После сегодняшнего купания Люси сменила мокрый шелковый наряд на простое темно-зеленое платье со скромным неглубоким вырезом. Ее каштановые волосы были заплетены в толстую косу, достигавшую талии. Люси села за книгу в кожаном переплете сразу же, как только джентльмены уединились на совет, однако за это время так и не перевернула ни одной страницы.

Поставив перед собой столик с шахматной доской, Джереми начал расставлять на ней фигуры.

— Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы оскорблять тебя. Как раз наоборот! — Он наклонился вперед с таким видом, как будто собирался открыть ей страшную тайну: — Я явился, чтобы обольстить тебя.

Люси, прищурившись, недоверчиво взглянула на него.

— Лучше бы ты меня как-нибудь обозвал, — сказала она. — Я предпочитаю оскорбления насмешкам.

Джереми пожал плечами, продолжая расставлять фигуры.

— Давай сыграем в шахматы, — предложил он. — Может быть, я пришел как раз именно за этим.

Люси недоверчиво хмыкнула и перевела взгляд на сестер Хатауэй, сидевших в отдалении за карточным столом вместе с джентльменами.

— Надеюсь, Генри научил тебя играть в шахматы? — спросил Джереми, сжав в пальцах черную ладью.

— Мне не нужна твоя жалость, Джемми, — заявила Люси, захлопнув книгу.

Их взгляды встретились, и Джереми был поражен решимостью, светившейся в зеленых глазах Люси. Они не были покрасневшими от слез. Живой ум и проницательность отражались в них. Джереми тряхнул головой, упрекая себя в том, что недооценивал стойкость этой девушки. Люси не собиралась жалеть себя и оплакивать свои разбитые мечты. Она готовилась к следующему шагу.

— Я не собираюсь жалеть тебя и не действую по указке Генри. У меня есть свои причины говорить сейчас с тобой.

Люси повернула шахматную доску так, чтобы белые фигуры оказались на ее стороне. Задумчиво накручивая косу на правую руку, она сделала левой первый ход пешкой и взглянула на Джереми из-под полуопущенных пушистых ресниц.

— Ты хочешь принести мне свои извинения?

Джереми с недоумением посмотрел на нее. За что ему извиняться? Люси должна была благодарить его за добрую волю, проявленную по отношению к ней. Он намеревался положить конец козням ее брата. Во время обеда Джереми, сидя рядом с Люси, вынужден был терпеть насмешливые взгляды Тоби, ухмылки Генри, подначки Феликса, толкавшего его незаметно локтем в бок, и даже лукавые улыбки Марианны.

Судя по всему, Генри успел уже всем находящимся в доме — от жены до последнего лакея — растрезвонить о твоем хитроумном плане. Впрочем, Джереми до этого не было никакого дела. Он не собирался читать Люси Байрона и подкарауливать ее по ночам в коридоре, следя за тем, чтобы она не пробралась в комнату Тоби. Если Генри и Тоби не хватало мужества сказать Люси правду, то ему, Джереми, не занимать смелости и отваги.

— Я принес тебе хорошие новости, — промолвил он, выдвигая вперед свою пешку. — Тоби сделает предложение мисс Хатауэй только в конце сезона перед самым отъездом.

— И это, по-твоему, хорошие новости? — Она сделала ход слоном. — Я просто не могу сдержать бурной радости, прости меня за всплеск эмоций.

— Люси, речь идет о конце охотничьего сезона! Это случится через несколько недель. Тебе скорее всего не удастся расстроить помолвку, но у тебя будет достаточно времени для того, чтобы попытаться это сделать. Поэтому нет никакой необходимости поспешно соблазнять Тоби или предпринимать другие непродуманные шаги.

— Напротив, — с озорной улыбкой возразила Люси, — за это время я успею совершить множество самых опрометчивых поступков.

— Неужели ты считаешь, что Тоби нравятся бесстыдные женщины?

Джереми попал в точку. Люси поджала губы и бросила хмурый взгляд на игравших в карты леди и джентльменов.

— Скажи, что он в ней нашел?

— Я уже говорил тебе, София красива, хорошо воспитана и — что немаловажно! — богата.

— И именно эти качества внушают мужчинам страсть? Их возбуждает большое приданое и искусно расписанные подносы для чая?

— Нет, не только, разумеется. Но их достаточно для того, чтобы сделать женщине предложение.

Люси сосредоточила внимание на шахматной доске, теребя кончик косы. Она наматывала его на палец, подносила к губам и покусывала. Заметив ее розовый язычок между пухлыми губами, Джереми заерзал на стуле.

— Мы вернулись к тому, с чего начали, — грустно улыбнулась она.

— Как это?

— У меня нет приданого, и я не расписываю подносы для чая. Значит, мне нечего рассчитывать на то, что достойный джентльмен сделает мне предложение. Остается только один выход — разжечь в мужчине страсть. — Она устремила на Джереми свои зеленые глаза, в которых плясали отблески огня. — Каким образом это можно сделать?

Если бы Джереми был откровенен с Люси, он бы сказал, что горящий взгляд — это хорошее начало для достижения цели. И поигрывание с кончиком косы, покусывания каштановых завитков — тоже приближают Люси к ней.

