Джеймс Кунстлер - Большие каникулы Мэгги Дарлинг

— Не припомню, чтобы я сюда заходила. Как я здесь оказалась? — спросила Мэгги.

— Вы лежали на траве.

— Ах да. Меня что-то ударило! — Она дотронулась до своей головы. — У-ух!

— Дайте посмотреть.

— Здесь, на затылке.

— Приличная шишка.

— Вокруг все летало. Я никогда такого не видела.

— Было здорово страшно, да? — сказал он. — У-уу!..

— Спасибо вам за… то, что спасли меня, Уолтер, — сказала Мэгги. Некое нежное чувство, совершенно несовместимое с жестокими событиями дня, незаметно появилось в ней, как теплый очищающий поток. — Уолтер… — повторила она тихо, как будто тренируясь произносить это слово.

— Да?

— Я никогда вас раньше так не называла.

— Нет.

— Мы разговаривали так… официально.

— Вам, кажется, так больше нравилось.

— Не совсем, — сказала она.

Они удрученно взглянули друг на друга.

— Давайте я помогу вам встать, — сказал он.

— Тогда будем просто Уолтер и Мэгги, хорошо? — спросила она.

Он встал с пола и протянул ей свою жилистую руку, чтобы помочь подняться.

— Смешно, — сказал он. — Моя дочь всегда называет вас Мэгги. Она вас просто обожает.

— Я не знала, что у вас есть дочь.

— Вы ее много раз видели.

— Хм?

— Девушка, которая забирает меня каждый день. На «вольво».

— Это ваша дочь?

— Да.

Наступил черед смеяться Мэгги. Смех выливался из нее, словно фермент желания и страха сладкой пеной веселья вылетел из громадного сосуда вслед за пробкой.

— Как ее зовут? — спросила она.

— Сара Джейн, — сказал он. — Она стесняется познакомиться с вами.

— Стесняется? — удивленно воскликнула Мэгги.

— Она боготворит даже перегной на ваших клумбах с многолетними растениями.

Мэгги вспомнила, как много раз, когда она видела Уолтера с этой девушкой, у нее появлялось подсознательное чувство обиды.

— Она очень привлекательная молодая женщина.

— Вы так думаете?

— Конечно.

— Конечно, я, как отец, думаю, что она прекрасна. Вы же знаете, как это бывает с отцами.

В памяти Мэгги ярко вспыхнул образ ее собственного отца, Фрэнка. Память выхватила его из шестидесятых годов, когда он был еще моложе Уолтера. Он пытался отрастить бакенбарды, чтобы выглядеть «при них», как он всегда смущаясь, выражался. Он проходил с ними почти год. Но потом семья распалась, и Мэгги встречалась с ним только иногда по субботам. Он приезжал в Нью-Йорк из Пенсильвании на машине и каждый раз водил ее в разные рестораны. Он был замечательно смел в выборе пищи.

— Я такая дура, — пробормотала Мэгги, мучительно выбираясь из внутренних лабиринтов памяти. — Все это время я думала, что она — твоя подруга.

Уолтер улыбнулся.

— Ну, а по ее мнению, Бог — это женщина. И эта женщина — ты, — сказал он.

Где-то закричал петух. Через разбитое окно было видно, как вдали расходятся грозовые облака и столбы солнечного света начинают пробиваться сквозь мрак.

— А что, если нам посмотреть, что делается снаружи? — предложил Уолтер.

— Да, было бы неплохо, — сказал она, с трудом отрывая взгляд от его лица. — Пойдем.

Они вышли из сарая и зажмурились. Повсюду валялись сломанные ветки. Розовую беседку просто снесло. Синий тент валялся у подножия большого белого дуба у северной стены танцевального зала. Дом стоял на месте, и, очевидно, прочно. С крышей было все в порядке. Но когда они проходили через посадки папоротников и орешника, Мэгги обнаружила, что ураган проделал просеку вплоть до северо-западного угла имения. По крайней мере три древних клена по дороге на Кеттл-хилл были безжалостно вырваны с корнем и повалены. Курятник был буквально расплющен, и несколько птиц стояли рядом с ним, завороженно смотря на останки, словно жители вагончиков в телевизионной передаче о событиях в каком-нибудь штате вроде Арканзаса. Любимая magnolia grandiflora, первая вестница весны на ферме Кеттл-хилл, наклонилась под странным углом, будучи частично вырвана из земли, а многие из ее огромных блестящих листьев были оборваны. Подстриженные кусты розмарина из ее коллекции, за которыми она ухаживала с такой любовью, с террасы у бассейна были раскиданы по плитам двора. Их терракотовые горшки разбиты, а вода в бассейне стала похожа на куриный суп с овощами, так много в ней плавало всякой растительности. Мэгги снова принялась плакать.

— Могло быть гораздо хуже, — заметил Уолтер.

— Я думаю…

Они продолжили осмотр грядок с овощами. Работники были уже в сборе и стояли, завороженно смотря на все это, похожие на кур.

— С вами, ребята, все в порядке? — поприветствовал их Уолтер.

