В последний раз, прежде чем уехать в Калифорнию, Калеб попытался отстраниться, как только тепло его рта коснулось ее. Джессика притянула его назад, и вцепились пальцами в рубашку мужчины, чтобы удержать рядом. Он успокоился немного, а затем, вдохнув из ее рта, руками обхватил лицо Джесс с такой нежностью, что ее тело, казалось, стало жидким.

Расплавленным, горячим и пульсирующим. И мысль об этих руках на ней снова…

Но руки Калеба больше не прикоснутся так к ней. Они не обхватят ее лицо, не погладят запястья или щеки. Но это по-прежнему были руки Калеба. И она любила их.

Джессика уселась за кухонный стол писать послание. Несмотря на грубый деревянный пол и голые полки на кухне, бумага для писем у нее была отличного качества. У Джесс осталось несколько вещей, которые не были проданы, чтобы заплатить за долги отца, и личные бланки одни из них. Ей очень хотелось выцарапать выбитые инициалы, но это было бы ребячеством. Девушка носила то же имя, несмотря на то, что была совершенно другим человеком.

Джессика заплела волосы и надела шляпу с полями, которая была опущена достаточно низко, чтобы держать лицо в тени. Девушка запечатала письмо в конверт, написала на нем имя Калеба, и отправилась седлать мула Билла.

Было воскресенье. В это время все находились на службе в церкви. Она могла приехать в город, оставить письмо Калебу и уехать, прежде чем кто-нибудь узнает ее.

Через час Джессика привязала мула в узком переулке позади дома Теодора Дарста. Несмотря на прохладную тень от облаков, у девушки на лбу выступил пот. Она не хотела быть здесь. Не желала, чтобы ее вообще кто-нибудь когда-нибудь увидел снова.

Джесс отправляла Билла в город за продуктами, когда им нужен был сахар, мука или кофе. Мелисанда тоже иногда ездила, утверждая, что ее не беспокоили осуждающие взгляды. Но девушка не была в городе несколько месяцев, и внутренний голос уговаривал ее уйти. Это ужасная идея вряд ли стоила риска быть замеченной старым другом. Новым врагом.

– Мне нужны деньги, – прошептала про себя Джессика, направляя мула вперед, когда он почувствовал ее напряжение и остановился. Через три дома Джессика увидела ворота, ведущие во двор Дарстов. Она соскользнула с мула и встала возле них, осматриваясь.

Это были всего лишь белые деревянные ворота, которые не причинили бы ей никакого вреда, но ее колени дрожали, когда она полезла в сумку и схватила письмо. Безупречный бумажный конверт теперь казался ей каким-то странным бледным квадратом в серый день. Когда Джесс перевернула письмо, имя Калеба было написано так, как девушка обычно его писала. Как будто она все еще принадлежала ему. Но Джессика не его.

Она слышала, что его кто-то остался ждать в Калифорнии. Что, вероятно, тоже было ложью, но Джессику, так или иначе, это не заботило. В конце концов, мужчины никогда не переживали о своих далеких возлюбленных.

Злость от этой мысли придала ей сил, чтобы открыть ворота и двинуться по направлению к кухне. Она не стучала. Только надавила на дверь, пока та чуть не приоткрылась, и наклонилась, чтобы подсунуть письмо. Петли заскрипели. Джессика уронила письмо, дверь закрылась, а девушка ударилась об косяк.

Прежде чем поставить ногу на ступеньку ниже, Джессика осмотрелась, и деревянная дверь со скрипом открылась.

– Здравствуйте, – сказала повариха. – Я могу помочь вам?

– Нет, – пробормотала Джесс и попятилась.

Повариха склонила голову, вытерла руки о передник и с улыбкой сказала:

– Глупости. Давайте я вам… – слова замерли на ее губах, а глаза расширились. – Ты! – выдохнула она.

«О, нет». Джессика попятилась еще быстрее.

– Что ты здесь делаешь? Убирайся отсюда!

– Простите, – прошептала Джессика.

– Проваливай и не возвращайся! – прокричала старуха ей в след и замахнулась на нее фартуком. Джессика вспомнила, как однажды повариха суетилась над тарелкой с маленькими бутербродами и заверяла, что Калеб, несомненно, вернется домой из Калифорнии. Теперь же ее лицо было красным от гнева.

– Убирайся отсюда! Тебе должно быть стыдно за себя, ты распространяешь мерзость по всей округе!

Джессика побежала вниз по каменной дорожке, которая вела к крошечному сараю и воротам.

– Я сожалею, – удалось сказать ей, прежде чем мужской голос громыхнул из дома.

– Что тут случилось? – спросил Калеб. Он шагнул через дверной проем, глазами прошелся от поварихи к Джессике до того, как она развернулась и побежала, хлопнув воротами. Мул шарахнулся в сторону, но девушка грубо дернула его за шею, таща вниз по аллее и не останавливаясь, чтобы сесть на него верхом. Джессика побежала к дороге и не замедлила шаг, пока не свернула за угол.

