Теплая волна окатила его. Что это за мысли? О чем он думает? Они знакомы менее двух дней. Он учитель, она ученица. И все должно остаться в этих рамках.

Пока.

* * *

Салли порхала по комнате, испытывая приятное возбуждение. Впервые в жизни ей предстояло идти в школу. Жаль только, что это будет не совсем настоящая школа, не совсем обычные уроки. Коттон рассказывал ей о том, как учился сам, так что она представляла, что ее ожидает.

Хлопая от радости в ладоши, Салли то и дело подбегала к зеркалу, восторгаясь своей школьной формой. Темно-синяя юбка, белоснежная накрахмаленная блузка с длинными рукавами и маленьким синим бантиком на шее, темные туфли и толстые белые чулки. Волосы перехвачены красной ленточкой, концы которой спадают на блузку. За последние три дня Салли неоднократно примеряла форму, так что Анне пришлось трижды браться за утюг.

Она была готова.

Почти.

…Салли взглянула на часы. Скоро полночь. Ей уже давно следовало лежать в постели. Впрочем, какой тут сон. Ладно, ничего плохого не будет, если она еще раз осмотрит классную комнату, которую под ее руководством приготовил Джозеф. Она сказала ему, что нужно сделать, и, словно по волшебству, в комнате появилась мебель. Спасибо Элвину Уорингу! Салли ни о чем его не просила. Ей было нужно, и она получила. Все просто.

Босиком, накинув на плечи халат, Салли осторожно спустилась в холл и пробралась к пустующей спальне, превращенной в класс. Тихонько отворила дверь и вошла. В лунном свете, заливавшем комнату, царила тишина. Все на месте. Вот огромная доска, прибитая гвоздями к стене. Вот ее стол с приставленным к нему стулом. Вот стол мистера Торнтона. Открытая коробка с мелом. Стакан с карандашами и ручками. Чернильницы. Стирашки. Палочки для счета. Она всего заказала с запасом. Линейки — не одна, а целых шесть, — как солдаты застыли в кожаном футляре.

Она потерла ладонью отлакированный стол, представляя себе момент, когда Филип Торнтон велит ей занять свое место, и вздрогнула от предвкушения нового, волнующего периода в ее жизни. Желание написать на доске свое имя было столь невыносимо, что Салли подошла к столу учителя и выбрала кусочек мела. Потом поднесла его к носу, пытаясь вдохнуть эту сухую загадочную белизну. Восхитительный аромат!

Вернувшись к двери, еще раз оглядела комнату для занятий. После этого дня никто уже не скажет, что она невежественна и безграмотна. После сегодняшнего ее жизнь уже никогда не будет прежней. Она изменится к лучшему, и каждый урок станет новой вехой, новым этапом, новой ступенькой к той прекрасной жизни, которая рано или поздно наступит.

Салли закрыла дверь, стараясь не шуметь. Спасибо тебе, Коттон! Благодарю тебя, Господи! Обещаю, что научусь всему, чему только можно научиться, даже если это убьет меня. Боже, я говорю с Тобой, потому что Коттон меня не слышит. Скажи ему об этом за меня. Я, Салли Коулмэн, обещаю всему научиться. И еще скажи, что я желаю ему спокойной ночи.

…На востоке небо уже серело, когда Салли проснулась и быстро оделась. Она завязывала красную ленточку, когда в дверь легко постучали. Это была Су Ли с подносом.

— Завтрак, мисс, — сказала девушка, проходя в комнату. Но Салли было не еды, она лишь выпила кофе и поспешила в класс.

Когда ученица вошла в комнату для занятий, ей показалось, что сейчас что-то случится: подкосятся ноги, разорвется сердце… Словно со стороны, она отметила, что все уже готово: Филип Торнтон стоит у стола, на доске написаны буквы, на ее парте лежат карандаш и блокнот.

Девушка чуть не споткнулась, заметив, с каким любопытством смотрит на нее учитель. Густая краска смущения залила шею и лицо. Салли моментально поняла, что оделась неправильно. Филип Торнтон ожидал увидеть модно одетую молодую леди, каковой и считал ее, а перед ним предстала девчонка-школьница. Как она могла так ошибиться? Ну и что?! Смелее! Черт возьми, ей нравится выбранная форма! Она так долго ждала этого мгновения и вовсе не собирается позволить какому-то Филипу Торнтону испортить его. Нужно только помнить, что это она платит ему, а не наоборот.

— Доброе утро, мистер Торнтон.

— Доброе утро, мисс Салли. С вашего позволения… вы выглядите… как надо.

— Спасибо, но это же ложь, и мы оба это знаем.

— Я…

— Вы здесь, чтобы учить меня. Давайте начнем.

— Садитесь, мисс Салли, — сказал Торнтон. Резкие слова ученицы заставили его слегка покраснеть. — Как видите, я написал на доске свое имя. Я хочу теперь, чтобы под ним вы написали свое. Напишите также месяц, день и год. Сделайте это как письменными буквами, так и печатными. Мне нужно определить, насколько хорошо вы владеете искусством письма.

Чувствуя, как пылают ее щеки, Салли, едва передвигая ноги, подошла к доске. Она ощущала резкий запах собственного страха, нетронутую новизну доски, сухую свежесть мела. Сжав зубы, тяжелыми, неуклюжими пальцами Салли принялась выводить буквы. Они получились разными — большими и маленькими, а «и» в слове «Коулмэн» вообще вывалилась из строчки. Без разлиненного листка бумаги дело шло совсем плохо.

