Галина Лифшиц - Блудная дочь

В конце концов она поняла: долго в таком состоянии она не выдержит. Даже если она не оставит ребенка, на длительные прочные отношения с Митей рассчитывать нереально. Снова вернулась мысль о расставании. И откуда они только берутся, эти мысли? Зачем стучатся в самое сердце?

На этот раз рассуждения ее были трезвы, практичны. Да, возможно, самое правильное – уйти от него. Набраться сил, собраться и бежать без оглядки. Только в этом случае она оставит ребенка. Как память о своей любви. Ребенок будет похож на Митю. И получится, что она так с Митей и останется. Вопрос – куда уйти. К своим возвращаться она не хотела. Даже не представляла себе, как к ним вернется. Как отец на нее будет смотреть, как бабушка не даст покоя причитаниями. А мать вообще запилит. Полина за это время привыкла распоряжаться собой по-своему. Или по-Митиному? Назад дороги в любом случае не было. Но были деньги, немалые, те, что велел тогда спрятать Митя. Она и спрятала их у Катьки. Туда уж точно никто не нагрянет. Никто не знает ее адреса и телефона. Может, стоит попроситься к Катьке пожить, перевести дух, а потом снять квартиру? Хватит надолго. Получить академический отпуск. Родить. Зажить по-человечески. Прокормить-то она себя сможет в любом случае. Катька вон одна, мама умерла два года как, и не пропадает, подрабатывает в ресторане, еду домой приносит, деньги клиенты отстегивают немалые. Что она – не сумеет? Жалко было своей любви. Но какой-то, будто чужой, взрослый голос внутри хладнокровно произнес:

– Человек не бывает всю жизнь счастлив. Когда-то приходится испытать и горе. Теперь твой час. Какую дорогу выберешь, по той и пойдешь. Тебе решать. Счастье всегда заканчивается, а горя не миновать.

Она дала себе почему-то три дня. Ну, три, понятное дело: магическая цифра. Пусть будет три. Проживет их на прощание и на добрую память в радости с Митей. И потом уйдет. Пора.

Тогда она еще думала, что сама принимает решения, что все зависит только от нее.

Но думать так оставалось совсем недолго.

Полина поднялась рано утром. Митя еще спал. Она подоткнула его одеялом, как делала мама, со всех сторон. Поцеловала. Оделась в соседней комнате и тихо вышла. Отправилась за «красивыми шмоточками», как велел вчера Митя. Для последних трех счастливых дней.

На улице было совсем холодно, дул резкий ветер. Скоро зима.

И вдруг Полина вспомнила, что сегодня-то у нее день рождения! Ничего себе! Первый раз в жизни напрочь забыла. Раньше всегда заранее готовилась, ждала подарки, собирала гостей. Что с ней такое произошло? Если уж человек о собственном дне рождения вообще не помнит, это что-то должно означать.

С другой стороны – вот, вспомнила. Даже за подарками себе пошла. Подсознание сработало, значит. Теперь она уже точно совершеннолетняя, должна решать за себя. Пришла пора. Да. «Пришла пора – она влюбилась…» Пришла пора – любовь разбилась…

А может, ничего не разбилось? Может, вернуться сейчас домой, лечь рядом с Митей, угреться, вдыхать его запах, ждать пробуждения…

Нет, все это было. А у нее только три дня. И надо делать все по плану.

Полина огляделась. Надо было найти какой-нибудь магазин поприличнее, чтоб купить сразу несколько вещиц. Таких, чтоб разили наповал.

Магазин нашелся очень быстро. Она купила туфли на высоченных каблуках. Сразу превратилась из коротышки в стройную фотомодель. Порадовалась себе. Вошла во вкус. Добавила к туфлям ботиночки на еще более высоком каблуке.

В одежном отделе она была совсем одна: никто в такую рань за шмотками не отправляется.

Продавщица с готовностью принесла ей отличный костюмчик и великолепное платье. И то и другое – на размер меньше.

– Странно, – недоумевала продавщица. – У меня глаз наметанный. Обычно в размерах не ошибаюсь. У вас фигура более женская, что ли. Лицо детское, а фигура…

И эта туда же, расстроилась Поля. Что им далась моя фигура?

Но торговая девушка, сияя, уже бежала к ней с другими вещичками. Помогала примерять, хвалила, льстила, одобряла.

С высокими каблуками и правда выглядело шикарно.

Продавщица восхитилась:

– Вот-вот! Самое то! Фигурка подтянулась. А то при вашем росте… – она деликатно замялась, но все же продолжила: – Ну, надо бы капельку похудеть. На размерчик. И будете просто супер.

Настроение Полины не ухудшилось из-за нового упоминания о ее раздавшейся фигуре.

«Ладно, похудею, – думала она, – рожу вот только – и похудею».

Главное, сейчас она выглядела потрясающе.

Она так и пошла домой: в новом костюмчике, в новом дорогущем пальтишке, в новых ботиночках. Подкрасилась в примерочной – не узнать.

В приподнятом настроении она поднялась к квартире. Остановилась у двери, доставая из сумочки ключи. Она и не заметила, как открылась соседняя дверь и к ней приблизилась дородная представительная дама.

– Девушка, можно вас на минуточку? – почему-то шепотом позвала соседка.

