– Мица, – сказала она. – Так ты говоришь, что молодая дама одета в красное?

– Да, мадам.

У Марион екнуло сердце.

Опять женщина в красном. Таинственная женщина. Это уже интересно. Она велела:

– Пусть подождет. Скажи, что я приму ее. Нет, не упоминай моего имени. Просто скажи, что позовешь мистера Питера, но проводи ее в гостиную. Я сама разберусь с ней. Ступай, Мица. Сделай, как я говорю.

– Да, мадам. – Мица удалилась.

Марион забыла про свою усталость и депрессию. Она присела к туалетному столику, подкрасилась и снова надела черный костюм.

5

Как только подали сладкое, Питер Каррингтон-Эш извинился и встал из-за стола, объяснив, что ему надо успеть на поезд, так как он возвращается в Бат.

Он очень любил младшего брата, и его потрясло трагическое известие, о котором Марион сообщила ему телеграммой. В тот момент он, как обычно зимой, находился в Швейцарии.

Питер виделся бы с Ричардом гораздо чаще, если бы не эта неудачная женитьба брата на девушке, которая совершенно ему не подходила и сразу же вызвала у Питера неприязнь. Она принадлежала к тем жестким, эгоистичным женщинам, которых он просто не выносил. Ему было очень жаль Ричарда, а еще больше – их ребенка. Но брат, насколько было известно Питеру, никогда бы не расторг этот брак. Поэтому та жизнь, какую вели Ричард и Марион, постепенно и необратимо отдаляла братьев друг от друга. Однако изредка, когда виделись, они радовались этим встречам.

Сегодня утром Питер с грустью думал о том, что Ричарда, с его остроумием и находчивостью, уже не вернуть. И, украдкой поглядывая на жесткий профиль Марион, он думал еще о том, сколько скрытых от посторонних глаз разочарований и бед пережил Ричард за шестнадцать лет этого несчастного брака. Действительно, подлинная трагедия, что жизнь такого человека оборвалась в сорок лет.

Хотя Питер был лишь на пять лет старше брата, сегодня он чувствовал себя старым и усталым и сильнее обычного ощущал свое одиночество. Жизнь его состояла из бесконечной вереницы разочарований, вызванных болезнями и необщительностью, переходящей в застенчивость. Все это мешало ему заводить новых друзей. Ни одна женщина никогда не вызывала у Питера Каррингтон-Эша ничего, кроме мимолетного интереса. В нем не было эмоциональности Ричарда.

С минуту Питер стоял в холле, глубокомысленно изучая свои часы. Почти три часа. Сегодня вечерним поездом он мог бы уехать в Бат, если бы захотел. Пожалуй, это было бы лучше, чем остановиться в городе, в своем клубе, где повсюду гуляли сквозняки, и если он задержится там надолго, то наверняка у него опять начнется сильный бронхит.

Вдруг он услышал громкий голос Марион. Высокий и чистый, он доносился из гостиной:

– Я не понимаю, почему вы не хотите мне сказать, что вам нужно и кто вы такая. Мне придется напомнить вам, что этот дом принадлежит мне, а не моему деверю.

Питер замер. На его худощавом лице появилось смущенное выражение. Очевидно, Марион говорила о нем. С кем же она разговаривала? Как неловко…

Затем прозвучал незнакомый голос – более молодой и более эмоциональный, который показался ему мелодичнее, чем голос Марион:

– Прошу прощения, миссис Каррингтон-Эш… пожалуйста, разрешите мне уйти… Я не должна была приходить… Я… но я хотела повидать Питера…

– Я думаю, вам лучше рассказать мне, что вы хотите. Вы были в церкви. Вас все видели.

На этот раз девушка ответила тихим и бесстрастным голосом:

– Простите, я не могу больше оставаться и обсуждать с вами что-либо. Если нельзя повидать мистера Каррингтон-Эша, мне лучше уйти.

Питер не успел и шагу сделать, как дверь гостиной распахнулась и кто-то в красном выбежал в холл. Питер мгновенно узнал ту девушку, о которой они говорили перед ленчем. Он тогда еще сказал, что у нее «запоминающееся» лицо. Питер неотрывно смотрел ей вслед. Марион, рассерженная и напряженная, стояла на пороге комнаты. Потом, приложив руку к губам, девушка в красном подошла ближе к Питеру и прошептала:

– Должно быть, вы и есть Питер. О Боже… как вы похожи на него… Похожи и не похожи… Никто не может быть… никто!..

Голос ее сорвался, горло перехватило. Казалось, она вот-вот заплачет, лицо сморщилось. Из рук выскользнула черная муфта и упала на пол. Питер автоматически нагнулся и поднял ее. Тут Марион произнесла:

– Господи! Я совершенно не понимаю, что происходит…

У Питера не было времени отвечать. Девушка еще раз посмотрела на него… И в ее взгляде было столько горького отчаяния, что он надолго запечатлелся в его памяти. Потом она повернулась и выбежала из квартиры, захлопнув за собой дверь.

Питер ничего не понимал. Кто эта девушка? Зачем она пришла сюда? Видимо, его сходство с Ричардом потрясло ее до глубины души. Должно быть, она хорошо |Кала брата.

Марион подошла к деверю и высказала все, что она думает. Ей показалось странным, почему девушка наотрез отказалась разговаривать с ней. Видимо, Ричард имел к ней какое-то отношение. Здесь Питер прервал ее:

– Но ведь она хотела видеть меня, Марион?

