— Ну что же, тогда поеду вместе с тобой.

— Уходи… — Лина неожиданно икнула. Великолепно. Вот так всегда. Стоило заплакать или хотя бы Собраться заплакать, как налетала жестокая, похожая на лягушачье кваканье икота.

Еще больше разозлившись и на него, и на себя, она стерла очередную предательскую слезу.

— Ты меня любишь? — Коул бережно взял ее за подбородок и повернул к себе.

Она покачала годовой.

— Уверена?

Лина свирепо взглянула. Гнев возвращался.

— Брось, красавчик! — прорычала она. Во всяком случае, попыталась прорычать между приступами икоты.

— Если бы ты вылезла из этого глупого автобуса, мы смогли бы поговорить…

— Не желаю с тобой разговаривать. Ни за что и никогда. Даже если бы мы оказались единственными людьми на планете.

— Даже тогда?

— Даже тогда. Можешь смеяться, пока смешно. Когда уеду, будешь скучать.

— Уже скучаю. Окончательно запутался.

— Неужели? Я не какая-нибудь шлюха, которой можно швырять деньги после секса.

Коул остолбенел.

— И в мыслях не было ничего подобного.

— А что же тогда было?

— Просто хотел помочь.

— Да уж. Плохо получилось.

— Теперь понимаю.

— Слишком поздно.

— Ничего не поздно.

— Убирайся прочь! — не выдержав, закричала Лина. — Сейчас же! Сию минуту!

— Если бы ты хоть на мгновение успокоилась…

— Не собираюсь успокаиваться! Не собираюсь делать ничего по твоей команде! Ты мне больше не босс! И не смеешь указывать!

— Никогда не смел.

— И правильно. А потому убирайся!

— Что здесь происходит? — послышался строгий голос Натана. Шериф показался на ступеньке автобуса. — Я был в мини-маркете и получил сообщение о громких разногласиях в школьном автобусе.

Увидев знакомую парочку, хранитель порядка не смог скрыть изумления.

— Снова вы? И в чем же проблема на этот раз?

— Я люблю эту женщину, а она наотрез отказывается меня выслушать, — доложил Коул.

— Да ты и понятия не имеешь о любви, — тут же опровергла Лина.

— Ну так объясни, что это такое. Научи.

Лина покачала головой. Нет, декларациями о чувствах ее ни за что не купить.

— Не спекулируй этим голосом.

— Каким голосом?

— Сам знаешь каким, красавчик. Бархатным и многообещающим. Больше этим фокусом ничего не добьешься. Даже и не старайся.

— Тогда поеду с тобой в Чикаго.

— Зря собираешься. Все равно ничего не получится! Между прочим, у тебя здесь ветеринарная практика, так что от зверюшек никуда не денешься.

— Черт возьми, Лина! Если бы ты только согласилась меня выслушать…

Очень хотелось заткнуть уши пальцами и громко запеть: ля-ля-ля. Но это было бы уж совсем по-детски. Эффективно, но по-детски.

Старуха с оранжевыми волосами дернула Натана за рукав.

— Он назвал ее шлюхой.

— Нет, — поправила Лина, — не назвал, но обращался так, как будто я — шлюха.

— Неправда! — Коул растерянно оглянулся. Со всех сторон на него с укоризненным любопытством смотрели пассажиры: преимущественно женщины и все очень пожилые. — Лина, нам действительно необходимо срочно выяснить отношения. Может быть, поищем более укромное место?

— Ни за что.

Коул снова повернул ее лицом к себе — по своему обыкновению, взяв за подбородок.

— Когда ты заявила, что уезжаешь в Чикаго, чтобы вернуться в модельный бизнес, мне показалось, что из груди вырвали сердце, бросили под ноги и безжалостно, грубо растоптали.

— Добро пожаловать в клуб разбитых сердец! Поверь, в тот миг, когда ты швырнул на стол деньги и пожелал мне счастливого пути, я почувствовала то же самое.

— Пришлось тут же уйти, чтобы скрыть обиду, боль и растерянность. Стоять у тебя на пути, преграждать дорогу к мечте не хочу и не могу. Ты ведь сразу сказала, что не собираешься надолго оставаться в Рок-Крик. А если выпала участь влюбиться, то это моя проблема, а не твоя. И разбираться с ней суждено мне, и только мне.

Лина слушала в полной растерянности. Как понять, говорит ли Коул правду или просто пытается очаровать, обмануть? Выглядел он искренним и серьезным. Больше того, в глазах светилась угрюмая решимость, которой раньше не доводилось замечать.

— Ты меня любишь?

Коул кивнул и привычным жестом заправил ей за ухо прядку волос.

— Именно это я и пытаюсь сказать.

— И все же причинил мне жестокую боль.

— Знаю. — Он с сожалением посмотрел Лине прямо в глаза. — Все так неуклюже. Сможешь простить?

— Эй, парень! Жизнь коротка. Поцелуй девушку, чтобы не плакала, — приказала путешественница с оранжевыми волосами.

Коул послушался и приник губами к губам. Лина доверчиво прильнула к доктору и ответила на поцелуй.

— И я тебя люблю, — прошептала она едва слышно. — На самом деле совсем не уверена, что хочу ехать в Чикаго.

