Франческа Клементис - Большие девочки не плачут

Дэвид Сэндхерст по-отечески ласково разглядывал своих мышей. Капризуля и Пампушка безучастно смотрели на него. Ему доставляло удовольствие придумывать клички животным в зависимости от препаратов, которые на них испытывались. Разумеется, об оксиметабулине как о средстве предупреждения приступа астмы, каким он задумывался, было давно забыто. Как это часто случается в медицине, в ходе экспериментов неожиданно было открыто побочное воздействие препарата. Тут выяснилось, что инвесторы фармацевтической компании «Перрико» именно этого и ждали, причем давно.

Дэвид достал мышей из клетки и отнес их на весы. Те знали, что происходит, и, пока Дэвид производил измерения, сидели не шелохнувшись. Он с улыбкой просмотрел предыдущие записи. Отлично. Все идет точно так, как он и предполагал.

Глядя на тридцатичетырехлетнего ученого со стороны, можно было бы подумать, что он настолько погружен в работу, что не придает решительно никакого значения своему внешнему виду: белый халат в пятнах, выцветшие джинсы, волосы, в беспорядке свисающие на лоб, простые очки в металлической оправе, под ногтями скопилась трехнедельная грязь неопределенного происхождения.

Но это ошибочное впечатление. Под белым халатом скрывалась рубашка от Версаче, а джинсы были от Армани. На то, чтобы придать волосам столь нарочито взъерошенный вид, ушло двадцать минут и известное количество лака для волос, нанесенного в несколько приемов. На его очках при ближайшем рассмотрении можно было разглядеть логотип ISL[1]. Линзы были очень маленькие, чтобы его темно-голубые глаза никого не свели с ума. После того как одна из тех немногих женщин, которые отвергли его ухаживания, упрекнула его в щегольстве, он и присущей ему чистоплотности научился противиться и перестал ухаживать за ногтями.

Но подобное тщеславие ничуть не мешало серьезному отношению к работе. Дэвид Сэндхерст был честолюбив настолько, насколько честолюбивым и должен быть мужчина с годовыми потребностями на сто тысяч фунтов и с жалованьем в двадцать пять тысяч. Пока ему лишь удавалось поддерживать дорогой стиль жизни при посредничестве одной управляющей банка, которая охотно увеличивала неуклонное, по спирали, превышение его кредита в обмен на клятвенное обещание Дэвида пригласить ее на ужин («ну очень скоро»).

Но его исследования наконец удостоились внимания. Работа над оксиметабулином совпала с громким открытием в США «жирного» гена в мышах. Как оказалось, этот ген контролирует гормон, который отвечает за увеличение или уменьшение потребления энергии тела таким же образом, каким термостат регулирует температуру. Если бы он не работал эффективно, то мышь была бы либо очень жирной, либо очень тощей. Группе американских исследователей удалось за короткое время создать протеин, непосредственно воздействующий на этот ген, который «включает» сжигатель жира мыши, что ведет к быстрой потере веса.

Если проблема тучных мышей занимает вас больше всего на свете, то считайте, что ваши молитвы уже почти услышаны.

К сожалению, мыши не вносят сколько-нибудь значительный вклад в многомиллиардную диетическую индустрию, и это хорошо известный факт. Они не покупают диетическое питание, журналы, книги или видеокассеты. Жирные мыши не тратят тысячи фунтов стерлингов на то, чтобы сбросить лишний жир, они не посещают спортивные залы, а частные хирурги не подтягивают им подбородки. Они не глотают ведрами пилюли и не летают на курорты в Аризону на пару недель каждые полгода и всякое такое. Они не нуждаются в двух совершенно разных комплектах одежды — на толстые и тонкие дни. Они не платят за то, чтобы им вкалывали вытяжку разжиженного утробного овечьего плода, и вряд ли отправляют по почте счет на 29 фунтов 95 пенсов за обтягивающие штаны, которые призваны прибрать кое-что с тыльной стороны. В целом мыши — весьма ограниченный рынок для столь революционного открытия.

Ну а как же люди, и в частности женщины? Можно ли изобрести таблетку, которая позволит им есть, что они хотят, двигаться так мало, как нравится, но чтобы при этом они еще и в весе теряли без всяких на то усилий? В результате опросов, опубликованных в некоторых модных женских журналах, выяснилось: более девяноста процентов женщин утверждают, что большинству из них требуется для счастья только одно — скинуть один стоун[2].

Похудение они ставят выше, чем получение пяти тысяч фунтов стерлингов. Это даже более желательно, нежели блестящая карьера. Ближе к сердцу, чем прекрасные и прочные семейные отношения. Важнее, чем любовь. Почти все женщины на Западе, независимо от того, есть у них лишний вес или нет, полагают, что жизнь их улучшится, если можно будет похудеть, и для достижения этой цели готовы пойти на что угодно, включая любые расходы.

Неудивительно, что новый мышиный препарат подхлестнул отчаянную гонку в поисках безопасного и эффективного аналога для человека.

