— Все может быть. Ты тоже не первый год в органах. Всякого, наверное, насмотрелся.

— Да уж, это точно, — кивнул Марукин.

— Так вот. Я считаю, что сейчас этот Родь вовсе стал беспредельщиком. Он готов пойти на все, чтобы выбраться на волю и добраться до своих подпольных миллионов.

— Да где, где у него эти миллионы-то? — заволновался Марукин, потом резко сменил тон на насмешливый. — А я думал, что Корейко — это литературный персонаж.

— И не с такими типажами встречаешься в жизни, — сказал следователь, внимательно разглядывая самого Марукина.

Тот отвел глаза и спросил:

— Вы и приблизительно не знаете, где может быть тайник Родя?

— Приблизительно догадываемся. Но пока, к сожалению, наши поиски не увенчались успехом. Хорошо, ты со своими архивами вовремя появился — теперь может возникнуть повод для обыска.

— В его квартире? — оживился Марукин.

— На маяке, — уточнил следователь. — Но это не сейчас.

— Почему? — явно расстроился Марукин.

— Потому что для начала я решил проверить его контакты.

— А с ним кто-нибудь контактирует? Вы знаете?

— Пока никого не было. Но вдруг будут посетители!

— А по-моему, это лишняя трата времени, Григорий Тимофеевич.

— Нет, Юрий Аркадьевич. Я буду действовать так, как считаю нужным. И если уж ты находишься у меня в подчинении, просьба давать советы и комментировать мои действия только тогда, когда я об этом попрошу, — сухо заметил Буряк.

Марукин замолчал.

— Да, я тут, Юрий Аркадьевич, хочу у тебя спросить, куда ты в обед бегал? — вдруг спросил следователь.

Марукин побледнел от страха.

— И-й-я-а? — переспросил он.

— Ты, ты, с кем я разговариваю! Такой таинственный вид на себя напустил, плащ длинный, шляпу нацепил…

— Я… — начал было Марукин.

Ты. Ты думаешь, я ничего не видел? И нечего шифроваться. В ресторан — значит, в ресторан. Не надо прятаться от коллег. Я сам не люблю столовские щи. Но что поделаешь, бюджетной зарплаты на ресторанные обеды не хватает. Да и у тебя тоже, если будешь каждый день ходить туда обедать.

— Не буду… — пообещал Марукин.

— Или, может быть, ты сам — подпольный миллионер Корейко? — засмеялся следователь.

— Если бы… — искренне вздохнул Марукин.

— Ей-богу, ведешь себя, Юрий Аркадьевич, как шпион из плохого боевика. Я же тебе в обеденные компаньоны не напрашиваюсь. Так что нечего из похода в ресторан маскарад устраивать.

— Действительно, глупо получилось… — захихикал Марукин. — А вы как узнали, что я в ресторане был?

— Домой ездил на обед. И увидел тебя на улице. Как ты в очках от людей шарахаешься. Смешно!

— А мне как-то неудобно было.

— Ладно, проехали! Поел-то хоть вкусно?

— Н-ну, ничего… хорошо, — снова растерялся Марукин.

— Этот ресторан — у нас местная достопримечательность. Есть, конечно, места и покруче, и попрестижнее. Но в этом ресторане собираются, так сказать, гурманы.

— Кто, простите? — переспросил Марукин.

— Любители традиционной вкусной кухни, безо всяких этих… новомодных наворотов.

— Я это… тоже не люблю навороты.

— Ты, если еще будешь туда заходить, крылышки закажи. Фирменные Левины крылышки.

— Чьи, простите? — вздрогнул Марукин.

— Куриные! А Лева — это директор ресторана, — пояснил следователь.

— А-а. Обязательно. В следующий раз попробую Левины крылышки, — пообещал Марукин с облегчением.

Буравин решил, что надо посоветоваться со старым другом Сан Санычем. Следовало что-то предпринять, чтобы дети воспринимали их с Полиной спокойно, с пониманием. Сан Саныч был рад приезду Буравина и с удовольствием слушал его рассказ.

— Понимаешь, Сан Саныч, я до сегодняшнего дня тоже не очень задумывался о том, как молодые воспринимают нас с Полиной, — признался ему Буравин.

— А что же такое сегодня произошло, что ты вдруг задумался?

— Да и сегодня бы не задумался, если бы не Полина. Женщины, они все более тонко чувствуют.

— Молодец, что заметил этот факт, — похвалил Буравина Сан Саныч.

— Ладно тебе иронизировать. Я к тебе приехал за тем, чтобы ты нам помог.

— Слушаю.

— Хочу, чтобы ты выступил, так сказать, посредником в установлении дипломатических отношений между нами и нашими детьми.

— Вот как?

— Да. В частности, с Лешкой. Хотя с Алешкой мне хотелось бы иметь отношения не дипломатические, а самые что ни на есть дружеские.

— Вечно я у вас в роли дипломата, — вздохнул Сан Саныч. — Хорошо, хоть в ранг посла не возвели.

— Посол ты здесь для Зинаиды. Ну так что, поможешь?

— Думаю, лишнюю дипломатию разводить — это как в джунглях огород городить. Насчет дружбы — это вы сами определитесь. А с Алешкой можешь прямо сейчас поговорить.

— Как? Он здесь? — удивился Буравин.

— Конечно. А где ему еще быть? Он у Маши в комнате. — И, повернувшись на табуретке, Сан Саныч громко закричал: — Маша! Алеша!

