— Где мой сын? — спросила Мэгги.

Они посмотрели друг на друга, не понимая, о ком идет речь.

Видеофильм, который они смотрели, показывал бунт в тюрьме. Заключенные и охранники летали по экрану, брызгая кровью, в то время как в клетках, поднятых над основным действием, сексуально привлекательные девушки двигались в такт электронным завываниям и выстрелам, звучавшим, как аккомпанемент ударных.

Поискав провод за гигантским телевизором, Мэгги с силой выдернула его из розетки. Ужасное видео умолкло. Тишина поглотила комнату, как ударная волна перед грохотом взрыва. Мэгги решительно повернула регулятор света, и галогенные лампы засветили на полную мощность. Нежданные гости прикрыли руками глаза. Парень в бейсбольной кепке набок уронил на ковер кусок пиццы начинкой вниз.

— Кто, черт возьми, вы такие и что делаете в моем доме? — спросила Мэгги низким повелительным голосом, с помощью которого ей все-таки удалось привлечь их внимание.

— Мы — «Сладкие как смерть», — сказал громадный парень так, как будто сам факт был очевиден для всех. — А ты-то кто?

— Ох, привет, мам, — сказал Хупер, волоча из кухни упаковку голландского пива и огромную коробку печенья «Знаменитый Амос». Волосы у него спадали вниз странными жесткими кольцами, как будто были измазаны грязью.

— Эй, Хупер, это твоя мамочка?

— Кто, черт возьми, эти люди?

— Это — группа. То есть, я имею в виду, типа, ансамбль. Они играют рэп.

— А ты знаешь, что марихуана все еще вне закона в штате Коннектикут?

Рэперы рассмеялись и стукнулись друг с другом ладонями.

— Это — не притон для наркоманов. Вон. Вон! Вставайте и убирайтесь!

Парни продолжали обмениваться недоуменными взглядами. Хупер тоже скорчил беспомощную мину. Четверка так и не сдвинулась с места. Мэгги шагнула к самому большому из них и стукнула его по голени.

— Уй!

— Вон!

— Ну, мам…

— Все. Вон из моего дома.

— Эх, может быть, ребята, вы вернетесь в город? — предложил Хупер.

— Я не верю, что это твоя мама, Хуп. Мне показалось, ты сказал, что она свалила.

— О да, я свалила, — ответила Мэгги.

— Эй, ты могла бы быть главной сучкой бала, — сказал самый большой, по-детски показывая руками свое нежелание верить.

— Как ты меня назвал? — спросила Мэгги.

— Главной сучкой бала, — сказал Большой, смешно пожимая плечами своей огромного размера куртки с эмблемой футбольного клуба «Нью-Йорк Джетс» и глядя на своих товарищей и Хупера в поисках поддержки. — А что я такого сказал?

— Ой, мам, это — такой жаргон. Это не значит, что…

— Вон! Вон! Вон!! — закричала Мэгги. Она стала похожа на разгневанную хищную птицу, выставившую вперед клюв и когти.

— Все нормально, ребята. Встретимся в студии «С» завтра, в три часа. Без балды…

Голова у Мэгги как будто повернулась на стальных подшипниках, пока она старалась зафиксировать взгляд на Хупере.

— Что ты сказал? — спросила она.

— Я на самом деле, — начал объяснять он матери, — представляю…

— Представляешь… кого?

— Моих людей, — тихо сказал Хупер.

Все рассмеялись.

— Мне что, позвать полицию? — завопила Мэгги.

— Ты хреновая хозяйка, ты знаешь это? — заметил парень без рубашки, сидевший на диване.

— Это ты в самую точку, — пробормотал Большой.

Наступила длинная мучительная пауза. Все молчали. Где-то в глубине дома термостат отключил мотор в холодильнике. Старые часы тикали в коридоре.

— Здесь — тоска, — наконец сказал Большой. — Ребята, пора уматывать.

Первым встал парень с бейсбольной кепкой набок и забрал с кофейного столика гигантский пакет с травой, засунув его в невероятно странные штаны, висевшие так низко на бедрах, что трусы из-под них выглядывали почти полностью. Молодой человек в очках с красными стеклами вложил две бутылки пива «Хайнекен» в грузовые карманы своих штанов защитной окраски. Парень без рубашки вскочил с дивана, как резиновый мячик.

— Запомните, студия «С». Вход с Сорок девятой улицы. Все будет бути-хути! — бодро крикнул Хупер всем «Сладким как смерть», вразвалку выходившим из комнаты. Последним выходившим был Большой. Он нес бутылку коньяка, держа ее за горлышко.

— Не дай бог это моя бутылка, дружок! — прокричала Мэгги ему вслед.

— Да, да, — только и ответил он.

— Все в порядке, мам. Они принесли напитки с собой, — сказал Хупер. — Возможно, все это тебя шокирует, но у них и сингл и альбом сейчас на первом месте в Америке. Эти парни — миллионеры.

— Это, может быть, шокирует тебя, Хупер, но я больше не хочу видеть такое, приходя домой.

— Это потому что они черные, да?

