– Я не смогла сделать это, – прошептала девушка.

– Не смогла сделать что, Джесс?

– Он сказал, что уже заплатил за ночь, и я сделаю все, что он скажет. Но я не смогла и убежала.

Джессика помнила все слишком отчетливо: ощущение Дарста, двигавшегося внутри нее, отчего ее грудь подпрыгивала с каждым толчком; человека, которого она считала посланником Бога, стоящего с членом в руках и ожидающего своей очереди, чтобы растлить ее.

Теодор наконец-то хрюкнул как свинья. Она почувствовала, как его семя стекало и сползало вниз по ее дрожащим ногам еще до того, как он сам вытащил свой член и шлепнул ее по попке.

Джессика считала секунды до того момента, пока брюки министра не окажутся вокруг его лодыжек. Ждала, когда Теодор скатится с нее. Видимо он думал, что на пороге она просто встанет на колени, готовая к продолжению. Но девушка вскочила с кровати, прыгая к двери и карабкаясь на четвереньках, и помчалась к лестнице. Простынь уже скатилась вниз по ее телу.

Их крики раздались прежде, чем Джессика добралась до двери. Полуголой, она бежала в ночи через высокие кустарники, которые вели к деревьям, а потом к ручью.

Мужчины не стали искать девушку так далеко, хотя ждали долгое время. Холод просочился в ее тело. Джесс крепко обнимала себя за ноги, пытаясь унять дрожь.

В конце концов, они уехали. Ей удалось сбежать от министра. Но девушка не ускользнула от его гордости. В наказание за отказ он распространил слухи о ней по всему городу.

Ей следовало просто позволить ему взять ее в свою очередь. С этим было бы легче жить. Это бы ни чем не отличалось от того, что произошло с Теодором.

– Джессика, – сказал Калеб и повернул рукой ее лицо к себе, хотя в темноте мужчина, скорее всего, был также слеп, как и она. – Почему ты не сказала мне, что у тебя был лишь один мужчина?

– А это имеет значение? – прошептала она.

– Да, – сказал Калеб. А потом произнес… – Нет. Я не знаю. Мне не известно ничего, кроме того, что я все еще люблю тебя.

Снова эти до ужаса чудесные слова. Это не могло быть правдой.

– Если бы у меня было пятьдесят мужчин, ты бы любил меня?

– Да.

«Да».

И Джессика верила ему. Сказал бы он это до того, как она ляпнула глупую правду? Калеба не волновало, сколько мужчин у нее было, так почему ей хотелось рассказать ему правду?

– Я тоже люблю тебя, – девушка задохнулась. – Но я не могу.

– Скажи мне, кто это был, – настаивал мужчина. – Я заставлю его заплатить за содеянное, а потом мы покинем город. Поженимся в Калифорнии. У нас будет все, что мы планировали.

– Я не могу. Пожалуйста. Не могу рассказать тебе. И не могу стать твоей женой. Твоя семья…

Потребовалось некоторое время, чтобы осознать всю полноту позора. Джессика предала не только Калеба, но и его бедную мать, которая всегда была добра к ней.

– Моей семье придется смириться.

– Нет! Я никогда не смогу выйти за тебя. Этого не произойдет. Я не смогу быть с тобой, Калеб.

Девушка позволила себе быть убаюканной мыслью, что они могли бы быть вместе, но если мужчина когда-нибудь узнает правду, то возненавидит ее.

– Тогда…

– Нет, – настаивала она. – Ты должен будешь уйти утром.

– Я не… – Калеб попытался снова, но Джессика прервала его.

– Да, ты уйдешь. Я не могу выйти за тебя и не буду твоей шлюхой, так что просто… просто подари мне сегодняшнюю ночь. В этот раз останься до утра.

– Я не уйду, Джесс. Останусь до тех пор, пока ты не передумаешь. Возьмусь за старую работу на ранчо. Буду помогать здесь по хозяйству.

Она скользнула рукой по его груди, вверх к шее, а затем наклонила голову вниз к себе. Калеб был таким хорошим человеком, и Джессика любила его так сильно, слишком сильно, чтобы снова позволить ему прийти завтра.

– Только сегодня, – прошептала она, целуя мужчину в губы. – Еще один раз.

А потом ей придется набраться сил, чтобы отпустить его навсегда.


Глава 14

Калеб оставил ее спящей, похожей на ангела. Если он уйдет, когда Джессика проснется, она может сказать ему, чтобы тот не возвращался. А мужчина, черт возьми, все равно должен был научить ее ставить силки.

Он знал, почему девушка боялась, почему не хотела выходить за него замуж. Калеб говорил ей ужасные вещи, называл уродливыми словами. Джесс нужно время, чтобы быть в нем уверенной, и он его ей даст. Мужчина останется в Колорадо до тех пор, пока девушка не увидит, что он изменился.

Когда Калеб покинул ферму, еще не было сильно жарко, и он подумал, что можно проникнуть в город и направиться работать на ранчо, не вызывая ажиотажа. Но, только достигнув города, мужчина понял, что это невозможно. Мать хотела бы знать, что ее сын вернулся, и ей будет больно, если тот не заедет к ней повидаться. Поэтому вместо того, чтобы ехать на ранчо, он поехал к дому своей матери.

