В мае ужасная весть потрясла мир. Филип услышал ее, сидя в библиотеке, и на секунду застыл, вспомнив ледяную ночь три года назад.

Затонула «Лузитания», подорванная немцами. Судя по всему, корабль был атакован и ушел на дно через восемнадцать минут, унося с собой человеческие жертвы. Это был жестокий удар.

Все утро Филип думал о том, как тяжело будет узнать о гибели парохода Эдвине, и он оказался прав. Эдвина, услышав об этом, прошла пешком весь путь от редакции до дома на Калифорния-стрит. Бен предложил подвезти ее, но она только покачала головой. Она не могла говорить и, казалось, даже не заметила Бена.

Она медленно брела по улицам, думая, как и Филип, о той страшной ночи три года назад, о том, как все для них изменилось с тех пор. Она так хотела, чтобы воспоминания перестали мучить ее, и они действительно потускнели, но гибель «Лузитании» заставила их вспыхнуть с новой силой. Память оживила те страшные события, и Эдвина вновь думала о родителях и Чарльзе; она будто видела их лица сквозь пелену слез, застилавшую глаза, и молилась за души погибших на «Лузитании». Эдвина снова слышала скорбный церковный гимн, который играл оркестр на тонущем «Титанике», чувствовала на своем лице ледяной ветер, слышала гул, треск, вопли…

Она вошла в дом через парадную дверь, осторожно подняла вуаль и сняла шляпку.

— Эдвина! Что-то случилось? — Алексис, которой исполнилось уже девять лет, испуганно смотрела на сестру.

— Ничего, моя хорошая. — Эдвина, нежно коснувшись рукой лица Алексис, покачала головой. Ей не хотелось напоминать сестре об их потере.

Алексис ушла играть во двор, а Эдвина долго стояла у окна, думая о тех, кого нет рядом с ними, и о тех, кто погиб на «Лузитании».

Вечером позвонил Филип, узнать, как они себя чувствуют после известия о «Лузитании».

— Какая отвратительная война, да, Вин?

— Разве можно так поступать? Пассажирский корабль… — Одна мысль об этом заставляла ее содрогаться от знакомой боли.

— Не думай, пожалуйста, об этом. Но не думать об этом было невозможно. Мысли о «Титанике» все время лезли в голову… Ночь… скрежет спускаемых на воду шлюпок… крики утопающих. Разве такое забудешь? Разве это уйдет из памяти?

Эдвина, лежа в кровати, снова и снова вспоминала счастливую жизнь с родителями, Чарльзом, такую непохожую на ее теперешнюю одинокую жизнь.

Глава 18

Вскоре после гибели «Лузитании» Италия, разорвав договор с Германией, также вступила в войну. В сентябре того же года Россия, отступая, оставила Польшу, Литву, Курляндию, потеряв миллионы человеческих жизней. Великая война свирепствовала в Европе, а Америка все еще оставалась сторонним наблюдателем.

В 1916 году немцы и французы потеряли почти по семьсот тысяч человек под Верденом, и более миллиона погибло на Сомме. Немецкие подлодки продолжали топить торговые и пассажирские суда наряду с военными. В войну оказалась втянутой Португалия, продолжались воздушные налеты на Лондон. Соединенные Штаты не вмешивались в военные действия. Но все взоры были прикованы к истекающей кровью Европе.

31 января 1916 года Берлин уведомил Вашингтон, что атаки подводных лодок будут продолжаться, а через два месяца немецкое командование заявило, что субмарины будут топить каждый корабль с поставками для Антанты. Вильсон, вновь избранный президентом, принял наконец решение и, хотя ранее говорил, что американцы «слишком горды, чтобы воевать», объявил, что защитит Свободу и Демократию.

Эдвина продолжала получать весточки от тети Лиз, однако письма приходили все реже и реже, и шли они из Европы окольными путями. С тетей вроде все было в порядке, несмотря на кошмарную погоду и сильную нехватку топлива и продуктов. Она просила Эдвину быть осторожнее и жаловалась, что ужасно тоскует по детям. Лиз надеялась, что после войны они приедут навестить ее, но сама эта мысль пугала Эдвину, ведь она до сих пор не могла пользоваться даже паромом до Окленда.

Эдвина часто ходила в редакцию и с интересом слушала, как мужчины обсуждают новости с театра военных действий. К тому времени их отношения с Беном обрели прежнюю форму. Он понял, что она вообще не стремится замуж, ее вполне устраивает жизнь в окружении братьев и сестер. Она ценила его дружбу, его помощь в делах; они подолгу обсуждали события на фронте и текущие проблемы газеты.

Филип учился уже на последнем курсе Гарварда, и Эдвина радовалась тому, что скоро еще один член семьи приступит к работе в редакции. В условиях жесткой конкуренции все газеты возглавляли люди, хорошо знающие издательское дело, а семья де Янг была самым мощным издательским кланом в Сан-Франциско.

Газета отца, созданная его многолетним трудом, постепенно приходила в упадок. Пять лет без хозяйской руки — срок большой, пора Филипу браться за дело. Эдвина понимала, что потребуется год-другой, прежде чем Филип освоится, но со временем все должно наладиться, и их газета наверстает упущенное. За последние два года доход от тиражей несколько сократился, но они все еще могли позволить себе не менять привычный образ жизни, и Эдвина благодарила за это судьбу. Филип вот-вот вернется, а Джордж ближайшей осенью начнет свой первый учебный год в Гарварде.

