Люси искоса посмотрела на Софию, которая изящными движениями размешивала сахар в чашке с чаем. Она была женственнее и миловиднее сестры. Они обе могли похвастаться прекрасными золотистыми волосами и безупречным цветом кожи. Но у Китти в отличие от Софии был слишком острый нос, а в ее голубых глазах сквозил холод. Глаза же Софии излучали тепло. Люси с неохотой признала, что ее соперница очень хороша собой.

А вот саму Люси никто не назвал бы красавицей. Вернее, до сих пор ни один человек не сообщил ей об этом. У нее были слишком широкие скулы, заостренный подбородок и смуглая кожа. Единственное, что устраивало Люси в собственной внешности, были большие глаза с длинными пушистыми ресницами. Да еще, пожалуй, ровные белые зубы. Наверное, этого было недостаточно, чтобы вдохновить поэта на создание льстивой оды. Но ничего, она не тщеславна.

София взяла из рук Феликса тарелку с гренком и стала намазывать его маслом. Все это она делала с поразительным изяществом. София была образцом женской грациозности и воспитанности. Она ела гренок, откусывая крохотные кусочки. Это зрелище завораживало Люси.

Оторвав наконец глаза от Софии, Люси взглянула в свою тарелку, на которой высилась целая гора жареной яичницы, ветчины и булочек с кунжутом. Подцепив на вилку большой кусок яичницы, Люси отправила его в рот и стала тщательно пережевывать пищу. Чтобы победить Софию Хатауэй, одного шелкового платья и маминых украшений было мало. Необходимо было еще показать хорошие манеры.

— Доброе утро, Джем, — поздоровался Генри с вошедшим в столовую Джереми.

Оторвав глаза от тарелки, Люси взглянула на него и едва не подавилась.

Его черные волосы были растрепаны утренним ветром. На Джереми был костюм для верховой езды — темно-коричневый сюртук, замшевые брюки и белая рубашка с расстегнутым воротом. Последняя деталь выглядела довольно вызывающе. Было время, когда мужчины пренебрегали правилами хорошего тона в Уолтем-Мэноре и не надевали здесь галстуков и шейных платков. Более того, они торжественно сжигали их каждый октябрь, приезжая сюда. Но эта традиция была нарушена после женитьбы Генри на Марианне. Когда в усадебном доме появилась дама, джентльмены, выходя в столовую, стали одеваться в соответствии с этикетом.

— Доброе утро, миссис Кроули-Камбербатч. Доброе утро, мисс Хатауэй, — с легким поклоном поздоровался Джереми.

Обе дамы, судя по всему, были шокированы его неподобающим внешним видом и, сдержанно ответив на его приветствие, отвели глаза в сторону.

— Доброе утро, Люси, — продолжал Джереми.

Почувствовав на себе его укоризненный взгляд, девушка залилась краской. Даже ее уши, украшенные массивными серьгами с опалами, порозовели. На мгновение Люси показалось, что она сидит в столовой в одной ночной рубашке или даже совсем нагишом…

Но если Джереми хотел пристыдить ее, то явно не на ту напал! Люси провела кончиком языка по губам и дерзко усмехнулась.

Джереми быстро отвел глаза в сторону.

Люси нравилось издеваться над ним. Разозлить Джереми не составляло большого труда. Охота и рыбалка были, конечно, увлекательными занятиями, но, кроме них, Люси каждую осень предавалась еще одной забаве — игре на нервах у Джереми. Его уравновешенность и самообладание она воспринимала как вызов. Он представлялся ей яйцом с толстой скорлупой, которое нужно было непременно разбить. Тень смущения, хмурая складка, презрительная усмешка или даже неуверенная улыбка на его лице знаменовали для Люси победу.

Этой ночью она нашла новый способ, с помощью которого можно было вывести из себя всегда сдержанного Джереми Трескотта и всласть помучить его. Люси решила оставить девичьи проказы и прибегнуть наконец к женской хитрости. Прошлой ночью ей удалось разбить скорлупу, в которой прятался Джереми. Выражение неистовой страсти на его лице было куда забавнее смущения, недовольства, злости или даже широкой улыбки, в которой обнажался ряд его белоснежных зубов! А последний поцелуй был вообще потрясающим.

Люси поднесла к губам чашку с шоколадом. Закрыв глаза, она прижала кончик языка к прохладному фарфоровому краю, вспоминая этот поцелуй, а затем стала с наслаждением пить горячий сладкий тягучий напиток, чувствуя, как тепло от него распространяется в желудке. И ниже.

— А вот и Тоби! — воскликнул Генри, и Люси тут же в смятении открыла глаза.

Поставив чашку на блюдце, она поспешно вытерла губы салфеткой.

— Доброе утро, леди, — поздоровался вошедший в столовую Тоби и отвесил галантный поклон в сторону Софии Хатауэй.

На нем были светло-серый сюртук, полосатый жилет и изящно повязанный белоснежный шейный платок. У Люси перехватило дыхание. В присутствии Тоби она всегда таяла, как кусок масла на горячем гренке.

— Доброе утро, тетя Матильда, — сказал Тоби, поцеловав морщинистую руку пожилой дамы. — Вы прекрасно выглядите сегодня.

— Спасибо, милый, — отозвалась тетушка.

Люси выпрямилась на стуле.

— Доброе утро, сэр Тоби, — промолвила она, протягивая руку.

