– Вы превосходно выполнили задание, Лайман, – сказал Костейн. Но здравый смысл подсказал ему, что если у миссис Леонард есть любовник, то вряд ли ее что-то интересует в делах Генерального штаба. Она была моложавой, привлекательной дамой, замужем за пожилым мужчиной. В супружеской измене в некоторых случаях нет ничего необычного. Теперь они точно выяснили, что леди Леонард выдали замуж против ее воли.

– Я продолжу следить за ней, и посмотрим, может быть, в следующий раз мне удастся разглядеть этого мужчину, – сказал Гордон. – Жалко, что он управлял наемной лошадью, а то бы я мог узнать его лошадей. Я знаю большинство упряжек в городе.

– Лучше измените вашу маскировку на случай, если она видела вас за магазином, когда они уезжали, – отметил Костейн.

– Все будет изменено, – сказал Гордон выразительно. – В следующий раз я уже не буду стариком. Я могу одеться лакеем, их можно увидеть, где угодно. Они такие же привычные, как пупок.

Кетти сказала:

– Тебе надо было переодеться женщиной, которая может слоняться, где угодно, по таким местам, как галантерейный магазин, не вызывая любопытства.

– Если ты думаешь, что я собираюсь показаться на публике в дамском платье, то позволь сказать, что тебе нужно переключиться на другие мысли! Как бы это тебе понравилось?

– Мне бы это очень понравилось, – засмеялась Кетти. – То, что ты, возможно, имеешь в виду, равносильно тому, как если бы я показалась на публике в брюках. Но я подумала совсем не об этом. Нарядившись дамой, ты бы мог надеть ту круглую шапочку, которую купил. Мне что-то не хочется ее носить. Кстати, где она?

– Почему, она… – Гордон осмотрелся. – Черт, должно быть, я оставил ее в кэбе. Жаль. Он повернулся к Костейну: – А вы обнаружили что-нибудь интересное?

Костейн рассказал о том, как Бьюрек рылся в его столе.

– Я бы ничуть не удивился, если бы миссис Леонард встречалась именно с Бьюреком, который подвернул свой плащ, чтобы казаться толстым.

– А я был бы очень удивлен, – сказал Костейн. – Он не выходил из здания. Косгрейв ушел на собрание или что-то в этом роде, а Бьюрек сидел в его кабинете и разбирал корреспонденцию с двух до четырех, пока я не ушел.

– И кроме того, Бьюрек не француз, – заметила Кетти.

– Может, он просто не признает, что он француз, – сказал Гордон, но, увидев выражение лиц своих собеседников, решил не развивать эту тему.

– Что мы делаем сегодня вечером, Костейн? – справился он.

Светская жизнь зимой очень ограничена. Костейн не мог придумать такого места, куда бы они все могли пойти. Памятуя о планах леди Лайман, он решил из предосторожности не посещать с Кетти танцевальных вечеров слишком прилежно.

– Мы все заслужили отдых, – сказал он, глядя на девушку.

Она сделала над собой усилие, чтобы выслушать это, не падая духом:

– Это даст мне возможность просмотреть свою корреспонденцию.

– Надеюсь, что миссис Леонард не настолько распущенна, чтобы встречаться со своим любовником, когда ее муж дома, – сказал Гордон. – Я пойду сегодня вечером в свой клуб и буду зорко высматривать эти плоские пальцы и косые глаза, пока я их помню. Вы придете завтра в это же время, чтобы выслушать мой отчет, лорд Костейн?

Костейн знал, что ежедневно приходить на чай нежелательно.

– Возможно, я свяжусь с вами письменно, – сказал он.

– А если случится что-нибудь срочное? – спросил Гордон. – Я думаю, вы не хотите, чтобы я прибежал к вам, а увидев, как эта лиса Бьюрек рылся в вашей корреспонденции, не позволите, чтобы я написал.

– Пожалуй, завтра я смогу заглянуть к вам на секунду по дороге домой, – предложил Костейн. – Я зайду сюда, в кабинет, чтобы не беспокоить семью.

Это было высказано вежливо-мягким тоном, но Кетти легко читала его мысли. «Он боится попасть в мышеловку, которая приведет под венец», – подумала девушка.

– Ты можешь встретиться с лордом Костейном здесь, Гордон, – сказала она, давая тем самым понять, что у нее не было намерения преследовать его.

Никто не возражал, и Костейн скоро ушел. Гордон злился на Льва за недостаток энтузиазма по отношению к его работе в течение такого трудного дня и замечательному открытию.

– Я не думаю, что Лев оценил то, на что я наткнулся, – ворчал он. – Такого парня, как Костейн, беспокоит только государственная измена, он никогда и бровью не поведет на флирт женщины. Ты же не захочешь иметь дело с подобными ему, Кетти. Ты выбрала очень мудрый способ для встречи с ним завтра после чая.

Кетти вздохнула и уставилась в камин:

– Ты прав, Гордон. Я его нисколько не интересую.

– Господи, ты только не сопи и не хандри. Мы найдем тебе мужа, когда я поеду в Италию. Если я поеду в Италию, – добавил он. – Я подумал, что работа такого рода дает возможность только стаптывать башмаки. Выйдя на миссис Леонард и ее зарубежных друзей, я смогу поговорить с Косгрейвом о постоянной должности.

