Памела Бек - Богатые мужчины, одинокие женщины

– Я дам тебе две подсказки: бриолин и биржа.

Пейдж размышляла ровно мгновение, и, сообразив, тяжело простонала:

– О, нет. Только не этот маклер со своей «Майами Вайс»…

– Кит сказала, что Сьюзен не дала ему ни единого шанса. Ты же знаешь, для нее это была ужасно тяжелая ночь, – укорила Тори.

При намеке на Марка Пейдж замолчала, потому что хотя он практически жил у них в доме и был «общим другом», продолжал тем не менее оставаться болезненной темой, так как по заведенному порядку после «отбоя» исчезал в спальне Пейдж. Пейдж поклялась загладить свою вину перед Сьюзен. Она хотела даже прекратить видеться с Марком, но не могла себя заставить сделать это. Он составлял значительную часть того, что ей было необходимо. Он давал ей прекрасное настроение, неповторимое наслаждение. Он заставлял ее смеяться. И она, казалось, делала для него то же самое. Кроме того, она продолжала надеяться, что Сьюзен встретит и полюбит кого-нибудь другого. Кого-нибудь более соответствующего прототипу, ради знакомства с которым они сюда и переехали.

– Кто знает, а вдруг в этот раз он ей понравится, – предположила Тори – А теперь послушай, сделай что-нибудь еще более волшебное с помощью своего красною платья. Очевидно, оно имеет магическую силу…

– Это ты прошлой ночью имела колдовское очарование, – сказала Пейдж и с улыбкой повесила трубку.

Когда ванна, над которой клубился горячий пар, была готова, Пейдж залезла в нее, бросив халат в лужу на полу. Закрыв глаза и погружаясь в горячую пузырящуюся глубину, вдыхая экзотический, почти восточный аромат масла для ванны «Опиум», она думала, что все, чего ей не хватает сейчас, это бокала шампанского и, конечно же, ее таинственного «Филадельфии», который теперь стал еще более таинственным.

Через полтора часа, когда Пейдж, лежа на кушетке, одетая, с прической и макияжем, пытаясь смотреть по телевизору повтор очередной части сериала «Уолтоны», от Стена Паркера все еще не было ни слуху, ни духу. На этот раз даже не было телефонного звонка. Каждый раз, слыша какой-либо шум, она взбивала волосы и меняла положение, готовясь приветствовать его.

Все с более возрастающим беспокойством она встала и начала бродить по апартаментам, приводя все в порядок.

Горничная уже приходила поменять постель, но Пейдж добавила свои собственные завершающие штрихи, достав новую, купленную как раз для такого случая, ночную рубашку от Диора и с намеком расправив ее поверх покрывала, выдернув пару цветков из вазы и искусно разложив их на подушках. После этого она извлекла из своей косметички духи и в меру побрызгала простыни и подушки, добившись того, чтобы чудесный аромат был едва уловимым. Затем она убавила свет до романтического полумрака, включила музыку и, в заключение, отдернула занавески, открывая поразительную панораму, которая делала апартаменты еще более эффектными.

«Прекрасно», – подумала она, осматриваясь вокруг и довольная результатами своих усилий.

Ничего больше не придумав, она нетерпеливо вернулась к окну, созерцая яркую и все еще оживленную полоску бульвара Сансет, усеянную звездами и напоминающую звездно-полосатый флаг, всерьез начиная беспокоиться о Паркере. После звонка Тори телефон оставался странно молчаливым. Было семь тридцать, и она знала, что вечер уже начался. Пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь признак его присутствия в серебристом потоке автомобилей, которые с шипением подъезжали по изогнутой эстакаде внизу, она обнаружила, что все больше тревожится.

«Не пора ли исчезнуть?» – размышляла она, чувствуя себя неуютно и находя это решение не самым лучшим.

В конце концов, она же была в его номере.

Но был ли этот номер его? Она начала во всем сомневаться. Да, действительно, он дал ей ключи, и она подписывала кое-какие счета за напитки на этот номер. Но что-то было не так.

Когда она решила разложить его туалетные принадлежности, то их не оказалось. Когда она открыла стенной шкаф, чтобы достать его смокинг и убедиться, что он выглажен, то обнаружила, что, если не считать нескольких ее собственных вещей, которые она сама туда положила, все шкафы пусты. Сначала ее это поразило, так как она думала, что он приехал накануне вечером. Но потом она решила, что просто неправильно поняла – на самом деле он приехал сегодня рано утром, и его багаж все еще в лимузине.

Но теперь, учитывая несметное количество маленьких, но мучительных загадок, она задумалась, размышляя о том, что все эти люди в отеле Беверли Хиллз знали его по имени, и о том, как он попрощался с нею там – официально, почти стесняясь.

Анализируя все это, она вспомнила, как он ускользнул от ее вопросу о том, где будет проходить совещание, как будто боялся, что она может позвонить ему туда. Она также вспомнила, как он избегал практически всего, что было связано с его личной жизнью, как он с нею общался – подарки, телеграммы, и как увиливал, не желая давать даже номер своего рабочего телефона.

Понимая, что, возможно, позволяет своему воображению взять верх над разумом, она, тем не менее, не могла справиться с ощущением, что концы с концами не сходятся, и ее поразила повергающая в уныние мысль, что он женат.

