— Вижу, ты уже устроилась, — с улыбкой сказала Банни. — Здорово! Мне нравится.

— Мне тоже, — сказала Виктория. Наконец‑то у нее появилось настоящее жилье! До этого она ведь жила только в общежитии, а эта комната была и больше, и уютнее. А ванная у нее будет общая с Банни. Другая ванная и туалет находились в распоряжении мужчин. Виктория уже заметила, что в ванной Банни царит безукоризненная чистота и порядок.

— Сегодня останешься здесь ночевать? — поинтересовалась Банни. — Если нужно помочь распаковаться — обращайся, я дома.

— Мне еще надо забрать вещи из гостиницы. — Из номера Виктория выписалась еще утром, чтобы не платить за лишние сутки, а свои вещи оставила внизу, у портье. — Чуть позже я за ними съезжу.

Скоро вернулись с работы мужчины и тоже выразили свое одобрение. Комната действительно стала уютной и современной. Харлан даже сказал, что теперь она напоминает какой‑нибудь симпатичный летний домик в Малибу. К слову, среди купленных Викторией вещей была вставленная в раму фотография песчаного пляжа у синей кромки воды, и эта умиротворяющая картинка уже нашла свое место на стене. Окна выходили на улицу, а сам дом стоял на северной стороне. Соответственно комната Виктории была обращена окнами на юг, так что в ней будет много солнца.

Билл, Банни и Харлан в один голос заявили, что сегодняшний вечер проводят дома, собираются готовить ужин и приглашают ее присоединиться, и Виктория поспешила сдать арендованный фургон и забрать вещи из отеля, чтобы успеть к ужину.

Когда она вернулась, в квартире витали аппетитные ароматы. Судя по ним, трое ее соседей были неплохими кулинарами. С ними была и невеста Билла — Джули, и, когда вернулась Виктория со своими четырьмя чемоданами, молодые люди находились на кухне, где потягивали вино и от души веселились. Виктория привезла с собой весь зимний гардероб — вдруг понадобится раньше, чем она окажется дома на День благодарения. Банни похвалила ее за предусмотрительность — ведь в Нью‑Йорке уже в октябре бывают очень холодные дни.

Виктория поставила на стол купленную по дороге бутылку испанского вина. Все одобрили выбор, и бутылка была немедленно откупорена. Одну они уже успели прикончить, что было несложно для компании из четырех человек. Еще Виктория хотела было купить мороженого, но удержалась, памятуя о своей строгой диете. Переезд, конечно, дело непростое, и Виктория порядком устала, но она была в чудесном настроении — в ее жизни начинался новый этап.

Ужинать сели в десять часов, когда все проголодались. Сегодня готовила в основном Банни, а мужчины перед ужином еще успели сходить в спортзал. Все они занимались на тренажерах и были в отличной форме, включая невесту Билла Джулию — у нее тоже была потрясающая фигура. Работала она, как выяснилось, в косметической фирме. Новые друзья поздравили Викторию с началом ее самостоятельной жизни. В отличие от родителей, они оценили место ее работы — о престижной школе они кое‑что слышали.

— Меня дети повергают в ужас, — призналась Банни. — Стоит им появиться у нас в галерее, как я тут же стараюсь скрыться. Вечно они что‑нибудь разобьют, а мне потом расхлебывай. — Банни рассказала и о себе — она окончила отделение изобразительного искусства — и о своем друге. Приятель Банни учился в Бостонском университете на юриста, и они по очереди ездили друг к другу на уик‑энд.

Жизнь у каждого из новых друзей Виктории складывалась вполне успешно. За ужином Харлан рассказал, что въехал в эту квартиру, когда расстался со своим партнером, и сейчас у него на личном фронте затишье, он ни с кем не встречается. Виктория честно призналась, что у нее тоже никого нет и пока из ее романов ничего не вышло. В глубине души она была не согласна с отцовской теорией, что причиной всему ее внешность и лишний вес. У нее было такое ощущение, что над ней висит проклятие. Отец считал ее недостаточно привлекательной, мама говорила, что она слишком умна, а это отпугивает мужчин. Некрасивая или умная — суть в том, что пока никто не терял из‑за нее голову, да и она тоже. Все, что с ней до сих случалось, Виктория расценивала как сиюминутное увлечение, если не считать злополучной истории с Бо, скоротечного романа с физиком и еще нескольких легких увлечений, так ничем и не окончившихся. Она надеялась, что в Нью‑Йорке ей повезет больше. Собственно, везение уже началось — она нашла прекрасное жилье и троих великолепных соседей. Они ей действительно были очень симпатичны. И сегодняшний ужин тоже удался на славу. Банни приготовила паэлью со свежими морепродуктами — идеальная еда в жаркий летний день. И еще она сделала сангрию, которую они пили, когда кончилось вино. А предварял все это пиршество испанский холодный суп — гаспаччо. На десерт было сливочное мороженое с шоколадной крошкой, и на сей раз Виктория не смогла удержаться, ведь это было ее самое любимое.

