— Ну, что Тедди? — сразу спросил Джордж и с облегчением увидел улыбку сестры. Нового горя они бы не вынесли.

— Думаю, ему лучше. Я обещала скоро прийти. — Она привела Фанни, чтобы накормить ее, а потом собиралась вернуться в лазарет ухаживать за маленьким братом.

— Если хочешь, я с ним посижу, — вызвался Джордж, и вдруг его лицо окаменело.

Он уставился на что-то позади сестры. У него было такое лицо, словно он увидел привидение, и Эдвина обеспокоенно склонилась к нему.

— Джордж, что с тобой?

Но он продолжал смотреть в том же направлении, а потом показал туда пальцем. Что-то валялось на полу около матраса. Не говоря ни слова, Джордж метнулся в ту сторону, поднял свою находку и принес Эдвине. Миссис Томас, кукла Алексис, сомнений в этом не было. Но самой девочки нигде не было видно, и их расспросы ни к чему не привели. Никто не видел раньше этой куклы или ребенка, который ее забыл.

— Она наверняка здесь! — Эдвина огляделась вокруг: детей сидело много, но Алексис среди них не было.

Вдруг у Эдвины упало сердце, она вспомнила, что у дочки Эллисонов была такая же кукла. Она сказала об этом Филипу, но тот покачал головой. Он бы эту куклу везде узнал, и Джордж тоже, и Фанни.

— Разве ты не помнишь, Эдвина? Ты же сама сшила ей платье.

Теперь она вспомнила, и глаза ее наполнились слезами. Как жестоко, если кукла спаслась, а Алексис — нет!

— Где Алексис? — Фанни подняла на Эдвину огромные глаза. Взгляд совсем как у отца. Даже он сам замечал их поразительное сходство.

— Я не знаю, — честно ответила Эдвина, сжимая в дрожащих руках куклу и оглядывая зал.

— Она прячется? — Фанни хорошо знала Алексис, но Эдвина на этот раз не улыбнулась.

— Не знаю, Фанни… Надеюсь, что нет.

— А мама с папой тоже спрятались?

Эдвина со слезами на глазах покачала головой, продолжая осматриваться.


Через час, так и не найдя Алексис, Эдвина должна была вернуться в лазарет к Тедди. Куклу она взяла с собой, а Фанни оставила с Филипом и Джорджем. Увидев куклу, Тедди посмотрел на сестру.

— Лекси, — произнес он, — Лекси. Тедди тоже вспомнил куклу, ведь Алексис почти всегда ходила с ней. Одна из медсестер улыбнулась, проходя мимо. Тедди был такой хорошенький и трогательный.

Эдвина остановила ее вопросом:

— Могу ли я найти… я искала… — Она с трудом подыскивала слова, не зная, как лучше спросить. — Мы не смогли отыскать мою шестилетнюю сестру, и я подумала… она была с мамой…

Это невозможно было выговорить, но она должна знать, и медсестра поняла ее. Она мягко коснулась руки Эдвины и протянула ей список.

— Здесь все, кого удалось спасти, включая детей. Во вчерашней неразберихе вы вполне могли не найти ее. А почему вы думаете, что она тут? Вы видели, как ее сажали в спасательную шлюпку?

— Нет, — покачала головой Эдвина и показала ей куклу. — Вот… она всегда была с ней. — Эдвина с отчаянием убедилась, что в списке Алексис нет.

— Вы уверены, что кукла ее?

— Абсолютно. Я сама шила это платьице.

— А другая девочка не могла ее взять?

— Другая? — Эдвина даже не допускала такой мысли. — Но разве тут нет детей, оставшихся без родителей?

Она знала, что в лазарете находится несколько «ничьих» малышей, но Алексис уже достаточно большая девочка, чтобы назвать себя, если б захотела… или не была бы слишком травмирована… Эдвина вдруг подумала, а не бродит ли она по пароходу, никем не узнанная, не зная, что ее сестры и братья здесь. Она поделилась своими мыслями с медсестрой, но та ответила, что это маловероятно.

Под вечер, когда Эдвина обходила палубу, стараясь не думать о страшном силуэте тонущего «Титаника» с задранной к ночному небу кормой и уже собираясь спуститься вниз, она увидела служанку миссис Картер мисс Сирепеку, гуляющую с детьми. Мальчик и девочка выглядели такими же испуганными, как остальные детишки на пароходе, а позади семенила еще одна девочка, цепляясь за руку мисс Сирепеки.

Вдруг девчушка обернулась, Эдвина увидела ее лицо, вскрикнула и через мгновение подбежала к ней, схватила на руки и прижала к груди, плача так, будто ее сердце разрывалось. Она нашла ее! Это была Алексис.

Пока Эдвина прижимала к себе испуганную девочку и гладила ее по головке, мисс Сирепека объяснила, как могла, что произошло.

Когда Алексис бросили с борта «Титаника» в шлюпку номер четыре, миссис Картер сразу поняла, что малышка без родных, и решила позаботиться о ней, пока они не доплывут до Нью-Йорка.

— И, — добавила мисс Сирепека, понизив голос, — за два дня девочка не произнесла ни слова.

Они не знали ни ее имени, ни фамилии. Она отказывалась разговаривать или хотя бы сказать, откуда она, но миссис Картер надеялась, что в Нью-Йорке какие-нибудь родственники девочки заявят о себе.

— Конечно, для миссис Картер будет большим облегчением узнать, — сказала мисс Сирепека, — что мама малышки все-таки здесь, на пароходе.

После этих слов Алексис стала оглядываться, ища Кэт, и Эдвина покачала головой, крепче прижимая к себе сестру.

