Маргарет Пембертон - Богиня

– Тенанту дали роль в «Короле пиратов». Ему вряд ли понравится, если в последнюю минуту его снимут с картины, – заметил Тео.

Видал заставил себя вновь вернуться к разговору.

– Я поговорю с ним, – пообещал он, прекрасно понимая, что беседа будет чистой формальностью. Если Гамбетта согласился, чтобы Роган играл в «Королеве-воительнице», любые возражения актера значения не имеют.

Однако Валентина далеко унеслась мыслями от «Королевы-воительницы» и испуганно встрепенулась, когда Видал во второй раз спросил:

– Вы готовы, Валентина?

Он уже стоял, протягивая ей руку. Девушка, вздрогнув, вложила в его ладонь свою и поднялась.

– Вам нужно что-нибудь накинуть поверх платья, – объявил Гамбетта, заметив, как девушку передернуло от озноба, но неверно истолковав его причину.

– Нет, спасибо. На улице тепло.

Видал выпустил ее руку. Дрожь немного унялась.

– Вздор! – великодушно воскликнул Гамбетта. – Какие счеты между друзьями? Норкой больше, норкой меньше… Джефферс! Принесите даме палантин!

На обнаженные плечи девушки немедленно лег белый норковый палантин. Как ни странно, тепло подействовало на Валентину самым успокаивающим образом.

– Спасибо, – повторила она, пытаясь улыбнуться. – Обещаю вернуть его завтра же.

Теодор Гамбетта оглушительно расхохотался.

– Знаете, я действительно верю, что вы так и сделаете, – выговорил он наконец, вытирая платком слезы. – Он ваш, малышка. И это только начало.

Джефферс проводил гостей к выходу, и даже на крыльце до них все еще доносились взрывы смеха.

– Говорил же, что вы ему понравитесь, – сухо заметил Видал, как только водитель открыл заднюю дверцу «роллс-ройса» и Валентина скользнула внутрь.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла спокойно говорить.

– Сколько времени пройдет? – поинтересовалась она.

– Как правило, на подготовку уходит от шести месяцев до года, – сообщил Видал и рассмеялся, заметив выражение ужаса на лице Валентины. – Не волнуйтесь. В данном случае слово «как правило» неприменимо. Сценарий написан, бюджет утвержден. Месяца через полтора примемся за работу.

Валентина, немного помолчав, спросила:

– Но чем я буду заниматься все это время?

– Прежде всего учить сценарий. Завтра я велю вам его прислать. Но если дело пойдет, как сегодня утром, у вас не будет никаких проблем, – улыбнулся Видал, и в этот миг в нем что-то болезненно сжалось при виде нежного овала доверчиво поднятого к нему лица. Волна странного непонятного желания подхватила его. Как Видал ни старался, все же не сумел полностью отрешиться от присутствия этой загадочной девушки. Он снова жаждал припасть к ее губам и ничего, ничего не мог поделать с собой.

Видал раздраженно сжал губы. Он не позволит себе разделить с кем-то из своей личной жизни, и меньше всего – с невинной молодой девушкой. И утешение, к которому он так стремится, будет получено из других источников. Бессмысленное, эфемерное, но все же утешение.

Валентина почувствовала, как он сейчас далек от нее, и зажмурила глаза, пытаясь оставаться спокойной. Почему он то улыбается, то мрачно хмурится?

Слезы гнева и бессильного отчаяния жгли глаза, но она молча глотала их. Лучше, если он будет с ней холоден и сух. Резкость легче перенести, чем доброту. Когда он приветлив и весел, ей открываются необозримые горизонты счастья, которого ей никогда не испытать.

Как только машина остановилась у отеля, девушка не стала ждать, пока он проводит ее к бунгало.

– Спокойной ночи, мистер Ракоши, – прошептала она, плотнее закутываясь в палантин.

– Доброй ночи, Валентина.

На миг их глаза встретились – его, темные, непроницаемые, и ее, измученные и несчастные. Водитель открыл дверцу. Валентина вышла и быстро прошмыгнула мимо швейцара в золотых галунах. Она не останавливалась, пока не очутилась в безопасности своего бунгало и не повернула ключ в замочной скважине.

Проснувшись на следующее утро, Валентина с удивлением обнаружила, что лежит обнаженная между шелковых простыней. Девушка недоуменно огляделась, на несколько мгновений сбитая с толку, но воспоминания тотчас нахлынули на нее. Видал. Видал женат, а она скоро станет кинозвездой.

Чувствуя странную тяжесть в ногах, Валентина ступила на пушистый ковер. Со старой жизнью покончено. Придется привыкать к новой.

Оглядев кофры, она осторожно открыла крышку первого. Наверху оказалось манто из соболя, переложенное папиросной бумагой. Мех непривычно скользил и казался чем-то чужеродным, однако Валентина достала манто. Под ним лежали две чернобурки, вечернее платье из белого атласа с таким же жакетом, отделанным горностаем, и длинный струящийся наряд изумрудно-зеленого шифона.

