Но он нагнал меня в пару мгновений, крепко схватил за предплечье и повернул к себе, отчего я оказалась в интимной близости с ним, едва его не касаясь, едва не колясь о его свежую щетину.

- Отпусти меня, - холодно сказала я.

Он покачал головой.

- Я сказала: отпусти меня. Руку убери.

- Юля... - начал было он, но я перебила его:

- Руку убери, говорю.

Он послушался и отпустил хватку. Высвободив руку, я развернулась и пошла в ту сторону, куда шла до тех пор, пока он не перекрыл мне дорогу.

Он нагнал меня:

- Юля, выслушай меня.

Я на ходу покачала головой.

- Нет, не хочу, - сказала я.

- Почему? - недоумевая, спросил он. - Почему? Ты ведь не понимаешь, как обстоят дела на самом деле.

- Всё я понимаю, - сказала я, смотря вперёд. - Ты - банальный врун и манипулятор.

- Я тебе ни слова не солгал! - горячо воскликнул он. - Ни единого слова!

Я остановилась и посмотрела на него.

Он стоял растерянный, явно желающий всё исправить, наладить, но я не испытывала ничего кроме злости к нему и отвращения ко всему тому, что он устроил.

- Ты меня как сейчас нашёл? Спутник? Скажи правду. Скажи мне, наконец, правду.

- У тебя на платье чип, - вздохнув, сказал он. - И на белье. Запеленговать несложно. Ещё спутник и договор с местными властями на тему камер наблюдения. От меня нельзя скрыться. Сказал правду, как ты и просила.

Я задыхалась от смеси злости, бессилия и презрения.

- Ок, - сказала я.

И принялась снимать с себя платье. Он попытался меня остановить, но я резко осекла его:

- Руки убери!

Он остановился.

Я бросила платье в траву и в одних трусах, топлесс, пошла назад. Он, совершенно ошарашенный, остался позади и нагнал меня только у магазина одежды. Да, прохожие и проезжающие люди смотрели на меня, но мне в тот момент было настолько пофиг, что и не передать. У магазина я, приподняв , согнутую в колене ногу, сняла трусы и вошла в него уже голой. Роман остался на улице.

Я купила бельё и платье, оделась в примерочной и вышла на улицу.

Он стоял у пальмы, прислонившись к ней спиной, какой-то незнакомый, измотанный и растерянный.

- Позволь мне рассказать тебе правду, - сказал он, подойдя. - Безбашенная ты оторва.

- Валяй, - холодно сказала я. - У тебя есть пять минут. А затем не задерживай меня, я лечу в Москву. Сама.

- Окей, - кивнув, сказал он. - Пять минут. Годится. Давай только отойдём в сторону, мы стоим на дороге, тут люди ходят.

- Мне удобно, - сказала я. - Четыре минуты сорок пять секунд.

- Слушай, не дави, а? - он явно закипал. - Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

- Да неужели? - сказала я. - Ты, наверное, кто-то другой.

- Да. Другой. Тот, о ком вообще мало известно.

- Смотрите, какая честь... - язвительно процедила я.

- Слушай, Юль...

- Юлия Сергеевна, ясно?

- Ясно. Ты меня выслушаешь или нет, Юлия Сергеевна?

Поджав губы, я уставилась на салатовый куст неподалёку.

- Значит так. Я - богатый, одинокий мужик. В своё время я хорошо погулял, зализывал раны юности. На то были основания. Потом ударился во всякие тяжкие типа йоги в сочетании с веганством. Едва не ушёл в религию, то и дело мотался в Тибет. Почему? Потому что когда у тебя денег столько, что ты можешь не просто не работать до конца жизни, а ещё и жить при этом на широкую ногу, нужны смыслы. Понимаешь, смыслы! У меня было три женщины, которые запомнились мне так, что до сих пор иногда болит. Одна в юности. Эту историю тебе вкратце рассказал Евгений. Если бы она не бросила меня тогда, наверное, не было бы меня такого, кем я являюсь сейчас, и уж точно могу сказать, что не было бы ни Игры, ни Клуба. Тогда я понимал только одно - можно очень сильно любить, но если ты бедняк, если ты, как это сейчас принято называть, нищеброд, то спокойным в плане верности любимой женщины ты не сможешь быть никогда. Потому что, какие бы тёплые слова она не говорила бы тебе в периоды приливов нежности, чуть только появится такой же внимательный, как ты, но с бОльшими возможностями, ты сразу, подчеркну - сразу, станешь номером вторым, а значит уже и не единственным. Сейчас она - разведённая женщина с двумя детьми, довольно циничная и глубоко несчастная особа, но я это говорю лишь для того, чтобы было понятно, как время всё расставляет по местам. Вторая женщина была тем человеком, который меня вознёс и который опрокинул так, что я едва вылез. Она изменяла мне годами, а я, придумавший Игру, где всё было под контролем, не просто - знать о том не знал, но даже и подумать о подобном не мог. Я не был лапочкой, если что. Не был. Но когда я столкнулся с правдой, я понял только одно: доверие - штука очень и очень хрупкая. Люди часто искренне уверяют сегодня в том, на что завтра наплюют точно так же искренне. Благодаря этим выводам, я значительно усовершенствовал Игру и привлёк дополнительные инвестиции, такие, что не снились многим проектам. Потом я избегал серьёзных отношений с кем бы то ни было, как бы мне не нравилась женщина, а в женщинах я совершенно не имел недостатка, они висели на мне даже не пачками, толпами.

