонард обернулась к Костейну, чтобы справиться о его знаке. Узнав, что он родился в октябре, она удовлетворенно улыбнулась.

— Я так и думала! Лев. Прирожденный лидер, — сказала она и продолжила расточать комплименты.

Ее не интересовал знак мисс Лайман. Когда вновь заиграла музыка, миссис Леонард изобразила жест отчаяния и сказала:

— Ну, все, мне опять пора за карты. А вы, молодые, бегите и наслаждайтесь танцем.

Костейн понял ее намек и спросил, не хотела бы она составить ему пару[9].

— Я даже и не помышляю о танцах, когда бедный Леонард болен, но, может, только разок, — сказала она. — Я где-то читала, что люди восхищаются нашими достоинствами, а любят за недостатки. Я вся состою из недостатков.

Естественно, лорд Костейн принялся возражать на это чистой воды кокетство:

— Я считаю, что в это трудно, нет — невозможно поверить. Ваш муж очень высоко отзывался о ваших душевных качествах.

Костейн незаметно подозвал приятеля, чтобы тот занимал Кетти, и исчез с миссис Леонард. В конце танца он вернулся к Кетти без своей партнерши. Девушка была невероятно разгневана его удовлетворенной улыбкой и холодно спросила, не может ли он прямо сейчас отвезти ее домой, так как у нее болит голова.

— Вы можете в любой момент вернуться сюда, если вам не хочется уезжать рано, — добавила она, указывая взглядом на дам, к которым он может вернуться.

— Я зашел не дальше, чем позволяют приличия при первом знакомстве, — ответил он, не Притворяясь, что не правильно понял ее.