— Все равно что соблазнять наркомана героином, — сетовала Виктория, положив себе пару ложечек из передаваемой по кругу большой упаковки. Паэлья была такой вкусной, что тарелки были вылизаны дочиста. А теперь и не менее вкусный десерт…

— Я тоже обожаю мороженое! — признался Харлан, хотя по его виду этого никак сказать было нельзя. Скорее, можно было подумать, что он не ел лет десять, хотя при его высоком росте он мог себя не особенно ограничивать. Виктория же давно не лакомилась мороженым и сегодня была не в силах сдержаться. В конце концов, и повод есть. А потом она мысленно похвалила себя за то, что не взяла добавки, хотя и первая порция была немаленькая. Впятером они быстро разделались с мороженым, да и вообще тут никто себя ни в чем не ограничивал. Все ребята были в превосходной физической форме и подтвердили, что усердно посещают спортзал, тем более что, по словам Билла и Банни, это отлично снимает стресс. Харлан же признался, что терпеть не может тренажеры, однако тоже занимается, чтобы поддерживать форму. И еще Банни сказала, что они подумывают, не купить ли вскладчину беговую дорожку, чтобы не ходить каждый день в зал. Виктории эта идея пришлась по душе. Если такой тренажер появится в квартире, ей уже не отвертеться, хочешь не хочешь, а придется заниматься. Это была живая, энергичная компания, полная планов, идей и прожектов. Виктория уже сейчас радовалась тому, что станет делить с ними кров. Уж во всяком случае, интереснее, чем куковать одной в крохотной квартирке. Здесь в ее распоряжении и места больше, и компания прекрасная. А захочется уединиться — можно уйти к себе в комнату, которая теперь стала такой уютной. Она была в восторге от новой мебели, от всех мелочей, которые она подобрала в «ИКЕА», и от того, как они замечательно смотрятся в ее комнате. Виктория от души поблагодарила Харлана за дельный совет.

— Всегда к вашим услугам, — улыбнулся он. — Я одно время подрабатывал оформлением витрин. Все витрины в Сохо и в салоне «Шанель» — моих рук дело. Вот вырасту, — пошутил он, — стану дизайнером интерьера. Но в данный момент я по горло занят в Институте костюма. Однако в голове у меня всегда полно всяких идей и проектов. — По всему было видно, что Харлан — человек очень творческий. И его манера одеваться Виктории тоже нравилась.

Виктория сидела за столом с этими симпатичными людьми и думала о том, что, живя с такими соседями и присоединившись к ним в спортзале, она, возможно, и сумеет войти в форму. Может, теперь у нее появится отличный стимул, надо только взять себя в руки и не есть сладкого. Вон ребята все какие стройные. Виктория всю жизнь таким завидовала. Она‑то всегда была крупной девушкой, это уж спасибо прабабушке по отцовской линии, а большая грудь придавала ей тяжеловесный вид. Вообще‑то, фигура у нее была типа «песочные часы» и в другие времена вызывала бы только восхищение. Интересно, у прабабушки ноги тоже были длинные? На фотографиях этого не видно, поскольку в те времена носили юбки в пол. Кстати, теперь, после летней диеты, Виктория вполне могла опять позволить себе юбки покороче. Но только если не станет есть мороженого! Она уже корила себя за то, что не устояла перед любимым десертом. Завтра же пойдет и выберет себе подходящий тренажерный зал. Или начнет бегать. Может, Банни покажет ей зал, куда ходит сама. Неожиданно Виктория испугалась, как много ей еще надо успеть. А ведь до занятий остались считаные дни, и теперь ей предстоит начать учебный год не как студентке, а в качестве преподавателя.

Около часа ночи, вдоволь наговорившись, все разошлись по комнатам. Джули осталась ночевать у Билла. Виктория удобно устроилась на своей новой кровати и долго лежала без сна, счастливо улыбаясь. Все в комнате ей нравилось, именно о такой она всегда и мечтала. Она начинает новую жизнь, и в этой новой жизни у нее уже есть свой маленький уютный уголок. И это только начало. Теперь у нее все будет новое — работа, друзья, ученики, а возможно, и приятель. Даже представить трудно… Квартира — только первый шаг. Теперь она жительница Нью‑Йорка!

Засыпая, Виктория подумала о сестренке, по которой успела соскучиться. Хотела было позвонить, но ее сморил сон. К тому же утром она с ней уже разговаривала, когда делала покупки в «ИКЕА». Грейси так радовалась за сестру! А Виктория обещала прислать ей фотографии квартиры и своей комнаты. Так она и уснула с мыслями о сестре и о том, как та приедет к ней в гости. Ей приснилось, как они с Грейси ходят по магазинам, и во сне Виктория была стройной, как если бы новая жизнь предполагала и новое тело. Ей снилось, как продавщица приносит ей платье четырнадцатого размера, на что Виктория отвечает, что она теперь носит восьмой, и все в магазине дружно ей аплодируют.


Глава 9


Перед началом занятий в школе состоялось два собрания преподавателей. Виктория познакомилась с коллегами и постаралась запомнить, какой предмет и в каких классах ведет каждый из них. Проштудировала учебники, по которым ей предстояло работать, — по ним начинала та преподавательница, на чье место ее взяли. Ее предшественница даже составила для нее учебный план на год и тем самым разрешила проблему, мучившую Викторию. Все складывалось как нельзя лучше, она и не предполагала такого. Виктория общалась с другими учителями и охотно рассказывала о себе. Английская секция оказалась одной из самых многочисленных, в ней было восемь преподавателей, все намного старше Виктории, из них пять женщин и трое мужчин. Виктория заметила, что холостых учителей‑мужчин в школе Мэдисон не было: все преподаватели либо женаты, либо голубые, но она тут же себя осадила напоминанием о том, что явилась сюда учить детей, а не обустраивать личную жизнь.