Однако в апреле Соединенные Штаты вступили в войну, и Эдвина вернулась домой с ежемесячного совещания редколлегии озабоченной. Она думала о своих мальчиках. Накануне они с Беном долго обсуждали возможные последствия и пришли к выводу, что при любом исходе события не должны затронуть Филипа и Джорджа. Филип — студент, а Джордж еще и вовсе школьник, и Эдвина радовалась этому: из газет она знала, какие немыслимые потери несут армии стран — участниц войны.

Дома Алексис сообщила ей, что звонил Филип и что он обещал перезвонить вечером. Но он так и не позвонил, и Эдвина забыла об этом. Иногда он звонил только потому, что хотел обсудить происходящее, и, хотя она не одобряла подобной расточительности, ей было приятно, что брат считается с ее мнением. Целыми днями она только и делала, что поднимала с пола кукол, вплетала ленты в косички, журила Тедди за разбросанных повсюду солдатиков, поэтому серьезные разговоры со старшими братьями радовали ее. Джордж тоже проявлял интерес к вестям с фронта, но еще сильнее он увлекался фильмами на военную тему. Он пользовался любым случаем, чтобы пойти в кино вместе с одной из своих бесчисленных подружек.

Всякий раз Эдвина улыбалась: в ранней юности все немного похожи, и сама она когда-то думала только о вечеринках, балах и кавалерах. Да и теперь она не прочь была иногда развлечься, но Чарльз погиб, а другие мужчины мало интересовали ее. Ей шел уже двадцать шестой год, но, вполне довольная своей жизнью, она не стремилась выйти замуж.

Джордж порой выражал недовольство по поводу ее затворничества. Он считал, что она уделяет развлечениям слишком мало времени. Он все еще не мог забыть о том, как было «раньше», когда нарядные родители, Чарльз и Эдвина в прекрасном вечернем платье вместе шли куда-нибудь. Но теперь разговоры на эту тему лишь понапрасну огорчали Эдвину. Время от времени младшие сестры просили ее показать им красивые платья, которые уже давно пылились в шкафу. Теперь она предпочитала строгий стиль, иногда пользовалась некоторыми вещами матери. И выглядела как типичная молодая деловая женщина. Джордж не раз говорил ей:

— Эдвина, почему бы тебе не ходить в гости почаще?

Но она заверяла его, что и так не сидит дома, ведь всего неделю назад она была на концерте с Беном и его новой знакомой.

— Ты же понимаешь, о чем я говорю. — Джордж явно сердился: он имел в виду мужское общество, но она не собиралась обсуждать эту тему с братом. Их отношение к этому вопросу было разным.

Дети, с одной стороны, считали, что ей не хватает развлечений, но с другой — ревновали ее ко всем чужим людям. Однако Эдвина и не думала о замужестве.

Хотя за пять лет острота переживаний притупилась, ее мысли постоянно возвращались к Чарльзу. Он все еще царил в ее сердце, и она ненавидела, когда за спиной шептали: «Ужасно… такая трагедия… Бедняжка… а какая хорошенькая… Жених утонул на „Титанике“, вы знаете… родители тоже… осталась одна с детьми». Она была слишком горда, чтобы обнаружить собственные чувства, и слишком умна, чтобы обижаться, если кто-то называл ее старой девой. Но она знала, что они правы, хотя в двадцать пять лет еще можно было не обращать на это внимания.

Определенный период жизни завершился, и дверь в прошлое захлопнулась. Уже много лет она даже не смотрела на свою подвенечную фату. Слишком сильна была боль утраты! Едва ли когда-нибудь она сможет вновь достать ее… Возможно, Алексис или Фанни однажды наденут ее в день своей свадьбы… в память о бессмертной любви и несложившейся жизни своей старшей сестры.

Но сейчас ни к чему об этом думать. Есть другие заботы. Интересно, перезвонит ли Филип, чтобы обсудить с сестрой вступление в войну Соединенных Штатов? Но, несмотря на данное Алексис обещание, он так и не позвонил.

Зато Джордж, вернувшись домой, пустился в пространные рассуждения и несколько раз посетовал на то, что еще слишком молод, чтобы воевать. Такое геройство не вызвало энтузиазма у Эдвины, о чем она не преминула заявить и навлекла на себя обвинения в отсутствии патриотизма.

— Им же нужны добровольцы, Вин! — Он нахмурился, но тут же невольно залюбовался сестрой. Высокая, стройная, изящная, с откинутыми за спину блестящими черными волосами, она казалась совсем юной и прекрасной.

— Мне безразлично, нужны им добровольцы или нет. — Она пристально смотрела ему в глаза. — И перестань выдумывать. Ты слишком молод. А Филип должен заняться газетой. Пусть другие идут на войну, все равно она скоро закончится.

Но до этого было еще далеко, и миллионы европейцев гибли на полях сражений.

Спустя пять дней после официального объявления войны Эдвина возвращалась из сада с большим букетом только что срезанных роз в руке. Она подняла глаза и смертельно побледнела.