- Я очень рада за тебя, - сказала я самым ледяным тоном, на который только была способна.

- Да я не к тому, чтобы тебя как-либо задеть. Просто это правда и это причина, по которой я веду себя так, как веду. Представь себе одну женщину, что ласкова с тобой и смотря тебе в глаза шепчет нежности. Одну-единственную. А теперь представь, что она врёт. Нагло, расчётливо, цинично врёт. Представила? Теперь представь двух, трёх, друг за дружкой. Десять. Пятьдесят. Двести. Если ты абстрагируешься от своих обид, ты поймёшь, какой это ужас. И ещё поймёшь, как помогает понять реалии то, что ты можешь отследить то или иное.

Он помолчал. Я не перебивала, но смотрела по-прежнему в сторону.

- А потом появилась Люси... Никаких тестов не было. Она свела меня с ума, это правда. Кого бы она ни свела с ума при желании? Но вот заехал Евген, остался в замке, я улетел сначала в Штутгарт, потом в Варшаву, затем в Питер... А потом мы все мило общались. И всё было хорошо. И я уже подумывать стал о женитьбе. Правда. Мы обсуждали свадебные платья, медовый месяц, всё такое... А потом... а потом, как-то вечером, когда я рефлексировал, гуляя под звёздным фиджийским небом, решил, что надо бы глянуть некоторые записи - давно не просматривал... Люси была в Загребе... И оказалось, что я, впервые доверившийся за многие годы женщине, такоооой дурак, что просто слов нет...

- Тогда почему ты до сих пор общаешься с ним? - спросила я.

- С Евгеном?

- Да.

- Он лучший тестер в этом направлении. Лучший. У Игры много векторов, и в одном из них он практически незаменим. Смазливый, накачанный, рельефный, умный, начитанный, обходительный, романтичный, свободно общается на шести языках, он падкий на женщин, но при этом знает берега. А в Люси он просто наглухо влюбился. Более того, я точно знаю, что безумно любит её до сих пор, насколько Евген вообще может любить. Я его ударил тогда несколько раз, было. Разбил нос, губы. Потом он уехал и мы не общались около года. Потом он как-то приехал поговорить и мы проговорили полдня. Мы не близки, но он полезен. И у меня давно нет на него обид, он позволил мне кое-что понять. Но тема доверия - она больная, это так.

- А Люси любила его?

- Знаешь... - он произнёс это хрипло, - когда у тебя в распоряжении куча видеоматериалов о том, как твоя невеста стонет под твоим если не другом, но одним из самых близких приятелей и ты уничтожаешь эти записи и в припадке ярости увольняешь всех тех, кто это видел, а потом ходишь пару лет, как морозильник, не выказывая эмоций вообще, такие вопросы причиняют лишь боль. Я не знаю, любила она его или нет. Вроде как влюбилась. И сильно. Люси - классная, здоровская, но она моей женщиной больше не будет никогда. Я просто не смогу верить ей, что бы она теперь мне не говорила, и какой бы искренней не была. Просто не смогу.

Я внимательно посмотрела на него.

- Ты её любишь?

Он внимательно посмотрел на меня.

- Нет. Уже года два. Это тоже правда. Она приезжает на остров отдыхать и работать, но мы общаемся очень и очень мало. Последнее время чуть побольше, даже как-то позавтракали вместе пару раз, но исключительно из-за тебя.

- Почему я? Почему ты заинтересовался именно мной?

- Сначала потому, что ты... - он запнулся. - Ты очень похожа на мою юношескую любовь, ту самую, из-за которой я стал тем, кем стал... Очень, очень похожа. Внешне. Потом... потом я уже просто заинтересовался именно тобой... После того, как ты заметалась в выборе Статуса, я понял одно - я не хочу больше наблюдать, как ты... как ты...

- Трахаюсь с другим? - прищурившись, подсказала я.

- Да, - вздохнул он. - Это... Это... очень неприятно... Я знаю, что ты независимая женщина, но...

- Зачем ты представлялся мне не тем, кем являешься? - перебила я.

- Я был с тобой настоящим. просто скрывал действительный статус. При этом не лгал тебе. Вообще.

- Ты же понимаешь, о чём я. Зачем это письмо, зачем все эти тесты?

- Затем, что я хочу быть нужным не из-за того, что я миллиардер. Я так могу чуть ли не с любой.

- Зачем было всё это на острове со мной?

- Мы ждали пока ты заснёшь. Ты не желала спать. Тебе не угрожало ничего, поверь. Там десять человек сидели на взводе. Медики, спасатели. Мы все ждали просто твоего сна. Чтобы запустить вторую часть, с Евгеном.... Я тогда думал, что если ты поцелуешь его, я никогда больше не заговорю с тобой... Но ты... Ты не просто отказала ему.... Ты... сказала, что хочешь, чтобы тебя увёз с острова я... Я тогда просто офигел.... Просто растаял от нежности... Я очень дорожу тобой. Но мне нужно, было, необходимо просто было понять, кто ты есть на самом деле. На самом деле, понимаешь?