По иронии судьбы компания «Перрико» даже и не мыслила включаться в эту гонку. На фармацевтическом рынке они были мелкими игроками и не могли себе позволить вкладывать миллионы фунтов в необходимые исследования. Они продолжали менее престижные разработки по лечению астмы. На эту работу и взяли Дэвида сразу после университета. Результатом стал оксиметабулин.

Выяснилось, что оксиметабулин имеет кое-какие незначительные, но весьма положительные воздействия на астму, однако все мыши, которым вкалывали препарат, теряли в весе. Поначалу это рассматривалось как потенциальная проблема. Необъяснимая потеря веса часто служит показателем серьезной болезни. Потом Дэвид понял, почему препарат имеет такое воздействие. Совершенно случайно он подобрал состав, который произвел переворот в обмене веществ у мышей.

Не было решительно никаких причин считать, что этот состав будет воздействовать и на людей. В конце концов, американский протеин тоже, очевидно, не был готов оказывать нужное воздействие на человека, и маловероятно, чтобы скромное открытие Дэвида оказалось более эффективным. А работая в маленькой лондонской лаборатории с ограниченными средствами, он никогда бы не довел проект до такой стадии, когда можно было бы начать испытывать препарат на людях.

Неукротимое стремление к славе и слабеющая поддержка управляющей банка заставили его пойти на огромный риск. Презрев все этические нормы и правила, он сам принял пробную дозу оксиметабулина. Он чувствовал, что терять ему нечего, а обрести можно все.

Спустя месяц он сбросил двенадцать фунтов. Теперь ему было предназначено стать объектом внимания всего мира.

Аппетит за обедом разгорался все больше и больше. Марина Ризенталь исполняла роль толстушки, которой не следует переедать на людях, и потому она ковырялась в жаренной на гриле рыбе и салате в надежде на то, что новый клиент их фирмы, Пол Джером, спишет ее комплекцию в пятнадцать стоунов на редкое заболевание желез.

— Как насчет ликера, Марина? — спросил Пол. — Я бы выпил, если выпьете и вы.

Марина уступила, и после третьей порции «куантро» беседа незаметно перетекла в пошлое русло. Пол рассказывал ей о своих женщинах так, будто и она была мужчиной, а не тем, кем обычно, — бесполым коллегой.

Марина пришла к заключению, что о таком мужчине остается лишь втайне мечтать. Еще будучи юной толстушкой, она поняла, что все мужчины, которые не принадлежат к отбросам общества, не безобразны от природы и не имеют наклонностей психопата, просто не попадают в круг ее общения. С этим она и жила. Когда официант уносил их бокалы, Марина окинула Пола оценивающим взглядом. Все на месте. Темно-карие глаза под цвет волос и ни капли жира. Явно в отличной форме. Интересно, о чем он думает, глядя на ее огромное рыхлое тело? Она попыталась скрыть неподдельную симпатию к нему, неумело изобразив на своем свинячьем лице нелепую пародию на сексуальную привлекательность, отчего Пол громко рассмеялся.

— Как насчет сигары, Пол? — спросила она. — Я бы закурила, если закурите и вы.

И они закурили.

Пол выпускал сигарный дым ровными колечками.

— Обед был превосходный, Марина. Первый из многих, надеюсь.

Марина взглянула на него, широко раскрыв глаза, и произнесла с притворной застенчивостью:

— Вы наш клиент, мистер Джером. Если вы твердо настаиваете на том, чтобы я ходила с вами по баснословно дорогим ресторанам, то мне остается лишь повиноваться. В конце концов, и без меня в ТНСВ найдется немало коммерческих директоров, готовых страдать подобным образом.

Пол рассмеялся.

— Да, но ведь они все мужчины. А я всегда предпочитал женское общество.

Марина ощутила трепет, оттого что в ней признали женщину, и глубоко затянулась сигарой. Эту привычку она завела недавно в стремлении привести в гармонию свою индивидуальность и габариты. На какое-то время повисло молчание. Они оказались настолько похожи друг на друга, что она едва не заплакала.

Помолчав еще немного. Пол вторгся в ее грезы.

— Не о том ли вы думаете, о чем думаю я?

Марина выдала свою лучшую заговорщицкую улыбку.

— А о чем думаете вы?

(Сильно сомневаюсь, чтобы вы заметили, как официант только что отнес к соседнему столику две порции «Смерти от шоколада». И вряд ли вы думали о том, как бы тайком пронести одну порцию в женский туалет и съесть ее там под шум сливающейся воды — чтобы никто не слышал, как вы глотаете. Вот о чем я думаю.)

Пол огляделся.

— Я думал о том, как нам повезло, что мы можем вот так жить.

Он с любопытством взглянул на Марину.

— Знаете, что мне в вас нравится?

Марина съежилась от страха. Она знала, что это не ее прекрасные глаза, хотя она и потратила десять минут, накладывая тени для век, чтобы глаза казались больше. Как и не то, что она одевается со вкусом, хотя и отдала больше ста фунтов стерлингов за кусок роскошного шелка, перекроенного в накидку, которая якобы скользит по бедрам, скрашивает недостатки фигуры и маскирует грудь. Да и не рост в пять футов десять дюймов, который, будь она менее тяжеловесной, был бы прекрасным дополнением к шести футам двум дюймам Пола.