— Нет, потому что они хулиганы. Потому что они берут телефонную трубку вместо тебя. Потому что весь дом провонял травой, потому что они набросали пиццу на ковер, — ее голос сорвался на крик, — и потому, что Боба Дипиетро застрелили три дня назад на Меррит-Паркуэй и он — мертв… он — МЕРТВ! — Она задрожала от рыданий и прижалась к стене, закрыв лицо руками.

Было слышно, как шикарные машины завелись во дворе и выехали на максимально возможном газе.

Сикх, водитель лимузина, неожиданно появился, выйдя из-за угла темного коридора, с выражением полного самообладания на угрюмом лице. Мэгги и Хупер оба вздрогнули, увидев его.

— Вы — очень смелая женщина, — сказал он, добавив фразу, построение которой выдавало в нем вечного иностранца: — Но я наблюдал все происходящее, будучи подготовленным. — С этими словами он достал из своей водонепроницаемой ветровки впечатляющий кольт 45-го калибра.

— Ух ты, — отпрянул Хупер.

— Зачем вы так насвинячили в доме вашей матери? — спросил сикх у Хупера.

— Это всего лишь для развлечения.

— Для вас, американцев, теперь все развлечение. Даже конец света.

— Спасибо… что вы защищали нас, — сказала Мэгги.

Сикх запихнул громадный пистолет себе за пояс.

— Никаких проблем, — сказал он. — Вы платите сейчас? Двести долларов.

— Да. Хорошо. — Мэгги внутренне собралась, чтобы хватило сил порыться в сумочке на ремешке, и протянула ему несколько смятых пятидесятидолларовых купюр, на одну больше, чем следовало, в знак благодарности. В обмен он протянул ей свою визитную карточку, на которой было напечатано: «В высшей степени мобильный лимузин. Пранадат Сингх, владелец».

— А те, кто будет гневить богов, получат по заднице, — заметил он вскользь. И спустя миг и его уже не было.

— Боб умер? — решился еще раз спросить Хупер после того, как вдалеке раздался звук закрывающейся парадной двери. Долгие годы Боб Дипиетро был ему почти как родной дядя.

— На какой, черт возьми, планете ты живешь?

— Я все время на работе. Это так странно, что ты вернулась домой как раз тогда, когда я фактически впервые за неделю дома.

— А где Элисон?

— В городе. Она тоже круглыми сутками работает. Мы оба — как трудоголики.

— А где тетя Линди?

— Я не знаю. Где-то. Я слышал о снайпере. Но вовсе не подозревал, что Боб — это тот, кто был убит.

— Куда катится этот мир? — сказала Мэгги, падая в объятия удивительно сильных сыновних рук.

— Не знаю, мама. Может быть, всему следует развалиться, прежде чем снова слиться воедино.

— У тебя отвратительная прическа.

— Извини. Это эксперимент с модой. Ты рано вернулась из Венеции.

— Там ничего не получилось, — сказала она и еще разок всплакнула.

— Я знаю, что ты была с Фредериком Свонном.

— Откуда ты знаешь?

— Эм-ти-ви. Я теперь там работаю.

— Да?..

— Есть такая передача «Страна слухов». Ты с ним туда попала. Просто фотографии из какого-то аэропорта в Италии.

— О боже…

— Ты, мамуль, выглядела нормально. Не беспокойся. Но я не думаю, что вы подходите друг другу.

Мэгги сама удивилась тому, что рассмеялась. Яд и раскаянье из ее головы сочились одновременно.

— Ты хоть понимаешь, насколько абсурдной становится жизнь? — простонала она.

— Послушай, мам, для меня она всегда была полностью абсурдной.

— Что?.. Я так старалась, чтобы у тебя все было хорошо.

Хупер погладил ее по голове.

— Может быть, мама, все было немного более чем нормально. А что ты все же делала с Фредериком Свонном в Италии?

— Не знаю. — Мэгги снова принялась рыдать. — Мне нужно лечь, а то начнется истерика. Поговорим утром.

— Эй. Я рад, что ты вернулась, мам. Извини за… хм…

Она подняла руку, показывая, что не вынесет больше ни слова объяснений.

— Здесь пусто без тебя, — сказал Хупер, не в силах сдержаться.

2

Хочу нормальной жизни

Она чуть не опоздала на похороны. Следующим утром какой-то друг семьи Дипиетро ответил по телефону и послал ее в церковь Святой Девы Божественной Чаши в Дэнбери. Она прибыла уже тогда, когда процессия направилась за автомобилем с гробом на кладбище Святых Имен. Вдова Боба, Эмили, хирургическая сестра, работавшая каждый день по локти в крови в городской больнице в Дэнбери, была так потрясена смертью мужа, что ее вели под руки ее сын Джин и двоюродная сестра. Мэгги решила продолжать выплачивать зарплату Боба в течение полного года. Она попросила священника сообщить об этом Эмили, чтобы та, по крайней мере, не считала, что осталась без средств к существованию. Священник сказал Мэгги, что у Боба был страховой полис, но зарплата между тем будет хорошей поддержкой. Потом они оставили Боба лежать в земле, которую он так любовно обрабатывал долгие годы.