Поля даже вздрогнула от неожиданности и, недоумевая, подошла. Соседка за рукав втащила ее к себе и резво заперла солидные замки.

– Вы сейчас у Галактионовых живете? С Митей?

Поля молча кивнула.

– Я очень уважаю Елену Матвеевну и Бориса Константиновича, поэтому хочу вас предупредить. Митю я что-то давно не вижу. У него все в порядке?

Поля опять кивнула. Ничего хорошего она от этого разговора не ждала. Все настроение улетучилось.

– Так вот, – соседка опять перешла на шепот, – все утро двое кавказцев в их дверь звонили, буквально ломились, кричали, что дверь взорвут, требовали Митю. Я им в конце концов из-за двери погрозила, что милицию позову. Я на всякий случай сказала, что здесь давно никто не живет. Они убежали, но думаю, что Мите надо какие-то меры принять. Предупредите его. Может, и правда милицию вызвать? Могут ведь подкараулить и что угодно сделать.

– Давно это было? – спросила Поля.

Сердце ее бухало со страшной силой.

– Примерно час назад, может, чуть больше.

«Значит, почти сразу после моего ухода», – поняла Поля.

– Спасибо вам большое. Митя все уладит. Я ему передам. Извините за беспокойство, – еле смогла она выговорить.

Прежде чем ее выпустить, соседка долго бдительно вглядывалась в глазок. Потом все-таки решилась и рывком распахнула дверь. Поля вынырнула и тут же услышала, как звучно поворачиваются замки. Руки ее тряслись, к сердцу подступала какая-то вдохновенная злоба (у нее так бывало иногда перед выступлениями). Она быстро вошла в квартиру и, не разуваясь, направилась к телефону, возле которого так и лежала бумажка с номером Сослана. Не представляя, что сейчас скажет, она набрала номер.

– Але, – тут же отозвалась безмятежная женщина. Поле показалось, что она услышала какой-то акцент.

– Сослана позови, – велела Поля низким голосом. Дыхание у нее перехватывало от дикой ненависти.

– Сослан, иди, тебя, – уютно, невозмутимо позвала женщина, и стало понятно, что акцент не послышался, а действительно был.

Гнездо сучье, пронеслось в Полиной голове, своих бы баб пугали. Если бы мы у них так… На их баб… Смелые какие… Только с женщинами и умеют…

Но тут в трубке раздалось сиплое мужское:

– Але…

Знакомый голос.

– Сослан, – низко, с придыханием прошипела Полина.

Она сама не узнала звучание своего голоса: сердце подступило к горлу, мешало говорить, она как бы проталкивала слова сквозь гулкое его биение.

– Я хозяйка квартиры, где вы были сегодня и имели наглость угрожать моему дому и моему сыну. Знай, что твой номер телефона и показания свидетелей уже в отделе по борьбе с организованной преступностью. Тобой уже занимаются, понял? И еще запомни: ты в чужом городе смеешь угрожать, что убьешь моего сына. У нас в твоем городе тоже есть люди. И если ты, мразь, еще посмеешь нам угрожать, вам там не поздоровится, ясно?

Полина, не дожидаясь ответа, бросила трубку. Ее злое вдохновение подсказывало, что именно так и надо. Пусть думает, когда угрозы свои кидает. Ее колотила дрожь, трудно было успокоить дыхание.

И опять она не сразу заметила безмолвно стоящего в дверях Митю. Он смотрел на нее с восхищением. Она и забыла, что принарядилась. Ничего себе день рождения!

– Супер выглядишь, – одобрил Митя, – и с этим классно поговорила. Но больше так не делай. Я сам собирался с ним разобраться. Ты в это не лезь.

– День рождения у меня сегодня, – угрюмо сообщила Поля. – Иду домой, а соседка мне сообщает, как этот приходил, взорвать тут все грозился.

– День рождения? Что ж ты молчала? Отметим как следует. А этих я слышал. Смысла не было открывать. Разберутся с ними. Мы вот что с тобой сделаем! Мы давай-ка к Агате пойдем. Там и отметим. Собирайся.

– А кто такая Агата? – поинтересовалась Поля.

Дима никогда не знакомил ее с друзьями и ничего о них не рассказывал. Что-то все-таки меняется к лучшему. И – кто его знает, как еще все повернется?

Шел первый день из назначенных Полей трех прощальных счастливых дней. И, похоже, неплохой день будет, раз ее собрались показать кому-то.

– Агата? – голос Мити звучал необычно. Нежно и уважительно. – Сама увидишь. Агата – это все.

– Что собирать? – с готовностью откликнулась Поля.

– Бери всего побольше. Мы на несколько дней заляжем. Скрипку бери. Может, сыграешь ей там. Укладывайся иди. А с этим – даже не думай. Агата все сделает.

– Тебе что брать? – Поле не терпелось попасть к людям, отметить свой праздник. Она сердцем чувствовала, что стоит на пороге чего-то нового и очень хорошего.

– Мне? – засмеялся Митя. – Не, мне ничего не бери. У меня там все есть.

Полина собралась основательно. Кто знает, сколько они там пробудут? Митя, скорее всего, решил ее обезопасить, так она понимала. Себе вещи не берет, значит, сюда будет возвращаться. Но за нее беспокоиться не хочет. Она наспех запихала в сумку почти все свои вещи. Оставила только ноты – там столько не понадобится.