— Если не поедешь, всю жизнь будешь гадать и раздумывать, что упустила свой шанс, отказавшись от выгодного предложения. А мне необходимо, чтобы ты не сомневалась в выборе. Вернешься в Рок-Крик не потому, что не сможешь придумать ничего оригинальнее и забавнее, а потому, что захочешь вернуться ко мне.

Еще один, последний и прощальный поцелуй, грустное прикосновение к волосам — и Коул Фланниган исчез.

Лина смахнула слезы. Что тут скажешь? Он прав. Лина не сомневалась, что следует поступить именно так, как посоветовал Коул. Но уверенность в правильном решении не принесла радости. Она так скучала по Коулу!

— Кажется, ты не в восторге, — заметила Айрин спустя сутки. — Хорошо расслышала, что я сказала? Из множества фотографий самых разных моделей клиент выбрал именно твою.

— Да-да, слышу и понимаю. Просто не знаю, как реагировать.

Айрин посмотрела недоверчиво. Дорогие очки от Шанель не могли скрыть застывшего во взгляде удивления. Остриженные по последней моде почти белые крашеные волосы не оставляли сомнений в безапелляционности и умении идти до победного конца. Агент явно стремилась составить компанию героине Мерил Стрип из фильма «Дьявол носит „Прада“.

— Что с тобой сделали в том захолустном углу, где ты пряталась с весны? Загипнотизировали? Приворожили?

— Влюбилась.

— Ну так разлюби, — сухо и строго приказала Айрин. — Речь идет не о какой-то сиюминутной чепухе, а о карьере. Причем здесь любовь?

— Не знаю. Но боюсь, что разлюбить я уже не в силах. Не смогу при всем желании.

— Разумеется, сможешь. Ты же профессионал. Не позволяй глупому парню и смешным чувствам встать на пути к цели.

— Дело не в парне. Нет, конечно, в какой-то степени и в нем тоже. Но все-таки главная проблема заключается во мне самой. За это время я изменилась, Айрин. Очень изменилась. — Лина посмотрела в окно офиса. Агентство хотя и не добралось до Мичиган-авеню, но все же обосновалось в престижной близости к звездно-гламурной главной улице. Соседство выдалось столь тесным, что стоило лишь немного наклониться влево, и можно было без труда увидеть машины, неумолимым потоком мчавшиеся по „Великолепной миле“, восхититься сиянием зеркальных витрин и даже с легкой грустью зацепить взглядом невозмутимое спокойствие реки Чикаго. Лина закрыла глаза. Представила волнистые зеленые холмы, замкнувшие Рок-Крик в тесное кольцо. Вспомнила бедную старую яблоню: она изо всех пыталась выжить на убогой центральной площади, возле танка времен Второй мировой войны. По сравнению с городом детства Чикаго казался райскими кущами.

И все же…

— Еще предстоит решить, что значит для меня модельный бизнес: любовь к туфлям или любовь к сумкам, — пробормотала Лина себе под нос.

Уже не оставалось сомнений, что Коула следует отнести ко второму типу. Будь Коул всего лишь любовью к обуви, он ни за что не смог бы доставить такую боль, которую довелось испытать Лине. Он оказался настоящим. Но путь к главному в ее жизни человеку преграждали неисчислимые препятствия. Чтобы обдумать жизненную ситуацию и найти дорогу, требовалось время.

Лина собралась с духом, спрятала чувства под замок в самом дальнем, самом темном чуланчике своей души и следующие три недели честно трудилась над возрождением юношеской мечты. Соседки по квартире так и не нашли ей замену, а потому можно было беспрепятственно вернуться в прежнее жилище. Больше того, обе девушки-соседки на целый месяц уехали в Южную Америку — играть в охоту на диких зверей, — и квартира неожиданно оказалась в полной ее власти.

Лина работала с раннего утра до позднего вечера. Поговорить с Коулом по телефону удалось лишь несколько раз. Она невыносимо скучала по нему. И все-таки это чувство еще можно было понять и объяснить. Куда более удивительной оказалась неожиданная тоска по железным, не слабее хватки удава, объятиям сестры. То и дело вспоминались Скай и Лулу с их парадоксальными замечаниями и экстравагантными выходками. Не хватало Барта Чамли с его спокойными и мудрыми рассуждениями. Не хватало Минди, ее скромности и безграничной доброты.

В Чикаго жизнь выглядела иной. У Айрин отсутствовало сердце. Его заменяла табличка на столе. А на табличке красовалась недвусмысленно измененная фраза из сказки Баума „Волшебник страны Оз“: „Злая стерва со Среднего Запада“.

— Ты когда-нибудь любила? — поинтересовалась Лина у Айрин.

— Скажешь еще! Влюблена в работу. Если не хватает сил и мужества отдаться делу всей душой и телом, то лучше сразу свалить.

— У меня мужества нет, — задумчиво заметила Лина. — Я же женщина. Зато у меня есть формы. — Она показала на свою футболку — под изображением статуи Свободы значилось: „Подари мне свои формы, свои морщинки, свою природную красоту, которая так жаждет свободы“.

— Это ты о весе? Единственное, что вчера отметил клиент, так это масштаб задницы. Но излишки запросто можно убрать на компьютере.