– Ричард, – сказала я, – я так люблю тебя, что мне кажется, я бы могла умереть прямо сейчас, слыша все то, что ты говоришь мне. Да, я бы могла умереть – и знать, что не зря прожила жизнь.
Он покачал головой.
– Ты не должна говорить такие вещи, дорогая, ведь я всего лишь человек! – И неожиданно на его губах появилась прекрасная улыбка, и он сразу стал похож на мальчишку. Он ласково обнял меня, как мог бы обнять ребенка, и добавил: – О Роза-Линда, ну что мне с тобой делать?! Боже мой, какую же ответственность ты на меня возложила!
– А почему ответственность? – спросила я.
– Когда кто-то очень любит тебя, ты сразу же принимаешь на себя большую ответственность за него, – сказал Ричард.
– Значит, если и ты меня любишь, я тоже за тебя в ответе? – воскликнула я.
Он снова крепко обнял меня.
– Как сияют твои глаза! Я никогда не видел таких больших сияющих глаз. Дорогая, знаешь, как ты прекрасна?!
– Нет, я не прекрасна, – проговорила я.
– Мне лучше судить! – возразил он.
– Да? А я думала, что ты самый замечательный человек в мире!
Ричард засмеялся и покачал головой.
– У нас обоих явные признаки безумия, известного под названием «влюбленность», – прошептал он.
С неожиданной ревностью я спросила:
– Ричард, а ты часто влюблялся?
– Только один раз… в свою жену, – ответил он. – Но я не хочу говорить о ней сейчас. Завтра утром я уезжаю, и мы должны сначала выяснить наши отношения. Знаешь, дорогая, надо смотреть правде в глаза. Либо нам придется расстаться навсегда, либо стать любовниками. Мы испытываем такие чувства, что здесь не может быть половинчатого решения. По этому поводу у меня нет иллюзий. Если мы и дальше будем встречаться и я часто буду видеть тебя, наши отношения не смогут оставаться все в той же платонической сфере. Если все это так, а я женат, а ты – это ты, то нам лучше расстаться…
5
Ричард ушел.
Я у себя в спальне, на верхнем этаже большого дома на Уимпл-стрит. В доме тихо. Уже поздно. Слышно только, как на улице останавливается такси. Хлопает дверца, и такси снова отъезжает.
Я лежу на кровати, уткнувшись лицом в подушку. После ухода Ричарда я так и не разделась. Я больше не плачу, я проплакала целый час, пока не иссякли все слезы.
После всех этих переживаний глаза у меня опухли, и лицо тоже. Полностью обессилевшая, я снова и снова повторяю себе, что Ричард ушел навсегда, что я видела его, разговаривала с ним в последний раз.
Но я не в силах поверить этому. Я не могу… я не перенесу этого… Я люблю его… с того февральского вечера, когда мы с ним познакомились, я безумно глупо построила все свое существование. Я потеряла рассудок. Я жила в мире красивых грез, не заглядывая вперед, радуясь тому, что дает мне небо: счастливые дни и вечера, проведенные вместе, музыка, которую мы слушали вместе; балет, пьеса или кинофильмы, которыми мы наслаждались, сидя рядом и взявшись за руки. О Господи, Господи! Верни мне Ричарда! Верни его!
Глупая, напрасная молитва. Нельзя просить Господа о Ричарде. Никаких прав на него у меня нет. Греховно и безнравственно просить Господа о Ричарде! Господь этого не одобрит, и никто не одобрит, ни один порядочный и добродетельный человек. Ричард женат. Наверное, я совсем потеряла совесть, если у меня не хватает смелости и сил придерживаться своих прежних принципов и следовать тому строгому воспитанию, какое я получила.
Но я хочу, чтобы он вернулся, независимо от того, есть у меня права на него или нет!
Ричард ушел… Сказал, что больше не вернется, потому что не имеет на это права, как по отношению ко мне, так и по отношению к своему ребенку. Он человек благородный. Я часто слышала, что мужчинам благородство свойственно больше, чем женщинам. Наверное, у меня это качество совсем отсутствует. Я хочу, чтобы он вернулся. Господи! Господи! Я не вынесу этой боли! Подумать только, я никогда больше не увижу правильного профиля, утонченных черт этого милого мне лица с усталыми морщинками вокруг прекрасных глаз и рта, его тонкой мальчишеской фигуры, его нервных, чутких рук, которые так часто прикасались к моим рукам, сжимая их в минуту особых переживаний. Не услышу его голоса, не буду ждать от него звонков, и никогда уже не повторятся эти два месяца, когда я изо дня в день страстно ожидала новой встречи.
Ричард!.. О Ричард!
Вот о чем думала я в своей комнате далеко за полночь. Вот что я чувствовала, когда меня оставил Ричард. Сейчас я пишу эти строки с содроганием, потому что, вспоминая об этом даже спустя годы, я испытываю боль. Вот что делает с женщиной безнадежная любовь. О небеса, это невыносимо…
Ричард оставался у меня почти час после того, как заявил мне о том, что мы должны расстаться. Я помню каждое сказанное им слово… и каждое свое… и боль… и каждое мгновение, когда он обнимал и целовал меня в последний раз. Он покрывал поцелуями все мое лицо, и волосы, и руки.
