— Черт побери, Люси, ты сама втащила меня сюда. Тебе…

— Почему именно ты нес меня? — перебила его Люси.

— О чем ты?

— О моем чудесном спасении, когда я недавно упала в реку. Так вот, зачем ты взял меня на руки? Почему не Тоби, Генри или Феликс?

— Я сам этого не знаю. Надо было бросить тебя по дороге. Жаль, что я этого не сделал.

— А зачем ты пошел вслед за мной в сад?

— Понятия не имею. Я не задумывался. Знаешь, у меня давно уже в голове какая-то путаница. Я целую неделю бегаю за одной безрассудной девицей, пытаясь спасти ее от позора.

— Не делай вид, что ты злишься на меня. Ты сердишься на себя самого.

— С чего ты это взяла? — процедил сквозь зубы Джереми.

— Ты упиваешься теми моментами, когда теряешь голову, но сознание этого раздражает тебя. И из-за этого внутреннего конфликта с самим собой ты сходишь с ума.

Джереми склонил голову так, что его лицо оказалось в тени.

— Если я и схожу с ума, то только из-за…

Люси заставила Джереми замолчать, приложив палец к его губам.

— Я открою сейчас тайну, — прошептала она, медленно водя пальчиком по очертанию его губ. — Мне тоже нравится, когда ты теряешь голову.

Губы Джереми разомкнулись, и она легонько коснулась их пальцами. Люси не понимала, что на нее нашло. Возможно, ей нравилось ощущение власти, которую она имела над этим мужчиной. Это чувство было приятнее, чем смущение, замешательство или душевная боль. Но быть может, ее провоцировало ледяное спокойствие Джереми и его самообладание. Что-то темное, беспощадное, волнующее таилось за его ледяной маской, лишь иногда вырываясь наружу. Люси ощущала эту скрытую опасную силу в его поцелуях…

Девушка пыталась отогнать эти мысли. Она слишком давно знала Джереми Трескотта и всегда дразнила его. Это не имело никакого отношения к физическому влечению, а тем более к любви.

Она замерла, чувствуя жар во всем теле. Ее затылок вспотел. Голову кружил запах стоящего рядом мужчины.

Джереми был больше не в силах противостоять искушению. Обняв Люси, он крепко прижал ее к себе. Он чувствовал прикосновение ее трепещущей груди и бедер, и в нем росло возбуждение.

— Что ты делаешь? — прошептала она, даже не пытаясь сопротивляться.

— Теряю голову, — ответил он.


Глава 10


Голова Джереми шла кругом. Как только Люси втащила его в этот проклятый платяной шкаф, он потерял способность ясно мыслить.

Джереми пытался вспомнить, кто он и откуда. Его зовут Джереми Аллен Дюмон Трескотт, шестой граф Кендалл. Он дворянин, пэр Британского королевства. Ему исполнилось двадцать девять лет, а следовательно, он далеко не был юнцом. Джереми никогда ни в чем не испытывал недостатка. У него было все — титул, деньги, крупная недвижимость, влияние. Но эту женщину он целовал с таким ожесточением и жадностью, как будто без нее терпел страшные лишения.

Джереми пытался вспомнить, кто эта женщина. Ах да, ее зовут Люси Уолтем, она сестра Генри. Эта проказница и сорвиголова, словно заноза, не давала ему покоя, постоянно раздражая и действуя на нервы. Ей было девятнадцать лет, но она еще не начала выезжать в свет. Но эта девушка с такой страстью отвечала на его поцелуи, что у Джереми подкашивались колени и туманилась голова.

Джереми пытался вспомнить, где они сейчас находятся. Ах да, в доме Генри, у которого гостил Джереми. Но в данный момент они прятались в платяном шкафу, стоявшем в середине коридора, и в любой момент кто-нибудь мог распахнуть дверцы и обвинить Джереми в подлом вероломстве. Тем не менее он и Люси продолжали обниматься так крепко, что их тела слились в единое целое.

Стараясь не утратить последнюю связь с реальностью, Джереми стал в уме спрягать латинские глаголы. «Basio, basias, basiat, basiat, basiamus… — повторял он про себя. — Я целуюсь, ты целуешься, он целуется, она целуется, мы целуемся…»

Форма третьего лица множественного числа «они целуются» его мало интересовала. Он не стал напрягаться, вспоминая ее. В платяном шкафу было место только для них двоих. Мир сузился, в нем теперь существовали только местоимения я, ты, он, она и мы… И больше никого.

Их губы слились, последовав примеру тел. Поцелуй Люси был сладок, словно медовая груша, и свеж, как воздух после дождя. Ладони Джереми лихорадочно гладили ее спину, а губы жадно терзали ее рот. Шнуровка ее платья мешала Джереми, и он стал распутывать ее, не отдавая себе отчета в том, что делает.

Люси глубоко вздохнула, когда он распахнул сзади лиф ее платья, Джереми замер, ожидая протеста. Но его не последовало.

Положив ладони ей на плечи, он слегка отстранил ее от себя. Руки Люси безвольно упали. Сначала ее лицо и тело скрывала тень, но затем через прорези в верхней части дверок внутрь снова упал слабый свет. Джереми увидел завиток каштановых волос на ее чистом лбу, нежную щеку, вздымающуюся от волнения грудь.