Из комнаты вышла Маша.

— Здравствуйте, Виктор Гаврилович! — улыбнулась она.

— Здравствуй, Машенька! — искренне обрадовался ей Буравин.

— Зачем звали, Сан Саныч? — спросила Маша.

— А Лешка-то твой где?

— Алеша побежал к отцу. Срочно. Кажется, там какие-то неприятности.

Сан Саныч насторожился:

— Так что там стряслось, Машенька, у Алешки?

— Не знаю. У Алешки самого ничего не стряслось. Я думаю, неприятности у его папы. — Маша посмотрела на Буравина в раздумье, говорить ли дальше в его присутствии.

— У Бориса? А что с ним? — спросил Сан Саныч.

— Пока не знаю. Но что-то, что повлияло на решение Алеши ехать со мной.

— Стоп, стоп. Присаживайся, и давай-ка по порядку, — предложил Сан Саныч.

— Говорю же, по порядку пока ничего не знаю. И пока не поговорю с Алешей, ничего не могу вам сказать. У нас должно быть общее решение.

— Что-то очень загадочно… — нахмурился Сан Саныч.

— Да какие загадки! — засмеялась Маша. — Первая часть нашего плана все равно реализуется. Сегодня.

— Вот как. И какой у вас план? — вступил в разговор Буравин.

— Мы идем в ЗАГС подавать заявление.

— Правда? Что же ты молчала? Что же ты сразу ничего не сказала? — обрадовался Сан Саныч.

— Вот это новость! Вот это да! Поздравляю! — присоединился Буравин.

— Подождите, подождите. Поздравите нас двоих. Когда придем оттуда.

— Так Лешка зайдет за тобой сейчас? — спросил Сан Саныч.

— Сейчас — нет. Говорю же — дома что-то произошло. Он мне у ЗАГСа все расскажет.

— Ну ладно. Значит, заявление! Молодцы! Одобряю! — сиял Сан Саныч.

— Только вы бабе Зине пока не говорите. Пусть для нее это будет сюрприз, — попросила Маша. — Ну, я пойду? А то к Алеше боюсь опоздать…

— Беги, беги, внучка!..

— Счастья вам, Машенька! — пожелал Буравин. Когда Маша ушла, он повернулся к Сан Санычу и сказал:

— Как я рад за ребят! Еще сегодня говорили с Полиной, что взглянешь на них — и словно попадаешь под солнечное излучение.

— Да, любовь она всегда высвечивает человека изнутри.

— Счастливая любовь, — уточнил Буравин.

— У этих, надеюсь, будет счастливая. Они уже перевыполнили план по несчастьям да препятствиям. Хотя… — Сан Саныч вдруг замолчал.

— Ты что? — спросил Буравин.

— Я вдруг подумал… Зина-то, она вряд ли будет рада тому, что они так быстро решили пожениться.

— Почему это?

— Потому что Маше пришел вызов из института, — поделился семейной новостью Сан Саныч.

— Да ты что? Когда?

— Вчера или позавчера… совсем недавно. Там, в этом письме, сказано, что Маше сейчас нужно ехать в институт оформляться. На лечебный факультет.

— Отлично. И Алешка с ней собирался? — спросил Буравин.

— Думаю, да. Конечно. Как их теперь разлучишь?

— Неожиданно. Вот, значит, про какую поездку Маша говорила! — догадался Буравин.

— Но какие-то там с Борисом проблемы возникли. Слышал, что Маша сказала? Алеша, возможно, не поедет.

— Если проблемы материального характера, я с удовольствием детям помогу, — пообещал Буравин.

— Погоди, не гони лошадей. Ты еще не знаешь, примет ли Алешка от тебя помощь, — с сомнением протянул Сан Саныч.

— Да. Я помню, с чем к тебе пришел, — тихо сказал Буравин.

* * *

Лева был человеком хитрым, осторожным и… трусоватым. Он долго маялся, но на встречу со смотрителем все же пошел. Когда смотритель зашел в комнату для свиданий, у Левы даже мурашки по спине побежали. Он еле сдержал дрожь.

— По характеру твоей записки я понял, что… — начал Лева, но смотритель прижал палец к губам, показывая, что их прослушивают. — В общем, я понял, что ты по мне не просто соскучился.

— Правильно понял. Я парень не сентиментальный, — согласился смотритель.

— О чем будем толковать? — робко спросил Лева.

— Толковать буду я. Ты будешь слушать, — решительно заявил смотритель.

— Ну что ж, я слушаю, — быстро согласился Лева.

— В оба уха, парень, — предупредил смотритель грозно, — пока ты их оба носишь на голове.

Лева весь превратился во внимание.

— Мне нужна твоя помощь. И срочно.

— В чем?

Смотритель пальцами показал, как по столу бежит человечек.

— Ты должен для меня сделать то, что другим я сейчас поручить не могу, — сказал он, показывая глазами на бегущего человечка.

— Почему я? У тебя же был кто-то, кто меня…

Смотритель вновь сделал Леве знак: широко раскрытые, «страшные» глаза, затем — ребром ладони по шее, затем — палец у губ: мол, молчи, а то убью…

— Лева, люди делятся на тех, кто исполняет мелкие поручения, типа подай-принеси, и тех, кто может сделать что-то более важное, — пояснил он хриплым голосом.

— А я-то здесь при чем? — жалобно протянул Лева.

— Потому что, Левушка, я тебя отношу ко второй категории.