— А я, увы, не сподобился, — сказал Лавр, — видимо, не успел вписаться, только что приехав в ваш благословенный поселок. А что, считаете, много потерял?

Значит, на новоселье Лавра не было. И тогда караулить ее он не мог. Иначе как бы он узнал, что Тоня решила пойти пешком?

Как он, должно быть, удивился ее вопросу! Ни с того ни с сего его спрашивают о том, был ли он на какой-то неизвестной ему вечеринке.

Но он некоторое время прождал с внимательным выражением лица ее очередного вопроса и, не дождавшись, опять заговорил с директором:

— Так мы сегодня едем к вашему удивительному камню?

— Конечно, едем! — оживился директор. — И с нами поедет Антонина Сергеевна, потому что в будущем именно она станет смотрителем нашего даже не сада, а музея камней, который вскоре прославится на весь край!

— Леонид Петрович! — встревожилась от его энтузиазма Тоня. — Вы меня пугаете. Такой ответственности я не перенесу.

— Ничего страшного, — отмахнулся тот. — Ходи и показывай. Этот камень у нас называется так, этот — этак. Для верности можно все на самом камне и написать, так что будешь ходить и читать. Тем, кто плохо видит.

Сказал и расхохотался.

— А вход будет платный. К бесплатному наши люди относятся с подозрением. Что там еще ты предлагала? Дегустационный зал? Его еще надо построить. Но я уже договорился с одной бригадой, они обещали здание под крышу за две недели вывести. Конечно, придется тебе, Антонина, вроде как прорабом быть. Надзирать за ними.

В общем, Тоня и оглянуться не успела, как Леонид Петрович стал говорить с ней о Надиной идее как о деле решенном, и выяснилось, что у Тони появилась уйма обязанностей. Даже голова кругом пошла.

Как говорил в детстве ее маленький брат: «Я так испугался, что с ума не мог сойти!»

Лавр молча переводил взгляд с одного на другую, поблескивая темно-зелеными глазами, и, наверное, удивлялся про себя их странному разговору.

Однако как все совпало: это его неожиданное появление в Раздольном и то происшествие невдалеке от ее дома…

— Ну что, поехали? — спросил у них директор, усаживаясь рядом с водителем и кивая им на заднее сиденье.

Тоня поспешно открыла дверцу, не давая возможности сделать это Лавру. Ведь он подойдет к ней так близко, что она опять почувствует запах туалетной воды «Босс».

Можно подумать, что, сидя рядом с ним на заднем сиденье, она этого не учует!

Однако у Лавра был совсем другой одеколон. И вообще он просто не мог такого сделать! Она невольно покосилась на сидящего рядом мужчину, и он ободряюще ей улыбнулся.

Директор почти не обращал на молодых людей внимания, а говорил словно для себя и своего водителя:

— Короче, о музее. Я хочу начать его устройство с доставки именно этой природной скульптуры… Правда, наши раздольновские говорят, что в отрыве от того места, где Плачущая девушка стоит, она не будет производить нужного впечатления, но я думаю, что с таким художником, как Тоня, и с таким инженером, как Лавр, мы сделаем все не только не хуже, а лучше!

— Минуточку, Леня, — заговорил наконец Лавр, — что ты такое придумал? Можно подумать, я сюда жить приехал. Мне нужно было лишь взглянуть на пещеры да просчитать, сколько будет стоить приведение в порядок центрального входа. Ну там… построить избушку на курьих ножках для тех, кто захочет возле пещер пожить, поставить будочку для кассира… В общем, мне здесь задерживаться будет незачем.

— Значит, тебе деньги не нужны? — обернулся к нему директор.

— Деньги всем нужны.

— У тебя дети маленькие по лавкам плачут?

— Нет у меня детей.

— Вот и поработай у меня месячишко. Хочешь, я тебя на квартиру к хорошей женщине устрою? Совхоз будет платить.

— Квартиру себе я уже нашел.

— Ну и вот, значит, никаких проблем?

— Ты застал меня врасплох со своим предложением.

Лавр посмотрел на Тоню, будто прося у нее совета. Она в ответ только пожала плечами: как она может знать, принимать ему предложение директора или нет?

Тот, кстати, достаточно напорист, чтобы уговорить сомневающегося.

— Так думай. У тебя есть еще десять минут… Десять, Назарыч?

— Пятнадцать, — отозвался водитель.

— Ну, значит, пятнадцать. Бездна времени!

Тоня тихонько рассмеялась.

— Вы думаете, Леонид Петрович со мной предварительно говорил? Нет, я только сейчас узнала как о своем предполагаемом директорстве, так и о строительстве дегустационного зала.

— Не дрейфь, Титова, прорвемся! Ты молодая женщина, у тебя масса энергии, и я нашел ей применение.

— Но ведь я художница, — опять попыталась возразить она. — Я привыкла работать в одиночестве и людьми руководить совершенно не умею.

— Так привыкай, — ничуть не смутился от ее откровенности директор. — Сначала потренируешься на камнях, а потом и к людям перейдешь.

Он снова рассмеялся. Чувствовалось, веселье из него сегодня так и прет. С чего бы?