— Доброе утро, Люси, — отозвался он.

Их глаза встретились, и его любезная улыбка превратилась в усмешку. Тоби пожал Люси руку.

Люси вздохнула. Она не предполагала, что будет так непросто завоевать любовь Тоби. Люси склонила голову набок, и длинная серьга в ее ухе заколыхалась, как наживка на рыболовном крючке. Этой ночью она убедилась в том, что поймать мужчину в сети не сложнее, чем форель на удочку. Хотя мужчины считали иначе.

— Рада снова приветствовать вас в Уолтем-Мэноре, сэр Тоби, — продолжала она, похлопав по сиденью стоявшего рядом с ней стула. — Садитесь, пожалуйста.

Но вместо Тоби рядом с ней уселся Джереми.

— Спасибо, сяду, — сказал он, ставя на стол свою тарелку. Люси, стиснув зубы, сжала в руке нож для масла. Да, мужчины очень похожи на форель. И одного из них она сейчас с удовольствием разрезала бы на мелкие кусочки. Ведь он расстраивал ее планы.

— Почему ты так странно одета? — тихо поинтересовался Джереми.

— То же самое я хотела спросить у тебя, — едва слышно прошептала Люси. — То есть у вас, лорд Кендалл.

— А я думал, что ты забыла мой титул.

— Забыла? Я? А мне кажется, это ты сам потерял его. Кстати, я его где-то видела. А, вспомнила! Он лежит рядом с твоим шейным платком.

Джереми нахмурился.

— Я катался верхом. Вернувшись, узнал, что ты уже в столовой, и поспешил сюда. — Джереми бросил насмешливый взгляд на ее серьги и ожерелье. — Судя по всему, я не зря беспокоился. Твои драгоценности могут смутить молодого человека.

— С каких это пор ты стал защитником Тоби? Он взрослый мужчина и не нуждается в опекунах, — буркнула Люси.

Тем временем Тоби вернулся к столу, держа в руках чашку кофе и тарелку с гренками. Он сел рядом с Софией Хатауэй и стал о чем-то тихо переговариваться с ней. Люси ничего не могла разобрать, как ни напрягала слух. София скромно улыбалась и хлопала ресницами.

Съеденная Люси яичница грозила снова подступить из желудка к горлу. Джереми потянулся к блюду с мармеладом и заслонил от нее неприятное зрелище.

— А тебе не кажется, что я пытаюсь защитить вовсе не Тоби? — спросил Джереми.

Прежде чем Люси успела ответить ему, за столом возник оживленный разговор.

— Чем мы будем сегодня заниматься, Генри? — спросил Феликс.

— День будет ясным и теплым, — сказал хозяин дома. — Может быть, отправимся на рыбалку?

— Прекрасная идея! — одобрил Феликс. — Ты пойдешь с нами, Люси?

Люси почувствовала на себе испытующие взгляды Китти и Софии. Воспитанные леди не ходят на рыбалку, это она знала.

— О нет! Клянусь вам, мистер Кроули-Камбербатч, я давно уже оставила забавы взбалмошной юности, — заявила Люси и взглянула на Тоби. — Я вообще целую вечность не была на рыбалке. Не помню даже, когда в последний раз брала в руки удочку!

— Неужели? — недоверчиво промолвил Тоби. — Это правда, Генри?

Прежде чем ответить, Генри не спеша отрезал кусок ветчины.

— Ну, если считать шесть дней «целой вечностью», то, наверное, это правда. Судя по всему, ты стала слишком забывчивой, Люси. Ты запамятовала не только свою последнюю рыбалку, но и имя Феликса. Почему ты так официально обращаешься к нему? Ей-богу, ты меня беспокоишь. Наверное, ты проводишь слишком много времени с тетей Матильдой, и это плохо отражается на твоей памяти.

— Генри! — одернула его Марианна. — Как тебе не стыдно!

— О, тетушка все равно ничего не слышит, — успокоил ее Генри и, наклонившись, прокричал в ухо пожилой дамы: — Люси решила больше не ходить на рыбалку! Теперь она будет наряжаться в шелка и носить разные побрякушки! А вскоре, возможно, размалюет лицо и убежит из дома, чтобы стать актрисой! Ну не мило ли это?

— Мило, очень мило, — с готовностью согласилась тетя Матильда и с шумом отхлебнула шоколад из чашки.

Люси улыбнулась, еще крепче сжав в руке нож.

— Поскольку день обещает быть теплым и погожим, — заговорила Марианна, — я предлагаю дамам устроить пикник на берегу реки.

— О, это было бы восхитительно! — воскликнула София. — Я возьму с собой альбом и акварельные краски.

— Мисс Хатауэй прекрасно рисует акварелью, — заметил Тоби. — На прошлой неделе она показала мне искусно расписанный маленький поднос для чая. Что было на нем изображено? Розы?

— Орхидеи, — зардевшись, уточнила София.

— А вы рисуете, мисс Уолтем? — спросила Китти.

— О да. Я обожаю рисовать с натуры. А также писать красками. Я тоже захвачу с собой мольберт.

Люси вспомнила, что одна из бесчисленных гувернанток оставила в доме акварельные краски. Надо бы их найти. Но вот только где они могут быть? Может быть, в старой классной комнате?

Ее размышления были прерваны громким причмокиванием и хлюпаньем, которые издавала тетушка Матильда.