– Калеб! – воскликнула она, увидев его в дверях. Радость осветила лицо женщины. – Почему ты так рано вернулся? Ты не ранен?

– Я в порядке, мама. Просто передумал. Решил, что буду работать все лето на ранчо, останусь ненадолго здесь, в Колорадо. Вот и все.

Она больше ни о чем не стала спрашивать, но, когда Теодор Дарст шагнул в дверной проем, его хмурый взгляд был полон вопросов.

– Входи же, – сказала мать, потянув Калеба в дом. – Мы должны приготовить еще порцию завтрака! Я скажу Салли, чтобы поставила дополнительную тарелку. Не могу поверить, что ты так быстро вернулся!

– Я направляюсь на ранчо, – уточнил Калеб, но она уже исчезла из виду.

Отчим смотрел на него в упор.

– Попал где-то в беду?

Калеб прошмыгнул мимо.

– Все хорошо.

Спустя час после того, как он в сотый раз уверил свою мать, что не мог остаться на дольше, Калеб допил свою последнюю чашку кофе и встал.

– Я пришел снова увидеть тебя после того, как вернулся, – мужчина крепко обнял мать и взял шляпу. – Пойду, напою лошадь, прежде чем уеду, если ты не возражаешь.

Он направился в сарай за ведром и думал, что ушел подальше от семьи, но, войдя в помещение, дверной проем за ним закрыла тень.

– Ну? – потребовал отчим.

– Что ну?

– Что ты здесь делаешь? Полагаю, тебе нужны деньги.

– Вовсе нет, – спокойно ответил Калеб.

– Не скромничай. То, что ты не хочешь говорить своей матери, можешь рассказать мне.

Калеб нашел ведерко, выпрямился и встретил взгляд Теодора.

– Я вернулся к Джессике.

Лицо мужчины тут же исказилось в гримасе.

– Что? – выплюнул он.

– Я планирую отвезти Джесс в Калифорнию, если она согласится.

Краска залила щеки Теодора, а затем продолжила свой путь к лысине.

– Что, черт возьми, ты говоришь?

– Я попросил ее руки.

– Ты не можешь жениться на шлюхе, – закричал Дарст.

– Конечно же могу, – удалось произнести Калебу сквозь зубы. – И не используй это слово.

– А какое слово я должен использовать для девушки, раздвигающей ноги за деньги?

– Ты вообще не будешь использовать это слово, если хочешь сохранить свои зубы.

Теодор выпучил глаза на угрозы Калеба.

– Как ты со мной разговариваешь? Я должен был догадаться, что ты не навещал друзей, пока находился здесь. Ты имел эту сучку на ее тощих коленях все это время! А потом вернулся в мой дом с этой грязью на себе!

Нечто большее, чем гнев, зародилось в мозгу Калеба, призывая мужчину к насилию.

Его отчим продолжал глумиться.

– Ты спутал эту узенькую дырочку с любовью, и я этого не допущу. Не нужно марать мое доброе имя.

«Тощие колени». «Узенькая дырочка». Странные слова в адрес девушки, которая едва ли не была ему дочерью.

И вдруг Калеба осенило. Он точно знал, как все было, даже до того, как это произошло.

Никакой фермер не владел имуществом Джесс. Банк. Теодора. Мужчина не получал письмо Джесс после смерти ее отца, потому что отчим не включил его в пакет. По этой же причине его письмо к ней не достигло своего адресата.

– Это был ты, – сказал Калеб, услышав свои слова, как будто их произнес кто-то другой. Он даже не чувствовал движения собственных губ.

Теодор скривил рот и встряхнул головой.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Калеб шагнул вперед. Он почувствовал, как ведро выпало из его рук, и услышал, как оно бухнулось в грязь.

– Это был ты. Ты сказал ей, что я не вернусь и оставил ее без выбора. Скорее всего, долги ее отца – твоих рук дело.

– А теперь послушай-ка! Эти долги были настоящими!

«Что конкретно возмутило Теодора? Сомнения в его профессионализме? Именно на это обвинение ответил Дарст?»

Рука Калеба обернулась вокруг шеи отчима. Мужчина наблюдал за собственными дрожавшими пальцами, и смотрел, как лицо Теодора начало багроветь, из-за чего маленькое чувство удовлетворения заставило его захотеть большего.

Теодор боролся изо всех сил, и Калеб толкнул его к стене, по-прежнему удерживая отчима за горло.

– Сколько раз ты пил чай с ее отцом или сидел напротив нее за собственным обеденным столом? Все это время ты думал о том, как изнасиловать Джессику?

Теодор попытался покачать головой.

– Это было не… изнасилование, – задыхался он.

– Изнасилование, – зарычал Калеб, сжимая руку крепче. – Ты загнал ее в угол, а затем сказал, что есть только один выход.

Глаза Теодора начали закатываться, поэтому мужчина слегка ослабил хватку, обеспечивая приток крови.