– Да. – Ответ Марион прозвучал довольно безрадостно.

– Извините меня, Марион, но я должен уйти. Мне надо успеть на поезд; и может быть, я еще смогу выяснить… э-э… чего же хотела эта девушка.

Когда он закрыл дверь холла, то вдруг увидел, что девушка в красном стоит у лифта, глядя перед собой с выражением безнадежной покорности.

Она быстро повернула голову.

– А, это опять вы. Я не хочу вас видеть. Я сделала ошибку, что пришла, – сказала она, задыхаясь. – Я хотела вызвать лифт. Ну вот и он, наконец.

Питер, не сказавший до сих пор ни слова, вошел с девушкой в лифт.

Ехали молча – при лифтере Питер не решался начать разговор, – потом, когда они вышли, в вестибюле, оставшись наедине, он обратился к девушке.

– Прошу вас, подождите меня, – сказал он, – я скоро, только надену пальто, и может быть, мы пройдемся вместе по Парк-лейн?

– Не знаю, смогу ли я выдержать это, – произнесла она шепотом.

– Ведь вы пришли повидать меня? Ну вот, я перед вами. Не надо так расстраиваться. На самом деле я не так уж и похож на Ричарда.

Она в отчаянии пожала плечами. (У нее были темные, почти черные волосы.)

– Я бы сказала, что вы вовсе не похожи, и в то же время… это так неожиданно. Конечно, Ричард выглядел крепче вас. И у него было меньше седины. Но когда я увидела вас впервые, то было просто невыносимо.

У девушки было такое неутешное выражение на лице, словно у брошенного несчастного ребенка.

– Понимаю, понимаю, – сказал он, – но давайте все же немного поговорим.

Она покорно склонила голову.

– Да, наверное, так будет лучше. Глупо не поговорить с вами, раз уж я вас нашла.

Было очень холодно, и Питера пробирала дрожь.

– У меня есть к вам предложение, – сказал он. – Пойдемте в мой клуб… Возьмем такси до Сент-Джеймз-стрит, там я напою вас чаем.

Обернувшись, она посмотрела на него снизу вверх.

– Зачем вам беспокоиться? Почему вы так добры ко мне?

– Вы – друг Ричарда. Девушка покраснела.

– Да, – тихо произнесла она. – Я была его другом. Больше чем другом. Я обожала его.

Какое-то время Питер молчал. Он не был готов к такому откровенному признанию, хотя догадаться о том, что девушка была близко знакома с его покойным братом, было не трудно. Но услышанное дальше просто потрясло его своей непосредственностью.

– Я была его любовницей, – продолжала она. – Рано или поздно вы все равно узнали бы об этом. Она… или вы… Я имею в виду его жену. Но я не стыжусь этого. Ничто и никогда не заставит меня испытать чувство стыда. Я любила Ричарда, мы были вместе последние пять лет. Ну что, вы все еще хотите угостить меня чаем?

Питер Каррингтон-Эш молча смотрел своими печальными глазами на ее бледное взволнованное лицо. Он не испытывал ни удивления, ни отвращения. Он сказал:

– Дорогая девочка, конечно, я ничего о вас не знаю, но если вы прожили с моим братом пять лет, значит, он любил вас, а после всего того, что вы мне сейчас тут сказали, я не сомневаюсь, что и вы любили его. И очень рад, что в жизни Ричарда было хоть немного счастья… хочу сказать, немного счастья за пределами его дома. Пойдемте же, я возьму такси.

Он заметил, что напряжение спало с лица девушки. На ее дрожащих губах появилось подобие улыбки, и Питер представил себе, как прелестна бывала она в минуты счастья.

– Я так рада! – воскликнула девушка. – Знаете, вы все же очень похожи на Ричарда.

Только когда они сели в такси и уже ехали по Парк-лейн, Питер вспомнил, что не знает ее имени. Когда он спросил девушку об этом, она робко взглянула на него и печально ответила:

– Ричард звал меня Роза-Линда, хотя настоящее мое имя Розелинда Браун. Розелинда, с буквой «е». Самое заурядное имя, правда?

Питер подумал: «Какое прекрасное имя! И Ричард называл ее Роза-Линда. В этом есть что-то очаровательное».

Вскоре они были уже у дверей клуба.

6

В тот вечер Питер так и не уехал в Бат. Как, впрочем, и на следующее утро. Он предупредил Фоссетов телеграммой, что приедет к ночи.

В десять утра он вышел из своего клуба и уже через минуту оказался в офисе «Бергман, Каррингтон-Эш и K°», расположенном на Сент-Джеймз-стрит, неподалеку от клуба.

Питер не был в офисе многие годы, по крайней мере он сам не мог припомнить, когда появлялся там в последний раз.

Питера провели в просторный, обшитый дубовыми панелями кабинет Марка Бергмана (сводного брата основного компаньона, контролирующего все дела фирмы после смерти Ричарда), его охватило волнение.

Он пришел немного раньше молодого Бергмана. Секретарша, очаровательная блондинка, предложила Питеру удобное кресло перед электрокамином, подала ему утреннюю газету и попросила подождать. Он сел и стал смотреть в окно на холодное январское утро, предаваясь воспоминаниям о вчерашней неожиданной встрече с Розелиндой Браун.