— Всегда есть женщина. Не одна, так другая. — Ларю пожал костлявыми плечами. — Я, например, не понимаю, почему мужчины теряют голову из-за женщин? Одна уходит, другая приходит. А вот ради врага стоит попотеть. И ради денег. Ну, гораздо легче быть богатым, чем бедным. Итак, мы заканчиваем твою яхту и отправляемся за сокровищами и местью.

Мэтью настороженно покосился на Ларю.

— Оборудование недешево.

— Ничто хорошее не стоит дешево.

— Может, мы и не найдем корабль. Даже если найдем, раскопки — тяжелая и опасная работа.

— Опасность делает жизнь интересной. Ты это забыл, Мэтью.

— Может быть, — прошептал Мэт, чувствуя, как закипает кровь, которую он так старательно охлаждал долгих восемь лет, и протянул руку. — Мы закончим яхту, партнер.

Три дня спустя в гараж заявился Бак, судя по кислому запаху виски, раздобывший где-то бутылку.

— Ты что, сдурел? Куда ты собрался на этом корыте?

Мэтью продолжал любовно шлифовать тиковые доски для поручней.

— Сначала на Хаттерас. К Бомонтам.

— Дерьмо! Любители! — Слегка покачиваясь, Бак подковылял к корме. — Какого черта ты слепил катамаран?

— Мне так захотелось.

— А мне всегда хватало одного корпуса. И твоему отцу тоже.

— Это не твоя яхта и не его. Это моя яхта.

Бак проглотил обиду.

— Что за дурацкий цвет! Девчачий, голубой.

— Лазурный. Мне нравится.

— Наверняка потонет в первый же шторм. — Бак фыркнул и едва удержался, чтобы не погладить один из корпусов. — Думаю, вы с Рэем теперь годитесь только для увеселительной прогулки.

Мэтью провел подушечкой большого пальца по доске, гладкой как атлас.

— Мы отправляемся за «Изабеллой».

В воцарившейся тишине, словно пронзаемой электрическими разрядами, Мэтью взвалил на плечо доску и отвернулся. Бак положил руку на корпус и закачался, будто уже вышел в море.

— Черта с два!

— Рэй так решил. Он что-то нашел и хочет мне показать. И что бы Рэй ни нашел, я все равно отправлюсь за «Изабеллой». Давно пора.

— Ты что, парень, совсем свихнулся? Ты знаешь, чего она нам стоила? Чего она стоила мне?

Мэтью отложил перекладину.

— Примерно представляю.

— У тебя были сокровища, и ты выпустил их из рук. Ты отпустил с ними Ван Дайка. Ты отпустил его из-за меня, когда я подыхал. Теперь ты хочешь сбежать и оставить меня гнить здесь?

— Я скоро отплываю. Что будешь делать ты, твое дело.

Запаниковав, Бак ударил Мэтью ладонью в грудь.

— А кто будет присматривать за мной? Ты мне должен, парень. Я спас твою никчемную жизнь. Из-за тебя я потерял ногу. Из-за тебя я потерял все.

Чувство вины еще было таким безмерным, что в нем можно было утонуть, но на этот раз Мэтью лишь покачал головой. Больше он не согнется.

— Я больше ничего тебе не должен, Бак. Ты заставил меня заплатить за каждый глоток воздуха, который я сделал за последние восемь лет. Восемь лет я надрывался, чтобы ты допился до чертиков. Все. Хватит. Я отправляюсь за «Изабеллой», и я ее найду.

— Они убьют тебя. «Изабелла» и «Проклятие Анжелики». А если не они, так Ван Дайк. А где буду я?

— Там же, где и сейчас. На двух ногах. За одну из них я заплатил.

На этот раз Мэтью не принял удар, а перехватил занесенную руку в дюйме от своего лица и отшвырнул Бака.

— Попробуй еще раз, и я изобью тебя. Не посмотрю, что ты старик. — Мэтью расставил ноги на случай, если Бак все же набросится на него. — Через десять дней мы с Ларю отплываем на Хаттерас. Можешь плыть с нами, можешь катиться ко всем чертям. Выбор за тобой. А теперь убирайся. Мне надо работать.

Культя запульсировала, отозвавшись фантомной болью в ампутированной ноге — отвратительным призраком, восемь лет преследовавшим его. Бак вытер рот трясущейся рукой и поспешил на поиски бутылки.

Оставшись один, Мэтью поднял новую секцию поручней и принялся за работу как одержимый.


ГЛАВА 13


По мнению Ван Дайка, Мансанильо на западном побережье Мексики был идеальным местом для встречи весны. Из огромных окон роскошной виллы открывался захватывающий вид на неугомонный Тихий океан. Бьющиеся о скалы волны завораживали не меньше, чем ощущение собственной власти.

Родившись под знаком Водолея, Сайлас считал воду своей стихией. Он любил ее вид, ее запах, ее звук. Он много путешествовал ради бизнеса и удовольствия, но никогда надолго не удалялся от родной стихии.

Все свои дома он покупал или строил около воды. Вилла на Капри, плантация на Фиджи, бунгало на Мартинике… Даже из его шикарного особняка в Нью-Йорке виднелся Гудзон. Однако самым любимым убежищем Ван Дайка был дом на скалах, правда, на этот раз он вернулся сюда не только для того, чтобы отдохнуть.

