Кэтрин Стоун - Близнецы

– Поедем туда.

Чарлз рассмеялся и еще крепче обнял ее.

– Хорошо.

– Нам придется заскочить ко мне домой на обратном пути – за шортами. У тебя есть совок, грабли и…

– Вот это да! Я думал, мы сами только выберем цветы. Я собирался нанять кого-нибудь на следующей неделе, чтобы их посадили.

– О!

– Ты хочешь посадить их сама? – Чарлз испытывал удовольствие. Он надеялся, что Мелани понравится идея завести сад с цветами, и эта идея не просто пришлась ей по душе.

– Да.

Спустя шесть часов Мелани сидела, положив ногу на ногу, на террасе из красного кирпича, и ее окружали горшки с розами и азалиями. На Мелани были спортивные шорты Калифорнийского университета и светло-желтая блузка, завязанная под грудью. Она делала наброски дизайна сада.

– Я приготовил для тебя холодный чай, – сказал Чарлз, выходя на террасу. – Как продвигаются дела?

Когда час назад Чарлз предложил начать копать, Мелани сказала, что будет готова не раньше чем через час.

– Мы купили слишком много «серебряных стерлингов».

– Кажется, я помню пару горячих голубых глаз, которые с огромной уверенностью говорили мне, что не существует такого понятия, как иметь слишком много «серебряных стерлингов». – Чарлз нежно положил руку на макушку ее золотистой головы.

– Ну, это действительно так. Просто мы купили недостаточно «садового пикника».

– А! Дай-ка взглянуть, чем ты тут занимаешься. – Чарлз почувствовал некоторое сопротивление со стороны Мелани, когда взял у нее из рук этюдник.

– Просто рисую картинку того, как это будет выглядеть, поспешно объяснила Мелани. – Пытаюсь сделать так, чтобы цвета сочетались наилучшим образом.

Чарлз какое-то время с изумлением смотрел на эскиз сада. Он был профессиональным. С любопытством Чарлз приготовился листать альбом с самого начала.

– Чарлз, нет!

– Почему? – остановился он. – Что там?

– Просто наброски моделей одежды. Глупости. – Мелани потянулась за своим этюдником.

– Вовсе не глупости. Но я не стану смотреть, если ты этого не хочешь.

– Спасибо, – сказала она, когда он вернул альбом. Она взглянула на яркие горшки с розами. – Полагаю, нам пора начинать копать.

– Мелани, – спокойно произнес Чарлз, – то платье, которое ты подарила Гейлен. Она размышляла, не сшила ли ты его сама. Это действительно так?

Мелани слегка кивнула.

– Я никогда не собиралась стать манекенщицей. Я хотела быть модельером, – тихо произнесла Мелани – она сообщила Чарлзу о своей тайной мечте. – Но когда я сфотографировалась в моделях своего собственного дизайна, все обратили внимание на меня, а не на одежду.

– Если обратили внимание на тебя, это абсолютно не значит, что твои модели не понравились кому-либо. Гейлен была в восторге от подаренного ей платья. Ты, должно быть, знаешь это. Ты демонстрируешь модели одежды известных модельеров, но они далеко не так красивы, как творение, сшитое твоими руками.

Чарлз посмотрел в ее голубые глаза и понял, что Мелани об этом и не подозревала. Он нежно потянулся рукой к ее руке, пытаясь уговорить.

– Позволь мне взглянуть.

Мелани сидела рядом с ним в шезлонге, пока он медленно, внимательно, тщательно изучал каждую страницу ее альбома. На последней странице был незаконченный набросок платья из ткани, которую они видели на Сент-Барте.

– Мелани…

– Это просто глупое хобби… мне это помогает расслабиться.

– Они замечательные.

Мелани пожала плечами.

– Я говорю серьезно.

– Спасибо.

– Ты собираешься что-то делать с этим?

– Нет. Может быть, в следующей жизни…

Чарлз не стал переубеждать ее. По какой-то причине Мелани казалась грустной и неуверенной в своем таланте.

– Ты не делаешь дизайн одежды для себя. По крайней мере, здесь нет ни одного наброска с блондинками.

– Это правда.

– Мне интересно знать – почему.

Мелани задумчиво наклонила свою золотистую голову.

– Думаю, мне больше нравится делать эскизы моделей для Брук, для Гейлен, для Фрэн. Я закрываю глаза и представляю их в одном из придуманных мною платьев.

– Может быть, когда ты закрываешь глаза и представляешь саму себя, то свой самый счастливый образ ты видишь в светло-сером костюме из мягкой ткани?

– Может быть. – Красивые голубые глаза смотрели с не которой грустью.

– Может быть… – нежно прошептал Чарлз, привлекая ее к себе, – …ты бабочка, ищущая кокон.

Нью-Йорк

Июнь 1986 года

– И вы свидетельствуете, мистер Джонс, что были в Атлантик-Сити, а не в Нью-Йорке ночью пятнадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года? – Брук стояла рядом с жюри присяжных. Когда свидетель отвечал на ее вопросы – глядя на нее, как того требовали ее синие глаза, – он обращался и к присяжным тоже.

– Да.