Какой это мужчина! О таком может мечтать каждая женщина. В нем нет ничего показного, поверхностного. Каждый его жест идет от сердца, каждый поцелуй, каждое прикосновение. Он сказал мне, что хочет взять меня на руки и унести далеко-далеко от людей и любить меня. И я знаю, что это правда. Мы созданы друг для друга… Как странно звучит… Ричард Каррингтон-Эш и маленькая Розелинда Браун. Неуместная, странная мысль, но это так. Мы созданы, чтобы полюбить друг друга навсегда самой возвышенной любовью. Но в тот вечер нам обоим казалось, что это невозможно. Он сказал, что не хочет причинять мне новую боль, достаточно того, что я уже пережила, что он не хочет оскорблять меня заурядной, легкой интрижкой, которая никогда не завершится брачным союзом.
– Пойми, Роза-Линда, – уверял он, – я уважаю тебя, моя дорогая. Я не могу относиться к тебе как к какой-нибудь другой, более легкомысленной женщине, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Да, я понимаю… – ответила я.
И я благодарна ему за это уважение и внимание ко мне. Но в глубине души мне безумно хотелось, чтобы он думал по-другому… чтобы он проще относился ко мне и принял все как есть. (О мой Ричард, как я рада, что полюбить так можно лишь раз в жизни! Полюбить так, чтобы забыть обо всем… заглушить даже голос рассудка!) Я знаю, что была в тот вечер почти как сумасшедшая. Но он был так добр ко мне… ради меня он сумел не потерять рассудка и поступал так, как только и мог поступить мой дорогой, любимый Ричард. Он даже сравнил меня со своей дочерью.
– Со временем, когда Берта станет старше, я не хочу, чтобы кто-нибудь воспользовался ее мягкостью и добротой, – сказал он. – И я не могу принять то, что готовы подарить мне твои глаза и губы, дорогая, и поэтому я не хочу рисковать и продолжать встречаться с тобой.
– Неужели ты рисковал? – спросила я жалостливым голосом. – Неужели ты действительно испытывал ко мне такие чувства?
– Да, слегка, – ответил Ричард. Он стоял, опершись об угол обеденного стола, в одной руке держа сигарету, в другой – стакан виски.
Я его отлично себе представляю: растрепанные волосы (это я растрепала их, целуя бледное лицо), а около губ – след моей губной помады, который я заметила и стерла, чувствуя, что задыхаюсь от любви и печали. Он добавил:
– Я считаю, у меня не хватало смелости признать это, потому что мне хотелось и дальше видеть тебя, повсюду ходить с тобою. Но в последний раз, когда я был в Париже, я понял, что слишком много думаю о тебе… я понял, как было бы хорошо, если бы ты была со мной и я показал бы тебе Париж таким, каким я его знаю, а потом мы полетели бы в Мадрид, и я свозил бы тебя в Андалузию и показал бы тебе мою Испанию…
Ричард помолчал и осушил свой стакан.
– Нет, нет, Роза-Линда, это только мечты! Тогда же я понял, что нельзя давать волю подобным мыслям, иначе наши отношения будут непоправимо испорчены.
– Так и случилось, – печально заметила я.
Он поставил на стол пустой стакан, загасил сигарету в пепельнице, а потом протянул мне руку.
– Подойди ко мне, моя малышка, – сказал он. – Я не хочу, чтобы ты выглядела такой несчастной. Я чувствую себя убийцей… будто я убил тебя. Я ненавижу себя за это! Я хочу, чтобы ты улыбалась и была счастлива! У тебя в жизни и без того было много бед.
Я позволила ему взять мою руку и привлечь меня к себе, но сама не целовала его. У меня было так тяжело на сердце… горе мое было слишком велико.
– Да, я понимаю, – выдавила я. – Все пропало. Но я не обижаюсь. Зная, что ты любишь меня, я бы не смогла пройти мимо этого чувства. Такое чувство не повторяется дважды в жизни.
– Дорогая, – сказал он и нежно поцеловал мою руку. – Зная о твоем чувстве, я бы тоже не смог отвергнуть его. Но ведь это так осложняет нашу дружбу и вообще чертовски запутывает нашу жизнь.
– Да, – согласилась я.
Должно быть, он решил, что я очень бледна или плохо себя чувствую, поэтому он налил мне немного виски и уговорил выпить.
– Ну попробуй, дорогая. Я знаю, что тебе это не нравится, но тебе необходимо что-нибудь выпить.
Я пыталась засмеяться, но смех получился каким-то хриплым и сдавленным.
– Мне нужно что-нибудь покрепче виски, Ричард… дозу яда или немного морфия, чтобы я перестала думать, чтобы я заснула, а назавтра не проснулась и не вспомнила, что больше я никогда тебя не увижу.
Он был потрясен.
– Роза-Линда, не говори так. Ты никогда не должна и думать об этом… Я потрясен… Дорогая, ты должна философски относиться к жизни. Она у тебя вся еще впереди. В один прекрасный день ты…
Я очень резко оборвала его: – Не говори этого! Только не говори мне, что в один прекрасный день я встречу хорошего парня и выйду за него замуж, потому что этого не будет! Я больше никогда не смогу никого полюбить. И если я не могу принадлежать тебе, то не желаю принадлежать и никому другому, никому!
Мне пришлось сжать зубы и сделать глубокий вдох, чтобы подавить рыдания. Мне не хотелось снова расплакаться в присутствии Ричарда. Я знаю, как мужчины ненавидят подобные сцены. И я не хочу устраивать ему ничего подобного, даже если все это окончательно добьет меня.
"Больше чем любовь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Больше чем любовь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Больше чем любовь" друзьям в соцсетях.