Она обернулась, зажав в руке мел.

— Лучше у меня не получится, мистер Торнтон. Я могу прочитать некоторые буквы, если они печатные, а письменные — нет. Написать месяц или день мне… Я не могу.

— Это только начало, мисс Салли, — сказал Филип. — Теперь я понимаю, что нам предстоит сделать. В вашей тетради на парте есть разлиненные строчки. Сначала мы запишем алфавит. Все буквы, за исключением заглавных, будут одного размера. Вам нужно написать по две страницы каждой буквы. Всего их в алфавите двадцать шесть. Значит, вы должны сдать мне пятьдесят две страницы. Я поставлю вам отметку. Если работа будет выполнена хорошо, отметка будет красная. Если плохо — зеленая. Если когда-нибудь вы подадите мне безукоризненно выполненное задание, то получите золотую звезду. Я не привык разбрасываться ими, поэтому не рассчитывайте получить много золотых звезд.

— А сколько их у вас, мистер Торнтон?

— Около дюжины. А что?

— Думаю, вам надо заказать побольше. Я жду обещанных букв. Вам нужно написать их на доске.

— Да, вы правы. Извините. Сейчас я записываю на доске дату. На каждом листке должны быть дата и ваше имя. Сегодня 26 июля 1923 года. Напишите вверху ваше имя печатными буквами… вот так… а ниже… здесь… дату. Работу вашу я проверю вечером и возвращу вам утром. Вас это устраивает, мисс Салли?

— Да. Придется поволноваться, — пробормотала Салли, склоняясь к парте.

Повернувшись к доске, Филип улыбнулся. Он уже решил сегодня же написать своему брату, тоже учителю, и попросить его прислать коробку золотых звезд. Удивительно, что столь прекрасная, богатая и молодая женщина оказалась на редкость необразованной…

Было уже девять часов, когда Салли зашуршала листками, складывая их в аккуратную стопку.

— Теперь займемся цифрами? — спросила она, передавая работу Филипу.

— Да. От единицы до девяти. По две страницы на каждую цифру. Имя и дата на каждой странице. Когда закончите, мы сделаем перерыв.

— Я не ребенок, мистер Торнтон, и мне не нужен перерыв. Я буду работать. В десять часов Су Ли принесет нам чай и кофе.

— Таков порядок, мисс Салли.

— Это не настоящая школа, мистер Торнтон. Вы учите меня, но мне уже девятнадцать лет. В моем доме действует мой порядок, и он будет таким, каким я его определила. Работаем без перерыва. — Все это она произнесла внешне спокойно, не поднимая головы, с трудом выводя цифру «1».

Линейка в руке Филипа взлетела и опустилась на стол. Салли вздрогнула.

— Посмотрите на меня, мисс Салли. Давайте уясним кое-что. В этой комнате командую я. Я учитель. Я не намерен терпеть слезы, капризы и прочие проявления женской натуры. Дальше. Мне нет дела до того, сколько у вас денег. Вы всегда будете относиться ко мне с уважением, ожидая от меня того же. Ни при каких обстоятельствах я не позволю вам диктовать мне условия. Это понятно? Если да, то у нас будет двадцатиминутный перерыв с десяти часов, когда Су Ли принесет нам чай или кофе. Можете ответить.

За несколько секунд, пока он с некоторым опасением наблюдал за ней, на лице Салли отразилась целая гамма чувств: злость, страх, унижение, покорность… Он чуть не откусил себе язык, за то что причинил ей такие неприятности. Однако не отвел взгляд до тех пор, пока она не опустила голову.

— Я видела ваше лицо, когда вошла сюда сегодня утром, мистер Торнтон. Тогда оно не выражало никакого уважения. Вас сбило с толку то, как я оделась. Я видела это. Как вам хорошо известно, мне не пришлось ходить в школу. Если я хочу одеться, как школьница, я оденусь, как школьница, потому что я и есть школьница. Ваше правило насчет перерыва глупо, но раз уж так делают в настоящей школе, то у меня нет выбора, верно? Это вы понимаете, мистер Торнтон? Если да, то позвольте мне закончить работу. В этой комнате я буду вас слушаться, но только в этой.

— Достаточно справедливо.

— Чертовски справедливо, — буркнула себе под нос Салли.

— Леди, мисс Салли, не употребляют бранных выражений, — спокойно заметил Филип.

— Эта леди употребляет. — Она попыталась стереть цифру и порвала листок. — Видите, что я наделала из-за вас!

— Вы сами виноваты. Не забывайте, что это бумага, а не пол, который нужно отскрести от грязи. Работайте стирашкой легче. Как я уже сказал, леди не используют бранных слов. Выбирайте выражения, мисс Салли.

Остаток утра прошел спокойно. В десять учитель и ученица перешли в столовую, где их ждал легкий ланч. Едва Филип сложил салфетку, как Салли уже соскочила со стула и направилась в комнату для занятий.

— Я хочу заняться чтением, — сказала она.

— Сегодня в мой план занятий чтение не входит. Мы займемся другим. Я буду показывать вам картинки, и под каждой вы увидите слова, иногда несколько слов. Вам нужно сказать мне, что изображено на картинке. Затем мы будем проговаривать эти слова, после чего вы запишите каждое слово на листке бумаги. Таким образом мы пройдем весь алфавит. Сколько листков вам понадобится, мисс Салли?