– Вы также утверждаете, мистер Джонс, что, несмотря на показания других четырех свидетелей, которые видели вас в Манхэттене…

– Я протестую. – Адвокат защиты встал. – Достоверность показаний свидетелей, которые якобы видели мистера Джонса…

– Мисс Чандлер? – Судья поднял бровь, посмотрев на Брук.

– Если адвокат настаивает, можно организовать очную ставку для определения достоверности показаний всех четырех свидетелей. – Брук с серьезным видом посмотрела на судью.

– Мистер Хансен? – спросил судья.

– Нет, ваша честь.

– Протест отклоняется. Вы можете продолжать, мисс Чандлер.

Брук взглянула на Эндрю – это был взгляд триумфатора. Он ответил ей улыбкой, говорящей: «Теперь ты его получила, Брук».

– Подними подбородок, Мелани, – скомандовал Стив.

– Что, еще? – Мелани выпрямилась, нарушив позу. Стив фотографировал ее уже полчаса. Мелани медленно сделала несколько вращательных движений головой, расслабляя напряженные, затекшие мускулы шеи.

– Господи, – прошипел Стив.

– Не знаю, почему это так сложно.

– Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе?

– Да.

– И ты не помчишься жаловаться Адаму?

– Нет.

– Ты выглядишь ужасно.

– Что?

– Я пытаюсь найти такой ракурс, когда бы не были видны твои проклятые темные круги под глазами. Они проступают даже через макияж.

– Я…

– Твои загулы зашли слишком далеко, Мелани. Они наложили отпечаток на твое лицо. Словно весь мир и без этого не знает, что ты проводишь ночь за ночью у Чарлза Синклера, трахаясь с ним.

– Ты не имеешь права…

– Я говорю тебе правду, Мелани. Я всегда говорю тебе правду. Просто ты не хочешь слышать ее.

Мелани сердито посмотрела на Стива, но не решилась уйти.

– Я скажу тебе кое-что еще. Это не продлится долго. Он бросит тебя, как бросал всех остальных женщин в этом городе. Можешь думать, что ты особенная, Мелани, но это не так. Ты просто такая, какой у него не было до сих пор. Ты можешь послать к черту всю свою карьеру фотомодели – а так и получится, если не сделаешь передышку для отдыха, – из-за него. Но не поступай так, Мелани, потому что твои отношения с Чарлзом Синклером не продлятся долго. И это правда.

– Брук, ты была просто потрясающей. Какая победа! – восторгался Эндрю, когда они с Брук шли из зала суда обратно в окружную прокуратуру.

– Спасибо. Приятное чувство.

– Всегда приятно побеждать.

– Ну, это когда ты знаешь, что этот парень – преступник. – Брук улыбнулась Эндрю. Эндрю играл ради победы. Он никогда не терял времени на размышления о виновности или невиновности. – Такая победа приятна.

– Достаточно приятна, чтобы поужинать со мной, Брук, и отпраздновать твой первый самостоятельный приговор?

– Эндрю, я не могу. – «Мы не можем».

Последние четыре месяца прошли так, словно никогда не было того мартовского вечера. Эндрю не упоминал об Эллисон и ничего не спрашивал у Брук. Их отношения оставались такими же, какими были до того дня, – нормальные профессиональные отношения уважающих друг дру га коллег.

– Просто ужин, Брук.

– Нет, спасибо.

– У тебя кто-то есть?

– Нет, – искренне ответила Брук.

– Я беспокоюсь за тебя.

«Я тоже беспокоюсь за тебя, Эндрю. Мне жаль, что твоя жизнь несчастлива». Брук поймала озабоченный, задумчивый взгляд его карих глаз и пожалела, что сказала «нет». «Ужин – это было бы прекрасно, но…»

– У меня все прекрасно, Эндрю.

– Итак, это твердое «нет»? – пошутил Эндрю.

– Твердое «нет», но «мне лестно было получить ваше предложение», – тихо рассмеялась Брук и покачала головой.

Двадцать минут спустя Брук позвонила в управление уголовной полиции.

– Позовите лейтенанта Эйдриана.

Прошла целая минута, прежде чем она услышала голос Ника.

– Ник Эйдриан.

– Автор?

За последние четыре месяца Брук несколько раз разговаривала с Ником по телефону насчет уголовных дел, которые они готовили к слушанию в суде, но не видела его с того самого мартовского вечера. «Размышления» были возвращены ей в следующий понедельник вместе с официальной почтой из полицейского управления. К книге прилагалась записка: «Получил удовольствие от книги. И от ужина. И от кофе. Ник».

Со вчерашней официальной почтой пришел номер «Нью-йоркера» с напечатанным коротким рассказом «Ритм Манхэттена», написанным Ником Эйдрианом. Это была сильная, захватывающая, волнующая история. Брук позвонила ему, что бы рассказать, как ей понравился этот рассказ, но внезапно почувствовала неловкость. Она не знала Ника. Если бы он хотел, чтобы она знала о его рассказе, он бы сообщил ей о нем в тот вечер, когда они обсуждали короткие рассказы.

«Но он решил ничего не говорить мне, – поняла Брук, ожидая, что он ответит на ее вопрос. – Зачем я это делаю?»

– Да, – ответил Ник после долгой паузы.

– Это замечательный рассказ, Ник. – «Вот и все. До свидания».