Но у Джереми не было ни малейшего желания откровенничать с Люси. Честно говоря, ему хотелось сменить тему разговора.

— Дело не только в приданом мисс Хатауэй, — промолвил он. — Мне кажется, Тоби действительно увлекся ею.

Люси бросила на него недоверчивый взгляд и сделала ход конем.

— Только не надо убеждать меня в том, что он влюбился в нее с первого взгляда!

— Вовсе нет. Скорее со второго.

Джереми удалось заинтриговать Люси. Она наклонилась к нему над шахматной доской, ожидая, что он разовьет эту мысль.

— Тоби был представлен мисс Хатауэй на званом ужине в доме Феликса, — понизив голос, продолжал Джереми. — Она была, как всегда, мила и очаровательна. За столом София поддерживала светскую беседу, а после ужина сыграла гостям на фортепиано. Но это не произвело на Тоби особого впечатления. Он не обратил внимания на Софию.

Джереми подвинул ферзя.

— И когда же произошла их вторая встреча?

— Второй раз они увиделись на балу. Мы все там были, и их встреча происходила у нас на глазах. Мисс София была окружена толпой поклонников. Это привело Тоби в восторг. В течение следующей недели он не мог говорить ни о ком другом, кроме мисс Софии Хатауэй.

В глазах Люси отразилось недоумение.

— Ты хочешь сказать, что любовь зарождается на балах? Джереми вздохнул.

— Я хочу сказать, что ты должна прекратить бегать за Тоби. Мужчину нельзя заставить силой полюбить кого-то. Он мечтает не просто о женщине, а об идеале. Об ангеле!

— Или о богине?

— Да, если тебе угодно.

— Тоби всегда называл меня богиней, — задумчиво промолвила Люси. — Своей Дианой, богиней охоты.

— Она была также богиней целомудрия, — усмехнувшись, заметил Джереми. — Пойми наконец, мужчин привлекают недотроги. Они любят недоступных девушек. Надеюсь, ты оставишь попытки обольстить Тоби? Со стороны они выглядят ужасно! Мужчины стремятся овладеть тем, что им кажется недосягаемым. Уж такова их природа.

Джереми знал, о чем говорил. Он тоже был мужчиной и грезил о той, которая была для него недоступна. Именно недоступность являлась причиной сильного влечения Джереми к Люси. По сто раз на дню он вынужден был напоминать себе о том, что Люси никогда не будет принадлежать ему.

Эта безнадежность была для него более манящей, чем женственные округлые формы ее тела, сила ее духа, мягкий грудной голос, темно-красные пухлые губы, язвительность и вызов, сквозившие в зеленых глазах Люси.

Джереми не мог забыть ее страстные трепетные поцелуи только потому, что они были запретным плодом. А запретный плод, как известно, сладок.

Да, истина была проста: мужчины стремятся овладеть тем, что кажется им недоступным.

— Ревность, вот к чему мне нужно прибегнуть, — вскинув на Джереми зеленые глаза, промолвила Люси. — Я должна заставить Тоби ревновать.

Джереми не мог уловить ход ее мыслей.

— Ты сказал, что Тоби не обращал на Софию никакого внимания до тех пор, пока не увидел ее в окружении толпы воздыхателей на балу, — продолжала Люси, видя его недоумение. — Значит, мне нужен ухажер! Конечно, было бы неплохо обзавестись толпой поклонников. Но и одного кавалера, думаю, будет достаточно для достижения моей цели. — Она снова стала накручивать на палец конец толстой косы. — Жаль, что сын священника уехал в Оксфорд. Он просто с ума по мне сходил.

Люси, потупившись, замолчала и некоторое время с хмурым выражением лица разглядывала узор ковра у себя под ногами. Затем она вскинула голову и в упор посмотрела на Джереми:

— Это будешь ты, Джемми!

— Я?!

— Знаю, знаю, что ты хочешь сказать! Конечно, все это звучит смешно и нелепо, но у меня нет другого выхода. Ты будешь всего лишь делать вид, что ухаживаешь за мной, до тех пор, пока Тоби не поймет, что любит меня. В этом нет ничего ужасного, уверяю тебя!

— Даже если я буду ухаживать за тобой до второго пришествия, это ничего не изменит! Ты не добьешься своей цели, Люси.

Откинувшись на спинку кресла, Люси скрестила руки на груди и тяжело вздохнула.

— Мне кажется, ты прав, — вымолвила она и окинула Джереми пренебрежительным взглядом. — Никто не поверит в то, что ты всерьез ухаживаешь за мной.

Джереми не мог определить, что во всей этой ситуации задевало его больше: то, что он вопреки своим принципам должен был притворяться, делая вид, что ухаживает за Люси? Или то, что его прочили на место прыщавого сына священника за неимением лучшей кандидатуры? Или, наконец, тот скептицизм, с которым Люси относилась к нему?

В любом случае его самолюбие было уязвлено.

— Возможно, ты этого не знаешь, Люси, но у меня есть определенная репутация. Мои друзья, которые присутствуют здесь, видели своими глазами, как я с легкостью соблазнял блестящих светских дам в Лондоне. Они не сомневаются в моих способностях обольстителя. И если мы с тобой начнем флиртовать, это не вызовет у них удивления.