– А как я тогда найду себе мужа? – спросила Кетти. – Мне бы хотелось – ох, как бы мне хотелось, чтобы мы больше выезжали. Вчера на вечере у леди Мартин было так хорошо. Это напомнило мне прошлое, когда папа был жив.

Гордон чувствовал себя дезертиром, отказываясь от итальянского плана. Он проклинал Кетти, сидящую дома с мамой и Родни и их старыми друзьями, и все больше рискующую остаться старой девой. Он действительно должен постараться и раздобыть ей жениха, или все кончится тем, что она окажется приживалкой в его доме, когда он и мисс Стэнфилд поженятся.

– Вот что я тебе скажу, – решил он. – Я не поеду в клуб сегодня вечером. Мы с тобой выйдем в город.

– Ты приглашаешь меня на какой-нибудь вечер? – спросила Кетти с надеждой, потому что Гордон жил более активной жизнью, чем она.

– До конца зимы не будет никаких вечеров, на которые стоило бы пойти, но театры открыты. Мы с тобой пойдем на спектакль. Нашего налетчика можно поискать там с тем же успехом, как и в моем клубе. Мы возьмем театральные бинокли и исследуем каждый глаз и каждую руку в зале.

– Прелестно! Пойдем посмотрим, что играют в театрах.

Поскольку время близилось к обеду, Гордон надел вечерний костюм, а Кетти пошла в свою комнату, чтобы тоже переодеться. Так как завывал очень холодный ветер, она выбрала платье с длинными рукавами из легкого шелка и элегантную, но теплую шаль из мохера. Приятное возбуждение трепетало в ее груди. Очень мило со стороны Гордона оказать ей такую услугу. У нее не было реальных опасений, что стремление брата поступить в Генеральный штаб продержится долго. Ему скоро надоест торчать на холоде, и он оценит более благотворный итальянский климат.

Самым большим разочарованием было вполне определенное намерение Костейна не связываться с ней. Да, он вежлив, но по обязанности. Если она время от времени и вызывала проблеск интереса в его глазах или он говорил вещи, которые звучали достаточно лично, то это просто свойство его характера. Как отметил Гордон, Костейн привык к весьма снисходительной морали своего класса. Дамы, если только они не были древними старухами, отчаянно флиртовали. Он не знал иного способа общаться с ними, но был осторожен, не давая флирту выйти из-под контроля.

Если бы ее светская жизнь не прервалась со смертью отца, Кетти сумела бы общаться на таком уровне. Она бы улыбалась и возвращала его остроумные реплики с легкомысленной беззаботностью, но в данный момент она не имела такой сноровки, общаясь в собственной флегматичной манере. И другого способа общения не знала.

– Думаю, что у лорда Костейна есть какое-то срочное дело на службе, – решила леди Лайман, когда узнала о том, что сегодня он отклонил приглашение. – Кетти, двадцатого числа я устраиваю у нас небольшой прием. Нам надо срочно подписать карточки.

– Мама, Гордон попросил меня пойти с ним в театр сегодня вечером, – сказала Кетти.

– Что играют, Гордон? Шекспира?

– Шекспира? – Гордон усмехнулся. – Ничего подобного. Кто захочет слушать эту античную болтовню. Все эти «извольте» и «оставьте». В меня довольно достаточно напихали этого в школе, спасибо.

– Достаточно это достаточно, – поправил его Родни.

– Что?

– Довольно – это достаточно, не надо ничего прибавлять к «довольно». – Гордон только покачал головой. Старика иногда заносило слишком глубоко.

– Что значит «довольно»? – спросил Родни.

– Это значит «довольно».

– Это значит «достаточно», поэтому не нужно говорить «довольно достаточно». Получается бессмысленная тавтология. Если ты тешишь себя надеждой стать дипломатом, то должен научиться правильно говорить по-английски.

– Тогда зачем я учу итальянский? – Гордон повернулся к матери: – Мы идем смотреть молодежный фарс в «Роял Кобург».

– Дорогой, ты считаешь разумным брать Кетти на левый берег Темзы?

– Да брось, мама, мы же не собираемся там жить. Весь город говорит о новом фарсе в «Кобурге». Не удивительно, что у Кетти нет достойного поклонника, ведь ты держишь ее в вате, как елочную игрушку.

– Твоя сестра, Гордон, как я понимаю, имеет замечательного кандидата в женихи. Ему может оказаться неприятно, что она бегает по городу, как взбалмошная девчонка.

– Если Кетти взбалмошная девчонка, то я обезьяна. Костейн не такой напыщенный индюк, как ты пытаешься изобразить, мама. Он понимает, что к чему.

– Индюк? – воскликнула леди Лайман, и ее лицо покраснело. – Ты назвал сына герцога Халфорда индюком?

Родни нахмурился и сказал:

– Учись подбирать выражения, мой мальчик. Именно речь отличает человека от животных. В министерстве иностранных дел…

– Я уже не настолько уверен, что в конце концов стану дипломатом.

– Ты окажешь своей стране огромную услугу, отказавшись от дипломатического поприща, – сказал Родни с ужасным сарказмом.

Трапеза продолжалась в несколько напряженной атмосфере. Перед тем, как отправиться в театр, Кетти сказала:

– Кстати, мама, я немного разузнала о миссис Леонард. Ее зовут Елена, и она уже была замужем.