Люси была прекрасна.

Мысль об этом всколыхнула душу Джереми. Он хотел сказать ей о том, как она хороша, но не успел. Джереми боялся нарушить тишину. Ему казалось, что они будут вместе только до тех пор, пока молчат. На ее груди трепетала полоска света, и Джереми невольно тронул ее. Полоска переместилась на плечо, рука Джереми последовала за ней, а затем скользнула в ворот зеленого платья и замерла.

Джереми ждал, что Люси сейчас вздрогнет или оцепенеет. Она могла отшатнуться от него или выразить свое недовольство. Но она не сделала ни того, ни другого. И тогда Джереми стал медленно снимать лиф платья с ее смуглых плеч. По телу Люси пробегала дрожь каждый раз, когда пальцы Джереми прикасались к ее коже.

Джереми не раз раздевал женщин, но сейчас он не знал, как правильно себя вести, и действовал по наитию. В такие минуты некоторые женщины нетерпеливо помогали ему, другие притворно сопротивлялись. Но Люси была не похожа на них. Она просто ждала, замерев в темноте. Он провел ладонью по ее обнаженному плечу, и она затрепетала.

Джереми не знал, дрожала ли она от страха или от восторга. Возможно, Люси сама не смогла бы сказать, что именно чувствовала в эти мгновения.

Неожиданно рука Люси легла на грудь Джереми, а затем скользнула в его распахнутый ворот под рубашку. По телу Джереми пробежали мурашки. Прислонившись спиной к боковой стенке шкафа, он задрожал как осиновый лист. Прикосновения Люси были нежными, но не робкими. Джереми била дрожь от сознания того, что Люси не походила на других женщин, что она не притворялась скромницей или, напротив, распутницей. Она хотела, чтобы он трогал ее. Она хотела сама дотрагиваться до него. И эти два желания двигали ею.

Собравшись с духом, Джереми стал медленно спускать с плеч Люси лиф платья. Через некоторое время платье перестало поддаваться, и он рывком преодолел вставшую на пути легкой ткани преграду — высокую грудь Люси.

Люси затаила дыхание. Когда ее груди получили свободу, она тихо ахнула. Джереми взял их в руки, они были мягкими и теплыми. Джереми с наслаждением трогал их, мял, словно нежное сахарное тесто, а затем потер большим пальцем сосок. Люси глубоко вздохнула.

Джереми играл с ее соском до тех пор, пока Люси не застонала.

Он хотел поцеловать Люси, припасть к ее губам, пить ее дыхание и заставить ее трепетать от наслаждения. Но тут палец Люси нащупал его сосок под рубашкой, и Джереми оцепенел. Она играла с ним точно так же, как Джереми только что играл с ней. И он почувствовал сильнейшее возбуждение.

У Джереми не было больше сил терпеть эту сладкую муку. Держа в одной руке полукружие ее груди, другой он убрал ее ладонь, а потом припал к ее нежному соску губами.

По телу Люси пробежала судорога. Она тяжело неровно задышала, и Джереми ощутил тяжесть в паху. Его вставший член обрел силу и пульсировал. Руки Люси вцепились в плечи Джереми с такой силой, как будто он был единственным якорем, который мог удержать ее здесь, на земле, в эту минуту.

Казалось, не будь этой опоры, и Люси могла бы взлететь в небеса или рухнуть замертво.

Несмотря на упоение, с которым Джереми целовал и посасывал груди Люси, в его голове роились тяжелые мысли. Внутренний голос нашептывал ему каверзные вопросы, от которых у него сжималось сердце в мрачном предчувствии.

Кто он был в эту минуту для Люси? Кого она стремилась представить на его месте? Хотела ли она наслаждаться ласками Джереми Трескотта или кого-то другого? Если он сейчас назовет ее по имени, сделает ли она то же самое?

И какое имя слетит с ее уст?

— Люси, — прошептал он.

Даже звук ее имени был похож на поцелуй. Он казался Джереми эротическим и будил фантазию. Джереми снова и снова шептал ее имя, целуя восхитительные девичьи груди Люси, полизывая соски, прижимая губы к полукружиям нежной, восхитительной плоти.

Его горячее дыхание обжигало кожу Люси.

Но ему было недостаточно этих ласк, он хотел большего. Девушка должна была принадлежать ему целиком и полностью!

Джереми спустил наконец лиф платья и вынул руки Люси из рукавов, обнажив ее по пояс. Она не возражала. Более того, Люси потянулась к нему и лизнула кончиком языка раковину его уха. Сдавленный стон вырвался из груди Джереми от этой ласки.

Услышав его, Люси стала действовать смелее. Она решительно расстегнула рубашку Джереми и широко распахнула ее на груди. Волна удовольствия захлестнула Джереми, когда он почувствовал, как ее пальцы прикасаются к его обнаженному телу. Они то играли с его сосками, то путались в завитках волос, покрывавших грудь, то гладили его плоский мускулистый живот.

А потом она обняла его за плечи и прильнула к его груди, припав губами к шее Джереми. Она целовала его, и эти поцелуи были для него словно капли долгожданного дождя в пустыне. Джереми склонил голову, нашел ее губы и впился в них.