Не заботясь о том, чтобы отдышаться, Джесс остановила мула, вскарабкалась ему на спину и ударила по бокам. Никто не видел, как она сбегала из города, но моральный вред все же уже был причинен. Она проигнорировала слезы, катившиеся по ее щекам, и поскакала дальше. Это больше не ее место. Она должна уехать.


* * *

Калеб уставился на то место, где женский силуэт скрылся за сараем. Ему едва удалось разглядеть девушку, прежде чем она убежала. Ее лицо скрывала тень от соломенной шляпы, но он был уверен, что это была Джессика.

– Кто это был? – спросил он Салли.

– Не бери в голову. Просто какая-то попрошайка.

– Это была Джессика?

Калеб посмотрел на повариху, когда та не ответила. Ее рот был плотно сжат, а щеки пылали красным.

– Что она хотела? – продолжал выпытывать мужчина.

– Да кто ж знает, что нужно таким женщинам? – огрызнулась Салли. – Не беспокойся об этой нахалке, Калеб.

Он ненавидел Джессику. Хотел заставить ее страдать так же, как она заставила страдать его. Но все-таки ощетинился, услышав, как ее обозвали с такой злобой.

Отказавшись от нежной манеры поведения с этой женщиной, помогавшей воспитывать его, Калеб встал прямо и хладнокровно посмотрел на повариху.

– Ее зовут Джессика, – произнес он.

Женщина напряглась, с презрением втянув носом воздух, но затем пожала плечами, вместо того, чтобы продолжать извергать ненависть.

Его мозг корчился от боли настолько реально, что Калеб чувствовал это физически. Желудок скрутило слишком крепко. Мышцы болели, призывая бороться с кем-то или чем-то. Мужчина хотел сжечь весь этот город и убить каждого, кто к ней прикоснулся.


Ее отец умер, и она превратилась в шлюху. Сотни девушек в Калифорнии имели такую же историю. Тысячи. И еще несколько по дороге в Элла Мэй. Они все были такими же хорошими, сладкими и чистыми, как и Джессика раньше. Это казалось невозможным, но это было так.

Калеб посмотрел на то место, где она исчезла.

«Зачем Джесс приходила сюда? Чтобы попытаться объяснить? Извиниться? Должен ли он разыскать ее и потребовать ответа?»

Мысли закрутились в его голове, а затем Калеб повернулся, и его ботинок задел что-то бледное по полу. Конверт. Калеб поднял его и увидел свое имя. Сердце пропустило удар.

Инстинктивно скрыв это от Салли, он спрятал письмо за спину и позволил ей пройти мимо. Через несколько секунд, Калеб закрыл дверь своей спальни и надорвал конверт. Это было не извинение. Это было приглашение.

Сердце Калеба снова вспыхнуло, рассыпаясь от ненависти и боли. Сердцебиение участилось, а пульсация крови начала отдаваться в ушах, потому что мужчина не мог ощущать ничего, кроме собственного гнева. Она пригласила Калеба, чтобы он трахнул ее. За деньги. То же самое Джессика предлагала бесчисленным незнакомцам. И хуже всего было то, что он собирался сделать это.


Глава 5

«Вот глупая», – пробормотала про себя Джессика, как только шагнула в дверь своей кухни.


Она закрыла все занавески, желая уединиться после случившегося сегодня вечером, но последние солнечные лучи все еще просачивались сквозь ветхий синий материал, прикрывавший окно на кухне. Она сказала ему приехать после захода солнца, а оно уже почти зашло.

Джесс поступила так необдуманно. Уронила письмо и убежала как трусиха, не имея понятия, увидел ли его Калеб вообще. «Что, если его подобрала повариха? Что, если она показала послание своим друзьям, которые разнесут весть о приглашении по всему городу? Что, если она показала его Теодору Дарсту?»

Ужас пронесся сквозь Джессику, вызывая приступ тошноты. «Нет. Это не могло случиться».

Она не сможет этого вынести.

Либо Калеб придет сегодня, либо нет. Это единственная неопределенность, которая скоро разрешится. Все в городе уже знали, кем она была. Хуже ситуация уже не станет, независимо от того, сколько писем напишет Джесс.

Она пыталась держать себя в руках в течение всего воскресного обеда. Помогло то, что Билл и Мелисанда были неболтливыми людьми. Обед был тихим, но быстрым. Мелисанда с Джессикой помыли и высушили посуду в мгновение ока.

– Ко мне может прийти посетитель, – тихо сказала Джесс.

– Тот мужчина? – спросила Мелисанда, будто совсем не удивилась.

Джессика кивнула, закончив разговор. Билл и Мелисанда ушли в их уютную комнату за сараем, как делали каждый вечер. А девушка осталась ждать.

В конце концов, ей не пришлось долго томиться. Услышав шум, она подняла голову и стала выглядывать из окна, когда Калеб вдруг постучался в дверь. Два стука, оба быстрые и жесткие.

Джессика рванула к двери, ее сапоги заскользили по деревянному полу. Калеб был здесь. Ее сердце норовило выскочить из груди.

Девушка положила руку на грудь и сильно нажала, пытаясь удержать сердце от взрыва. Она предложила себя ему, и тот пришел, чтобы принять предложение. Почему же Джесс так потрясена?