Корнелиус отправился отгонять «кадиллак». Сэм подсоединял свои микрофоны. Я потягивал вино. Потом понадобилось попробовать, работает ли система, а для этого мы с Корнелиусом должны были что-то говорить, пока Сэм в платяном шкафу крутил ручки на своем пульте.

— Говорите же что-нибудь! — крикнул Сэм, и мы с Корнелиусом уже в пятый раз принялись искать тему для разговора.

Корнелиус продекламировал строфу из «Отмщения» Теннисона — что-то про сэра Ричарда Гренвилла.

— Это одна из любимых поэм Пола, — заметил он и стал декламировать дальше. Поэма была очень длинная, и мы избавились от необходимости поддерживать разговор. — «…Пустите же корабль ко дну, Ганер, утопите, расколите его пополам! Отдадим себя в руки Божьи, но только не испанцам!»

— Отлично! — прокричал из шкафа Сэм. — Все в порядке, записал!

Была уже половина десятого. Я налил себе еще мартини.

— Не будем закрывать дверь в смежную комнату, — заметил я, поведя рукой со стаканом в ту сторону, — иначе О'Рейли будет нервничать, не зная, что у него за спиной. Молю Бога, чтобы он не вздумал осмотреть помещение.

— Это уж ваше дело позаботиться о том, чтобы он чувствовал себя свободно, не так ли? — довольно раздраженно заметил Корнелиус.

— Не могу ли я теперь чего-нибудь выпить? — спросил Сэм. — Благодарю вас. Я что-то нервничаю! Стив, за всю нефть Техаса я не согласился бы быть на вашем месте! Что, если он попытается вас убить?

— Спасибо за то, что напомнил, сынок, — отвечал я, извлекая из портфеля револьвер. Молодые люди уставились на него, словно увидели обнаженную женщину. Сняв оружие с предохранителя, я осторожно положил револьвер на стол. — Это выбьет из головы О'Рейли подобные замыслы, — заметил я, — но, думаю, он не станет делать глупостей, пока не узнает, что я хочу ему сказать.

— Это ваш револьвер? — в благоговейном страхе спросил Сэм.

— Нет. Его отобрал у одного пьянчуги мой брат Мэтт с месяц назад, когда тот прицелился в него за то, что брат подмигнул его жене.

Мы молча смотрели на револьвер. Наконец я велел им занять свои места.

— Стив, — тихо спросил Корнелиус, — там еще остался джин?

Я снова открыл бар, налил ему двойную порцию и подал стакан.

Он за две минуты осушил его и исчез вслед за Сэмом в платяном шкафу, встроенном в стену.

Убрав стаканы, я спрятал все пепельницы, кроме одной, и пошел к двери смежной комнаты.

— Я включу здесь слабый свет, — сказал я, войдя в гостиную, — это лишний раз убедит О'Рейли, что тут никто не прячется.

Мальчики согласились с тем, что это хорошая мысль. Я еще покрутился по комнате, прежде чем усесться в кресло за письменным столом, когда-то принадлежавшим Полу. Револьвер по-прежнему тускло мерцал в слабом свете, пока я допивал мартини. Воцарилась полная тишина.

Только я подумал, что нужно бы налить еще стакан, как хлопнула дверь, выходившая в сад.

Подойдя на внезапно одеревеневших ногах к окну, я отодвинул портьеру. Это был О'Рейли. Мы пристально посмотрели друг на друга через затемненное стекло, потом я отомкнул дверь и впустил его в кабинет.


— Превосходно. Так где же оно?

Я подумал, что он имел в виду записывающее оборудование.

— Где — что?

— Письмо о самоубийстве.

Я взял себя в руки.

— В сейфе, в подвале. Не можете же вы всерьез думать, что я предоставлю вам возможность уничтожить это письмо? Бога ради, Теренс, садитесь и перестаньте вести себя, как кот на горячих угольях. Я пригласил вас, чтобы заключить с вами сделку, а не отправить вас на тот свет. Чего-нибудь выпьете?

— Нет.

Помедлив, он, наконец, сел напротив меня на край стула для посетителей.

Кожа на его скулах была туго натянута. Выглядел он так же, как и прежде, разве что волос на голове стало чуть меньше. Жесткие глаза блестели, как куски нефрита на льду.

— Позвольте мне начать с того, — заговорил я, — что Грэг Да Коста все выболтал. Он же не может, чтобы не напиться. Признался, что Брюс просил у него денег для оплаты наемного убийцы.

— Этот идиотский недоносок со своим сумасшедшим обществом и с еще более безумными планами! Мне следовало сказать ему, что он будет дураком, если свяжется с Грэгом Да Костой!

— Так почему же не сказали?

— Он уже связался с ним к тому времени, как я узнал о задуманном им безумном плане. Боже мой, да ведь Брюс Клейтон самый непрактичный из всех этих ученых, витающих в облаках! Я сразу понял, что, если бы он попытался осуществить то, что замыслил, мне пришлось бы руководить всей операцией.

— Как известно, так и получилось.

