Большие цветные фотографии в темных деревянных рамках закрывали стены, отдавая дань уважения прославленной карьере Ники и его уникальному стилю жизни. Здесь были фотографии Макинроя, играющего в теннис, Ники, окруженного олимпийскими золотыми медалистами из команды Соединенных Штатов, Ники со своей хоккейной командой звезд Лос-Анджелеса «Гарлем Глуберотерс», Ники, запечатленный вместе с Питом Роузом из «Цинциннати Редс». Еще пара более потрепанных фотографий изображала Ники в молодости – на одной он совещался со своими товарищами по «Грин Бей Пейкерс», а на другой – стоял обнявшись с мужчиной, годившимся ему в отцы, известным тренером Винсом Ломбарди. Даже кумиры имеют своих кумиров, и Винс Ломбарди был кумиром Ники Лумиса.

Вставленный в рамку разворот из специального выпуска «Лос-Анджелес Мэгэзин», посвященного знаменитостям и их личным тренерам, с великолепной фотографией Ники в спортивных трусах просевшего под штангой, демонстрировал его навязчивую идею оставаться в форме.

Ники откинулся на стуле, поворачиваясь в сторону своей дочери, которая с любопытством рассматривала фотографию Пейдж. Он нашел ее в стопке пробных отпечатков фотографий, которые были сделаны на той самой вечеринке в его доме.

Обе женщины были примерно одного возраста, обе красивые, яркие и умные, и при этом совершенно не походили друг на друга. Как ему казалось, у Пейдж были «уличные» мозги, она была такой же упрямой и необычной, как и он сам, любила риск, соперничество и предпочитала жизнь на грани, тогда как Марни была изнеженным, мягким и чрезвычайно светским продуктом его денег, речь и манера держаться выдавали ее принадлежность к привилегированной, денежной, интеллектуальной элите.

Отец и дочь взаимно восхищались друг другом. Марии мирилась с часто приводящими в смущение выходками своего отца, бесконечным потоком женщин, которые были в два раза моложе его, с тем, что он бросил ее мать; а Ники мирился с пуританским снобизмом своей дочери. Такие непохожие, они, тем не менее, были лучшими друзьями. Он рассказал ей все о Пейдж, и, несмотря на свою недоверчивость, его холеная, с золотисто-каштановыми волосами дочь была охвачена таким же томительным ожиданием, как и он.

– Может быть, ты просто ей не понравился, папа, – поддразнивала его Марни, играя поясом кожаного брючного костюма, который они недавно вместе купили в Италии.

Он был такого же цвета, как почти флуоресцирующие глаза Пейдж.

– Возможно, ты оказался не таким жеребцом, каким себя зарекомендовал, – безжалостно терзала она его с веселым подмигиванием.

Ники хлопнул свою дочь по попке и засмеялся.

– Нет. Как раз в этом вся проблема. В том, что я был таким жеребцом…

– Да, ты продолжаешь говорить так, но ты же понимаешь, что стареешь… Тебе скоро шестьдесят… Или, может быть, ей не понравилось, как ты целуешься…

– Ей понравилось, как я целуюсь, ты, маленькая острячка, – отмахнулся он, приглаживая волосы на лысеющей голове.

– Я думаю, она продолжила с кем-нибудь побольше и получше…

– Ах ты маленькая сучка. Как я мог вырастить такую сучку?

– На самом деле я просто ревную, папа. Обычно они совершенно не занимали твои мысли. А теперь у тебя на столе ее фотография. И при этом – ни одной моей фотографии…

– Принеси мне какую-нибудь. Я положу ее на свой стол.

Марни оглядела беспорядок на столе.

– Да, где?

Ники улыбнулся и отодвинул некоторые вещи в сторону, освобождая на столе место и накрывая его ладонью.

– Может быть, это была просто шутка, – предположила Марни, снова возвращаясь к разговору о Пейдж Уильямс, – сыгранная одной из твоих девчонок, о которой ты никогда не вспоминал. Как та, мать которой продолжала звонить и умолять, чтобы ты еще раз встретился с ее драгоценной Мери Джейн…

– Ее звали Мери Джейн? Я думал, это была Сью.

– Мери Джейн, Сью Эллен… – Марни бросила фотографию Пейдж обратно на стол Ники.

Он подобрал ее, улыбаясь, так как любил на нее смотреть.

– Шутка, да? Если это была шутка, тогда в чем ее изюминка?

Марни минуту размышляла, отведя глаза в сторону. Вдруг в ее взгляде появилось любопытство.

Ники, проследив за ее взглядом, повернулся в сторону двери в тот момент, когда его секретарша вносила смокинг, который Пейдж увела у него, аккуратно упакованный в пластиковый пакет химчистки. К нему прилагался сверток, содержавший все остальное, что было на нем в ту ночь.

– Эта девочка неплохо развлекается. Возможно, она прослушивала твой кабинет… – ехидно отметила Марни пытаясь поймать его взгляд.

– А в приемной располагается передающая станция, – добавил Ники, разглядывая ярко-синюю надпись поверх чистого пластикового футляра, к которому была прикреплена квитанция.

Он оторвал ее и расстроенно, но без удивления, обнаружил, что в нее были вписаны его собственные имя и адрес.

– Ну вот, теперь мы знаем, что она не просто украла твой смокинг, папа, – сказала Марни, забирая у него из рук вычищенный смокинг и унося его, чтобы аккуратно повесить в стенной шкаф.