— Нет, малышка, мамы нет с нами. Это были самые ужасные слова, которые Эдвина ей когда-либо говорила, и Алексис стала вырываться, зажмурившись от страха и не желая слушать сестру. Но Эдвина не собиралась выпускать Алексис, они и так чуть не потеряли ее.

Эдвина горячо поблагодарила мисс Сирепеку и обещала разыскать миссис Картер и поблагодарить ее тоже за заботу об Алексис. Когда она шла в большой салон с девочкой на руках, та жалобно смотрела на сестру и молчала.

— Я люблю тебя, маленькая моя, я очень тебя люблю, — приговаривала Эдвина, — мы так беспокоились о тебе… — Слезы струились по щекам старшей сестры. Какое счастье, что Алексис нашлась.

И Эдвина ловила себя на мысли, что вдруг и родители с Чарльзом где-то тут, поблизости. Они не могли погибнуть, разве возможно такое?.. Или могли… И Алексис осталась как маленький призрак из прошлого. Прошлого, длившегося так недолго и улетевшего, как сон, который она всегда будет помнить.

Когда Эдвина отдала сестренке ее любимую куклу, Алексис схватила ее и уткнулась в нее лицом, но ничего не сказала. Она никак не отреагировала на радость Филипа, подбежавшего к ней, но повернулась к Джорджу, с изумлением взирающему на нее.

— Я думал, ты погибла, Лекси, — тихо сказал он, — мы везде тебя искали.

Она ничего не отвечала, но не сводила с него глаз и спать легла в эту ночь рядом с Джорджем, держа его за руку. А Филип охранял их сон. Эдвина опять ночевала в лазарете с Фанни и Тедди, хотя Фанни чувствовала себя хорошо, да и Тедди было намного лучше. Но это было самое безопасное место для двух слабых малышей, и Тедди все еще сильно кашлял ночью. Эдвина позвала Алексис переночевать с ними, но та покачала головой и пошла за Джорджем и легла рядом с ним на узкий тюфяк. Ее брат смотрел на нее, пока она не заснула. Он чувствовал, как будто мама была рядом, ведь Алексис почти никогда не разлучалась с ней, словно тень, и уснул, видя во сне родителей.

Среди ночи Джордж проснулся, услышав тихий плач Алексис, и принялся утешать ее, но она все плакала.

— Что ты, Лекси? — наконец спросил он, гадая, ответит ли она, нарушив свое страшное молчание. Ведь она такая грустная и, наверно, может только плакать. — У тебя что-нибудь болит?.. Тебе плохо? Хочешь к Эдвине?

Она помотала головой, глядя на него и прижимая к груди куклу.

— Я хочу к маме… — прошептала она, ее большие голубые глаза испытующе смотрели на него.

У него самого навернулись слезы, и он обнял Алексис.

— И я тоже, Лекси… и я.

Они заснули, держась за руки, двое из детей Кэт, решившей остаться с мужем. Они все помнили, как сильно она их любила, как родители нежно любили друг друга, но теперь все это в прошлом. Остались только дети, которых они произвели на свет, шесть жизней, шесть душ, шесть драгоценных созданий, спасшихся от гибели. А Кэт, Берт, Чарльз и многие другие ушли навсегда. Навсегда.

Глава 6

В четверг вечером моросил дождь, усиливая тоску и уныние, царящие на борту «Карпатии».

Эдвина и Филип, стоя на палубе «Карпатии», которая, миновав статую Свободы, входила в Нью-Йоркский порт, смотрели на родные берега. Они опять дома, или по крайней мере в Штатах. Но они не испытывали чувства радости и облегчения. Им казалось, что они потеряли все, и Эдвине приходилось напоминать себе, что они хотя бы живы и все вместе. Но прежняя жизнь уже не вернется: погибли родители, погиб ее будущий муж. Ведь всего через четыре месяца они с Чарльзом должны были пожениться, а теперь его нет. Его благородная душа, доброе сердце, красивое лицо, улыбающиеся глаза, которые она так любила… все ушло навсегда, а с ними и ее надежды на счастье.

Филип повернулся к сестре и увидел, как по ее щекам текут слезы.

«Карпатия» медленно входила в порт, сопровождаемая двумя буксирами, но не было ни гудков, ни приветственного рева сирен. Только скорбь и траур.

Капитан Рострон обещал оградить пассажиров от назойливого любопытства репортеров и сделать все, чтобы прибытие корабля прошло без шума. Он предупредил, что хоть радиста и осаждает все время пресса, но журналистов на пароход не допустят. Спасшиеся с «Титаника» нуждались в покое, и капитан взял на себя ответственность оградить их от бесцеремонных, безжалостных, падких на сенсации репортеров.

Эдвина сейчас могла думать только о тех, кого они оставили где-то в морской пучине. Филип держал ее за руку и тоже думал о том, что все могло бы сложиться иначе, если б судьба оказалась к ним не столь жестока.

— Вин? — Он не называл ее так с тех пор, как был ребенком, и она сквозь слезы улыбнулась.

— Да?

— Что мы теперь будем делать?

Они уже не раз пытались говорить об этом, но Эдвине некогда было как следует все обдумать:

Тедди болел, Алексис находилась в глубоком шоке, да и остальные дети требовали заботы. Джордж как-то притих в последние дни, и Эдвина даже начала скучать по его вечным проделкам. Маленькая Фанни плакала всякий раз, когда Эдвина даже на минуту отходила от нее. На Эдвину вдруг обрушилась огромная ответственность, и они с Филипом заботились о младших в меру своего умения.