«Пейдж, ты идиотка, – бранила она себя. – Что с тобой случилось? Ты приехала в Калифорнию и вдруг утратила способность быстро соображать».

Ее убило то, что она до сих пор не желала видеть очевидное, что сознательно или несознательно настойчиво защищала свои фантазии.

Конечно, она готова к тому, чтобы делить женатого мужчину, и относилась к этому спокойно, но это тот случай, когда он не был с нею откровенен, увиливая от вопросов, и даже не подал ни одного намека, способного вызвать ее подозрения. Ложь была как раз той вещью, которую она не переваривала. Если бы она хотела подурачиться с женатым мужчиной (а с тех пор как она переехала в Калифорнию она особенно не хотела именно этого), ей совершенно необходимо было знать, что он женат, чтобы идти на отношения с ним осознанно. Хорошо это или плохо, но она согласна только на такой вариант, и взаимоотношения возможны только на такой основе; это она считала честным и по-другому не желала. Но этот отсталый сторонник дискриминации женщин, которому давно пора на свалку, – пусть глупая девчонка думает, что он холост, и выкладывается перед ним, – привел ее в ярость. Что он о себе вообразил? В какие игры играет?

«Ладно, пусть узнает, с кем связался», – думала она, перебирая блестящую рубиновую ткань платья, которое он купил для нее, и ловя отблеск вышитой бисером вечерней сумочки на кушетке.

Расстроенная, чувствуя себя полной идиоткой, если ее подозрения окажутся правильными, и определенно желая реванша, если это действительно так, Пейдж открыла ящик стола и достала телефонную книгу, чтобы разыскать телефонный номер отеля «Беверли Хиллз». Найдя, она сняла трубку и набрала номер, беспокойно поглядывая в сторону двери. Поскольку Стен все равно опаздывал, она надеялась, что он задержится еще на несколько минут. Ей совершенно не хотелось уж слишком драматического столкновения. А это как раз то, что она получила бы, войди он именно сейчас, когда она выслеживает его по телефону.

Когда в трубке послышались гудки, а затем оператор отеля ответил и попросил подождать, пока сможет обслужить ее линию, она глубоко вздохнула, продолжая наблюдать за дверью через позолоченное зеркало над столом, и обнаружила, что ее мысли унеслись к Марку. Она сразу же запретила себе думать о нем, чувствуя смущение, боль и чрезвычайное разочарование, засовывая телефонную книгу обратно в ящик.

Действительно ли она хотела знать? Ну конечно же! Она пообещала себе: никаких женатых мужчин, переехала, чтобы самой выйти замуж, и для них вход должен быть строго воспрещен, без лишних слов. Они были только потерей времени, потерей энергии и слишком уж часто причиной сердечных волнений. Несмотря на это, она будет круглой дурой, если потратит зря этот вечер. Пейдж предвкушала его так долго и возлагала на него так много надежд. Если Стен Паркер женат, то она его использует, причем именно так, как он планировал использовать ее. Она сделает вид, что ничего не произошло, и пойдет с ним на вечер, но она просто-напросто может уйти с кем-нибудь еще: «Спасибо за приглашение, дорогой, это было шикарно». Он услышит это вместо того, чтобы сказать самому: «Спасибо за славный секс»…

– Добрый вечер, отель «Беверли Хиллз».

Оператор наконец подключился к ее линии.

– Да, номер мистера Паркера, пожалуйста. Стен Паркер, – попросила Пейдж, нервно выстукивая дробь по столу одним из карандашей с фирменной гравировкой отеля, собираясь с духом.

Это была игра в рулетку. Маленький серебряный шарик начал крутиться, и она ждала, когда он остановится. Черное означало, что Стен Паркер там не зарегистрирован, красное – она услышит в трубке гудки.

«Вот ведь дерьмо!» – негодующе подумала она, когда действительно их услышала и ее счастье повернуло на красное.

Один гудок, два… На восьмом гудке Пейдж услышала, как Стен зовет ее по имени. Она слишком была настроена на то, чтобы услышать его голос в трубке, поэтому не сразу поняла, что голос раздался не из телефона, а что Стен Паркер собственной персоной на самом деле поворачивает ключ в замке двери.

– Привет, красавица. Пейдж, дорогая…

Мгновенно реагируя на нудные гудки в трубке, продолжавшиеся на заднем плане как дурные вести, и в то же время на голос за дверью, она положила трубку на место буквально на мгновение раньше, чем он появился в номере, – обезоруживающе красивый, в безукоризненно сшитом смокинге.

Биржевой маклер Ден Салливан, с прической «Майами Вайс», был таким же скучным, как и в первый раз. Но другой сосед за обеденным столом, Джек Уэллс, был совершенно другим.

Он был аномалией в однородной толпе прилизанных, озабоченных карьерой гостей, сидящих вокруг большого прямоугольного обеденного стола. Тринадцать человек (нечетное число из-за добавления в последнюю минуту Ричарда Беннеттона), все аккуратно одетые, небрежно болтающие среди мерцающих свечей. Тори сидела прямо напротив Сьюзен, между Ричардом Беннеттоном, который не отрывал глаз от Тори, и мужем одной из подруг Кит, которого Сьюзен помнила со дня свадьбы. Сьюзен с интересом подметила, что все подруги Кит имели специальность. Джейн Типлтон – фотожурналистка, работала в «Ньюсуике», Лесли Кравиц – педиатр и Бренда Лоук – литературный агент.