Валентина покачала головой, не на шутку опасаясь, что придется остаток жизни провести в причудливых, экстравагантных туалетах. Она с тревогой заглянула в другой сундук и облегченно вздохнула. Купальные костюмы и широкие брюки, введенные в моду Марлен Дитрих. Дневные платья от Люсьена Лелонга, крепдешиновая пижама и роскошные халаты из чесучи. Валентина выбрала длинное платье-кафтан[9], отделанное у выреза и подола золотой тесьмой, накинула на себя, прежде чем продолжать разбирать вещи.

В третьем кофре лежали туфли – без пяток, вечерние, на высоких каблуках, с открытым носком. Валентина обула босоножки из позолоченной кожи и удивленно уставилась на них. Ничуть не жмут! Платья тоже пришлись впору.

Девушка рассмеялась, забыв на секунду обо всех своих бедах. Ну конечно, костюмеры сообщили ему размеры ее одежды и обуви. Не стоило и трудиться примерять белье, чтобы понять – оно сшито словно для нее.

В круглых коробках хранились шляпы: широкополые, крохотные, тюрбаны, украшенные перьями или вуалью. Она только собралась получше рассмотреть вечернее платье из серебристых кружев, как послышался скрип колес сервировочного столика, и в дверь постучали. Вошла горничная с подносом.

– Но я не заказывала завтрак! – встревожилась Валентина, со страхом подумав о том, какой огромный счет ей предъявят.

Горничная улыбнулась. Молодые девушки частенько забывали о завтраке. Но он был заказан, и горничная прекрасно знала кем.

После ее ухода Валентина недоверчиво воззрилась на поднос. Только что выжатый апельсиновый сок, инжир, омлет с копченой лососиной под белым соусом, чай и узкая ваза с единственной невыразимо прекрасной розой.

Валентина принялась за еду и лишь потом с подозрением оглядела шкатулки с драгоценностями. Если их содержимое столь же роскошное и дорогое, как платья, необходимо все вернуть. Впрочем, и вещи тоже.

Она уже собралась удовлетворить свое любопытство, но в этот миг посыльный принес сценарий «Королевы-воительницы». Не обращая больше никакого внимания на драгоценности, Валентина устроилась на постели и начала читать. Уже через несколько минут она с головой ушла в написанное. Видал предварил текст двумя эпиграфами из Шекспира и историческим очерком о событиях, приведших к войне Роз. Валентина никогда не читала Шекспира, поэтому не сразу поняла, на каком языке были написаны знаменитые строчки[10].

Чем больше она читала, тем яснее понимала, почему личность Маргариты так привлекает Видала. Эта женщина достойна быть героиней греческой мифологии. Женщина, вызывающая либо страстную любовь, либо безграничную ненависть. Женщина, чья красота была легендарной. Роковая женщина, предводительница целой армии, глава государства, героиня и палач. Соблазнительница, чарующая поэтов и принцев, но все же так и не покинувшая своего недостойного мужа. Ее жизнь повлияла на судьбы Англии и Франции, и она, Валентина, возродит ее на экране!

Девушка отложила сценарий, впервые осознав, какая огромная задача перед ней стоит.

В дверь громко постучали, и прежде чем Валентина успела отозваться или хотя бы встать, на пороге появился Видал. Она принялась смущенно подбирать разбросанные страницы.

– Не ожидала встретиться с вами так скоро, – призналась она, краснея.

– Необходимо, чтобы вас видели в нужных местах, – коротко пояснил он. – Мы обедаем в «Браун дерби». Смените это платье на что-нибудь более подходящее.

Однако он отчетливо сознавал, что в переливающемся золотом платье-кафтане она выглядела настоящей принцессой.

– Да, конечно.

Девушка соскользнула с кровати и уперлась босыми ступнями в пол, недоумевая, почему он смотрит на нее с таким странным выражением.

– В гостиной есть бар. Может, хотите выпить? – неловко пробормотала она.

Видал с легким удивлением понял, что она ждет, пока он выйдет из спальни. Нетерпеливо пожав плечами, он повернулся и вышел в соседнюю комнату, где налил себе почти полный стакан водки.

Валентина раздвинула скользящие зеркальные дверцы гардероба и сняла с вешалки белое шелковое платье. К нему полагались туфли из телячьей кожи на высоких каблуках. Одевшись, девушка забрала волосы в узел, эта прическа очень шла ей.

Когда она вышла, глаза Видала оценивающе блеснули. Чтобы достичь такого ошеломляющего эффекта, у нее ушло несколько минут. Другим женщинам потребовался бы не один час. Любимый белый цвет идеально оттенял темные волосы и правильные черты лица.

– С этим платьем будут прекрасно гармонировать золотые браслеты, – заметил он, стараясь не выдать восхищения.

Валентина окинула взглядом так и не открытые шкатулки.

– Вы правы. В какой шкатулке? – нерешительно спросила она, подходя ближе.

На этот раз наступила его очередь недоуменно поднять брови.

– Вы их до сих пор не открывали?