— Это был смерч, самый настоящий смерч! — прокричал Чад, парень девятнадцати лет, с волосами паклей и горячим желанием когда-нибудь стать экологом-натуралистом. — Совсем как в кино!

— Я на самом деле впервые в жизни помолился, — сказал Бен, младший сын из семьи лодочников из Мистика, который по вечерам учился на юридическом факультете в университете штата Коннектикут.

Град словно пулями пробил большие листья ревеня. Первый урожай салата, который был почти готов к столу, лежал побитый и помятый на черной земле грядки. Сахарный стручковый горох был сорван с поддерживающих его стеблей конопли. Мраморный циферблат солнечных часов, купленный в Ньюпорте, упал на пешеходную дорожку, мощенную синим песчаником, и разбился на несколько частей. Мэгги прекратила попытки составить в голове список нанесенного ущерба.

— Я хочу выпить, — сказала она.

— Я понимаю, — неловко сказал Уолтер.

— Не пойми меня неправильно.

— Нет. Я и сам бы не отказался.

— Вот и хорошо, пошли в дом. Я достаточно насмотрелась.

Мэгги налила две рюмки арманьяка и снова заплакала прямо на кухне, издавая при этом высокий, тонкий, лишенный надежды пронзительный звук.

— Близится конец света, — сказала она.

— Мы приведем все в порядок за два дня, — сказал Уолтер. — Вот увидишь.

— Ты ничего не понимаешь! — закричала Мэгги и начала не совсем связно перечислять все катастрофы последних месяцев, не соблюдая строгого хронологического порядка. Она начала с убийства Кристи Шовин, затем упомянула о крушении своего брака, проблемах профессиональной жизни, потере верных коллег, криминальных увлечениях сына, гадостях, творившихся в ее доме, и даже намекнула на неудачи в своей личной жизни.

— …и теперь я полностью унижена тем, что рассказала тебе все это, — сказала она в завершение, зарывшись лицом в кухонное полотенце.

Уолтер не успел даже ответить, как зазвонил телефон. Мэгги выглянула из своего полотенца, вздрогнув и насторожившись. Телефон зазвонил второй раз, затем — третий.

— Это, возможно, Сара, — сказал Уолтер. — Ты знаешь: буря и все такое.

— Тогда сам и отвечай, — тихо отреагировала Мэгги.

— Дом Мэгги Дарлинг, — сказал он обычным бодрым голосом. — Сейчас посмотрю, здесь ли она. — Он зажал трубку своей широкой загорелой рукой. — Ты — дома?

— Кто это?

— А кто говорит? — спросил он. — Это — Линди, — сказал он, опуская трубку, откуда неслась лавина неприятного визга.

Мэгги наклонилась, чтобы взять ее.

— Я убью тебя, — сказала она.

— Я всего лишь позаимствовала это, поняла? — запротестовала Линди.

— Позаимствовала? Ты все продала!

— Как я могу это продать? Я говорю по нему.

— Говоришь по чему?

— По твоему мобильному телефону. Я позаимствовала его.

— Мой мобильный телефон?

— Да, из твоей машины.

— Ох, Линди, какая же ты дрянь. Ты продала все мои маленькие ценности.

— Сейчас не время, Мэгги, — ответила Линди. Голос ее неожиданно зазвучал устало и жалобно, как призрачный крик из бездны.

— Где ты?

— Не знаю. Ох, я понимаю, что я мерзавка. Но ты должна забрать меня отсюда. — В трубке слышался какой-то шум. Звук бьющегося стекла, невразумительные крики, неприличная ругань, стоны. — Я в аду, дорогая.

— Где ты?

— Думаю, что в Хартфорде. С этим мудилой Джулио я попала в такую задницу!

— Джулио?..

— Он поссорился со мной.

Послышался женский крик.

— Линди, кто эти люди?..

— Ох, Мэгги, не спрашивай, не начинай с кучи вопросов. Он меня любил такую, какая я есть, поняла? Ему было наплевать на Голливуд, или Смит-колледж, или Грэйт-Нек, на белых и черных и на все прочее.

— Так почему он не отвезет тебя домой?

— Я тебе сказала: он со мной поссорился. К тому же у меня нет дома, — прохныкала она.

— Конечно же есть, несмотря ни на что.

— Все равно он исчез… Эй, пошел от меня на хрен, задница!.. — Звуки борьбы, ударов, крики боли.

— Линди!

— Я здесь, дорогая.

— Что там творится?

— Проклятые курильщики крэка.

— Ты с курильщиками крэка?

— Я в аду, Мэгги, в аду. Ты не понимаешь? — сказала она и опять захныкала.

— Линди, Линди, это место, в котором ты…

— Сраная дыра в сраном районе сраного города.

— На что похоже здание? Чтобы мы могли найти тебя!

— Это был масонский храм, я думаю, — ответила Линди, неожиданно захихикав. — Зеленоватая крыша. Большой кирпичный монстр. Рядом есть парк. Ой, я не знаю. Мне так хреново, дорогая. Помоги, пожалуйста.

— Линди, Линди, послушай меня. Позвони в полицию и…