— А что мне оставалось? Так или иначе, представлялся прекрасный случай. Я понимал, что, независимо от того, сколько бы ваших партнеров ни догадались о действительном происшествии, вы все это замнете — иначе банку крышка. И мне оставалось лишь выдумать какую-нибудь историю для полиции, которую она проглотила бы, а уж вы бы потом позаботились о сокрытии всех моих следов… Стив, я попросил бы вас убрать этот револьвер подальше. Вы же отлично знаете, что не станете в меня стрелять, как не стану и я стрелять в вас. А теперь мне все же хотелось бы узнать, какую сделку вы имели в виду. Вы, надеюсь, понимаете, что у вас нет против меня никаких доказательств, кроме неподтвержденных свидетельств Грэга Да Косты, человека, готового за деньги сделать все что угодно?

— Вы забываете предсмертную записку Брюса.

— Вы лжете, Стив! Записка — это блеф! Брюс был джентльменом. Он воспитанник Гроутона и Гарварда, отпрыск англосаксонской протестантской иерархии, которая держит эту страну за яйца. Он никогда не назвал бы в своей записке имя соучастника, потому что для доброго пуританина-янки это было бы просто немыслимо.

— Так-так… Стало быть, вы не будете возражать против того, чтобы я показал эту записку Сильвии.

Лед начал таять. Он неловко заерзал на стуле.

— Оставим в покое Сильвию. Чего вы хотите?

— Имя.

О'Рейли погрузился в глубокое молчание. Я ждал. В глубине его глаз сверкнул огонек, тут же погасший.

— Кто дал вам ключи от двери, выходящей на Уиллоу Элли?

Он по-прежнему молчал.

— Я не знаю, сколько он внес на ваш счет в том швейцарском банке, Теренс, но я заплачу больше. Я даже отправлю вам с Сильвией свадебный подарок от «Тифэйни» и с улыбкой подведу к вам невесту. — Он и глазом не моргнул, узнав о перспективе получения денег, и внезапно я понял, в чем дело. — Боже мой! — проговорил я. — Он же регулярно платит вам деньги! Это ваш доход!

— Чего вы, разумеется, позволить себе не сможете. — О'Рейли принял мгновенное решение. — Послушайте, Стив, я думаю, мы можем уладить это дело. Вы хотите свести счеты с этим малым, но не сможете и пальцем его тронуть без того, чтобы не взорвать банк изнутри. А я хочу сохранить свой доход. Почему бы нам не объединить усилия и не выкачать из него все деньги? Разве это не было бы справедливым отмщением человеку, убившему ради денег?

Мне удалось сохранить самообладание. Я понял, что мне следовало сделать вид, что я заинтересовался этой идеей, если хотел выудить у него фамилию.

— Это мысль, — сказал я. — Это мне нравится. Я не могу потянуть его в суд, но могу пригрозить, что расскажу о его роли партнерам и заставлю его таким образом уйти из фирмы. — Наклонившись в сторону О'Рейли, я проговорил прямо в микрофон: — Давайте без обиняков. Кто этот последний заговорщик?

— Действительно, у нас была проблема — где взять десять тысяч, которые требовал Краснов. Я мог бы их дать, но хотел, чтобы все мои деньги были под рукой, и в любом случае опасался, что следы приведут ко мне. Деньги мог бы иметь Брюс, но он официально отказался от всего, унаследованного от отца, так как жить на наследство противоречило его взглядам. Я просто терялся в догадках, не зная, что делать. Однажды я засиделся на работе и поднялся в ваш кабинет, чтобы положить на место досье, над которым работал. Вы уже уехали домой, но, уходя, не до конца загасили сигарету. Кабинет был полон дыма, и я открыл окна. Внизу я увидел, что открыта дверь во двор из этого самого кабинета Ван Зэйла. Пол, видимо, решил выйти через нее, но его остановил этот партнер, обратившийся с каким-то вопросом. Между ними произошла ссора. Как только я это понял, мне стало ясно, что наши проблемы решены, так как любой партнер Ван Зэйла всегда сможет выложить десять тысяч долларов, даже если разорится.

— Значит, это был либо Клэй, либо Мартин, — сказал я, испытывая неприятные ощущения в животе. — Только они достаточно богаты.

— Нет, — возразил Теренс, — это один из людей Джейсона Да Косты.

Я так вцепился в ручки кресла, что заломило плечи.

— Но не Уолтер же, — проговорил я. — Он слишком стар и никогда ни с кем не ссорится.

— Правильно.

В наступившей тишине я думал о том, что скрывалось за голливудским профилем Льюиса.

— Вам лучше побеседовать с ним самому, — заговорил, наконец, Теренс. — Я сейчас подам ему сигнал зайти.

— Что? — Я так стремительно вскочил со своего кресла, что Теренс подпрыгнул. — Вы хотите сказать, что он здесь?

— Разумеется! — ответил мой собеседник. — Меня охватил панический ужас, когда вы сказали мне о предсмертном письме самоубийцы, и я тут же позвал его. Я боялся, что Брюс назвал нас обоих, но этот малый уверил меня, что Брюс никогда не назвал бы имен.

Он встал, чуть раздвинул портьеры и три раза включил и выключил свет.

По коже у меня на голове словно побежали мурашки. По спине заструился пот, я резко выпрямился у письменного стола и, в этот момент во дворе послышался скрип двери, выходившей на Уиллоу Элли.

По плитам тротуара прозвучали нечеткие шаги и качнулись портьеры, когда отворилась дверь.