— А в процессе дегустации ты с народом так сдружишься — водой не разольешь! Еще мне спасибо скажешь.

— Спасибо!

— Рано, Тонечка, рано… Но затея твоя мне нравится.

— Да это, откровенно говоря, вовсе не моя затея! — сказала Тоня.

— Еще лучше! У тебя отличная подруга. Она не только нашла для тебя хорошее дело, но и не стала упоминать свое авторство. Помяни мое слово: прославишься ты на весь край не своим мастерством художника, а именно музеем и дегустационным залом!

На комплимент его высказывание совсем не походило, потому Тоня не отозвалась, а продолжала посматривать по сторонам, в очередной раз отмечая, как красива местная природа. От одного любования ею человек должен стать долгожителем, потому что цивилизация здесь почти не оказывает на него своего разрушающего действия…

Водитель у директора совхоза был опытный. Да и стал бы разве Леонид Петрович ездить с другим? Тоня видела со своего места его волосатые жилистые руки, которые не вцеплялись в баранку и даже не держали ее, а касались. И машина слушалась этих касаний, и лезла, и ползла, как пес-вожак в упряжке, повинуясь окрику каюра.

Вначале они поднимались вверх по какой-то узкой грунтовой дороге, потом долго ехали вниз и, наконец, остановились у небольшой горной речушки, которая вытекала как будто из дыры в скале.

— Где же ваша Плачущая девушка? — поинтересовался Лавр, украдкой разминаясь.

В машине он ехал, стараясь не касаться Тони и оттого неудобно скособочившись, потому что чувствовал ее напряжение и не мог понять, что с ней происходит. Неужели он ей так неприятен? Или она чего-то боится?

— Да вот же она! — Директор подвел Лавра с Тоней к какому-то камню, не сразу увиденному ими — его скрывал торчащий из скалы куст.

Собственно, девушкой этот камень можно было назвать с большой натяжкой, но главное, что удивляло, — там, где предположительно было лицо, по камню бежали тонкие струйки воды. Один из ручейков, которые во множестве стекали со скалы, падал прямо на старый корень, торчащий из скалы, и далее скатывался на голову «девушки».

— Да, здесь можно немного поработать резцом, и тогда черты лица проступят более отчетливо, — сказала Тоня мужчинам.

— И ты сможешь это сделать? — заинтересовался директор.

— Смогу, конечно, отчего не смочь, — кивнула Тоня, — потом надо места сколов немного состарить, и фигура будет что надо!

— Чувствую, Титова, что вместе с тобой прославлюсь и я, — потер руки Леонид Петрович.

— Можно подумать, вас с вашим виноматериалом кто-нибудь не знает, — хмыкнула Тоня.

— Минуточку, господа, — не слишком вежливо прервал их Лавр, — но тогда фигура эта уже не будет Плачущей девушкой, не так ли?

— Не так! — Директор подхватил его под руку и подвел ближе к фигуре. — Я уже все продумал. Мы проведем к этой природной скульптуре небольшую водяную трубку, из которой вода так же будет капать на голову и струиться по лицу. Более того, с помощью Антонины Сергеевны мы еще больше увеличим ее сходство с девушкой… Как ты думаешь, двести рублей за вход в сад камней будет не слишком дорого?

— Включая дегустацию? — уточнила Тоня.

— Да ладно, уж и пошутить нельзя!.. Я думаю, рублей пятьдесят. Чтобы хоть частично оправдать затраты…

— Какие затраты? — поинтересовалась Тоня. — Оплату моего скромного труда?

— А доставку, — разгорячился директор, — а кран, а площадку, на которую мы вывезли уже пять машин гравия?! Представляю, каких трудов будет стоить доставка остальных камней. Вряд ли они лежат возле дороги и их можно вывезти без помощи автокрана…

— Если совхозу это невыгодно, тогда зачем и затеваться?.. — фыркнула Тоня.

— Не то чтобы совсем невыгодно. Этот, как его, пиар еще никому не повредил.

— Все равно не понимаю, зачем вам пиар? — продолжала допытываться Тоня.

— Не государственные мозги у вас, сударыня. Представь, сегодня губернатор края небось и не знает, где находится наш поселок, правильно? И если обращаться к нему с какими-то своими проблемами, может и отказать. А так… Кто прославляет край, куда едут толпы туристов, где культурная жизнь бьет ключом, тем и помогать надо…

— Ну уж и ключом!

— До чего же ты вредная женщина, Титова! Недаром наши мужички-холостячки тебя боятся. Ходят вокруг, облизываются, а ближе подойти боятся…

Тоня могла бы сказать, что некоторые таки осмелились, подошли, но тут же подумала, что говорить о таком, конечно же, постесняется. Так и будет жить и в каждом мужчине видеть потенциального насильника.

Лавр с новым интересом взглянул на нее.

— Так что, сможем мы ее погрузить? — ворвался в мысли Тони голос Леонида Петровича.

Лавр вернулся к машине, вытащил из нее небольшую дорожную сумку, а уже из сумки — саперную лопатку, подошел к Плачущей девушке и осторожно стал копать у ее основания. Потрогал фигуру, пробуя, не шатается ли, и наконец кивнул каким-то своим мыслям.