Заинтригованный и развлекаясь игрой, Ники смял квитанцию и бросил ее в мусорную корзину, задумчиво развалившись на стуле и машинально рисуя на кроссворде, лежавшем перед ним.

– Подожди минутку. Дай-ка я попробую, – сказала Марни, доставая и расправляя смятую квитанцию, а затем, придвинув к себе телефон, набрала номер.

– Ничего не выйдет, – сказал ей Ники, скорее довольный, чем разочарованный, но она только улыбнулась ему в ответ. – Вряд ли у них есть информация… откуда им знать, кто она такая.

Марни приложила палец к губам.

– Ш-ш-ш, – приказала она, хотя уже не так уверенно.

Ники откинулся на стуле и смотрел на нее, вполуха слушая переговоры дочери со служащими химчистки, которые, как он и предполагал, ничего не знали. Это лишь подтверждало то, насколько хорошо он узнал Пейдж Уильямс, которая, как бы то ни было, к настоящему моменту оставалась не выслеженной.

Она играла с ним, и это было бы слишком просто, если бы он мог выследить ее таким образом. Она готовилась к новому ходу. Возможно, она вернула смокинг только для того, чтобы напомнить о себе. Возможно, она даже еще не решила, что именно придумать для следующей встречи. Но он не сомневался, что, когда она решит, это будет более впечатляющее, чем химчистка.

* * *

– Любой женщине, захотевшей привлечь его внимание, необходимо как минимум возглавлять клуб болельщиков, быть проституткой и потрясающе готовить, – определила Пейдж после трехнедельных обширных исследований на тему Ники Лумиса.

Следя одним глазом за видеофильмом с Джулией Чайлдс, вставленном в переносную видеосистему на кухне, Пейдж взбивала белки, пытаясь освоить приготовление беспроигрышного суфле, и одновременно изучала основы футбола по одной из спортивных книг, которые взяла в библиотеке. Она вздохнула, теряя терпение.

Белки не желали образовывать легкие воздушные пики и увеличиваться в объеме, мало этого, она сомневалась, что за один месяц, который она отвела себе для «повышения квалификации», сможет поглотить достаточное количество материала о спорте, чтобы оправдать задержку в развитии их отношений с Ники.

На следующий день после встречи с Ники, Пейдж отправилась прямо в библиотеку, где набрала кучу литературы по спорту, полагая, что если она хочет поймать «Мистера Короля Спорта», то должна, по крайней мере, как следует знать спортивную терминологию.

Она уже просмотрела то, что касалось баскетбола и хоккея, взявшись сперва за них, потому что именно в этих видах выступали команды Ники.

Текущая информация, сплетни индустрии спорта, типа: кто кому был продан и почему; проблемы жалования, допинга, проблемы личности – все это Пейдж собирала из телевизионных передач, журналов и газетных статей.

Книга по футболу, которую она сейчас читала, о Винсе Ломбарди, которым она особенно интересовалась с тех пор как узнала, что Ники не только играл у этого великого, ныне покойного тренера, но и что тот помог ему в обустройстве жизни. Не было ни одного интервью, в котором бы Ники не обожествлял своего старого тренера, приписывая ему успех, которого он достиг за последние годы.

Но, к сожалению, книга была гораздо суше, чем человек.

Глава первая: «Игра в линии защиты… Защита флангов и отход к линии ворот…»

Длинные скучные рассуждения заставили Пейдж перейти сначала к главе второй, затем к третьей, а затем снова к первой главе, где она углубилась в изучение, основ и технических приемов спорта, за что отвечает каждый игрок, в тонкости подготовки чемпионов.

Полузащитники, боковые защитники, центральные защитники, принимающие. Проход, прием паса, перехват паса, атакующая игра, особые команды.

Она сосредоточилась на паре иллюстраций, пытаясь разобраться в смысле диаграмм, читая те же самые подписи еще и еще раз, пока наконец до нее не начало что-то доходить.

Боже милостивый, разве не могла она найти Мистера Короля Моды, Мистера Короля Музыки, Мистера Короля Кино или вообще что-нибудь иное, кроме Мистера Короля Спорта?

– А сейчас… – раздражающий голос Джулии Чайлдс на заднем плане снова привлек внимание Пейдж. – Когда ваши белки уже совершенно пенистые и крепкие… как у меня… – инструктировала она.

Пейдж озабоченно отвела взгляд от белоснежной стряпни Джулии Чайлдс, чтобы посмотреть на свою белесую слякоть в медной миске, и нахмурилась. Расстроенная, она выключила электромиксер и отодвинула миску в сторону, внимательно слушая дальнейшие указания. Они с Джулией охлаждали шоколадную смесь, каждая у себя на столе, и ожидая следующего шага, Пейдж пошла за своей порцией, удивляясь, почему в ее соусе появились комочки, тогда как у Джулии он был гладким, как пудинг, и не понимая, зачем вообще затеяла готовить суфле.

Только лишь потому, что она прочитала о том, как Ники любит покушать? Может быть, он любитель мяса с картошкой. Может быть, он ненавидит сладкое и воздушное, предпочитая что-нибудь такое, во что можно вонзить зубы. Ведь он спортсмен, а не беспечный гурман. Возможно, ему нравится простой старый шоколадный кекс, творожный пудинг и пирог с кремом.