Сайлас искренне верил в труд, укрепляющий тело и дух, приносящий прибыль. Конечно, он унаследовал огромное состояние, но не промотал наследство, а — где упорством, где хитростью — утроил его.

Он считал себя благоразумным, ведь не в пример Дональду Трампу, обожающему появляться на страницах бульварных газет и экранах телевизоров, вел свои дела осмотрительно, и в прессу просачивались лишь те сведения, которые он считал необходимыми. Умело созданное общественное мнение прекрасно помогало ему узаконивать сомнительные сделки и склонять чашу весов в свою пользу.

Хотя Сайлас обожал женщин, он никогда не был женат. Брак — контракт, расторжение которого влечет за собой слишком много грязи… и нежелательных наследников, которых могут настроить против него.

Не связывая себя обязательствами, он тщательно выбирал партнерш, обращаясь с ними с той же учтивостью, с какой обращался с подчиненными, а когда терял интерес к очередной любовнице, то расставался с ней, щедро одарив на прощание.

Мало кто из них жаловался.

Правда, одна маленькая итальянка оказалась неуступчивой. Роскошные бриллианты не охладили ее горячего нрава, и она даже осмелилась угрожать ему. С некоторым сожалением Ван Дайк приказал преподать ей урок, но так, чтобы не осталось никаких видимых следов… В конце концов, ее прелестное личико и тело доставили ему немало удовольствий.

Ван Дайк свято верил в то, что для успеха необходимо насилие, хорошо организованное насилие, и в последние годы прибегал к насилию часто и с прекрасными результатами.

Самое странное заключалось в том, что он получал от этого все больше удовольствия. Эмоциональная разрядка обходилась ему совсем не дорого и помогала умерять все более частые вспышки бешеной ярости.

Многие из известных ему бизнесменов мирились с неизбежными неудачами и теряли кураж или просто сгорали как свечки в борьбе за место на вершине успеха. Мудрый же человек, по мнению Сайласа, должен уметь расслабляться и даже из неудачи извлекать выгоду, что он и делал.

Сейчас ни о каком разочаровании и речи нет, думал Ван Дайк, изучая лежавшие на письменном столе доклады с «Кочевника». Для этой экспедиции Сайлас сам тщательно отобрал ученых, техников и даже обслуживающий персонал. Как приятно сознавать, что интуиция, как всегда, его не подвела. Надо будет проследить, чтобы каждый член команды получил щедрую премию.

Сайлас восхищался учеными вообще — их логикой, самодисциплиной, воображением — и Фрэнком Литцем, в частности, как талантливым биологом и… своим шпионом. Парень держал его в курсе всего, что происходило на борту «Кочевника», включая и личные взаимоотношения коллег.

Да, думал Сайлас, Литц — удачная находка, особенно после разочарования в Пайпере. У Пайпера был большой потенциал, но один маленький недостаток все перечеркнул.

Дурные привычки ведут к неуравновешенности, неряшливости. Вот он сам бросил курить хотя бы для того, чтобы проявить силу характера, ну и сохранить здоровье, естественно. Пайперу же явно недоставало силы воли, а потому он расстался с ним без сожалений, снабдив грязным кокаином… Нет, не совсем так. Убийство отлично пощекотало ему нервы. Есть что-то захватывающее в окончательном устранении человека, не оправдавшего возложенных на него надежд.

Откинувшись на спинку кресла, Ван Дайк изучал отчет Литца о растениях и живых существах, обживших останки «Джастины». Морские губки, кораллы, черви… Сайлас интересовался всем, что только можно использовать.

С не меньшим интересом он изучил отчеты геологов, химика и тех, кого специально послал следить за проведением операции и ее результатами, как истинный гурман, отложив отчет археолога на десерт.

Прекрасный научный доклад! Глубокий и ясный. Не упущено ничего, вплоть до самого последнего черепка. Каждый артефакт исследован, датирован, сфотографирован и внесен в каталог с отметкой о точном времени обнаружения и с перекрестными ссылками на отчет химика.

Читая четко отпечатанные страницы, Ван Дайк испытывал почти отцовскую гордость за свою протеже. Он не ошибся в Тейт Бомонт. Тейт станет прекрасной заменой неудачнику Пайперу.

Через своих шпионов он следил за ней все эти годы. Вероятно, вначале это был всего лишь порыв: Сайлас не мог забыть, как она стояла перед ним на палубе «Триумфатора», как сверкали яростью ее глаза. О, он восхищался ею. Храбрость — ценная черта характера, особенно в сочетании с интеллектом. Тейт Бомонт обладала и тем, и другим.

В профессиональном плане она превзошла все самые смелые его ожидания. Первую научную работу она опубликовала еще на втором курсе, университет закончила третьей в своем выпуске, а ее научная работа в аспирантуре была просто блестящей. Доктором наук Тейт Бомонт станет гораздо раньше большинства своих сверстников.

Сайлас так восхищался ее успехами, что приоткрыл для нее несколько дверей, которые сама она — даже со всем своим талантом и целеустремленностью — не смогла бы отпереть. Например, своим участием в исследованиях турецких вод на глубине шестисот футов в двухместном подводном аппарате Тейт обязана ему. Правда, он пока не признавался ей в этом и не претендовал на благодарность. Пока.