Кэтрин Стоун - Близнецы

«Никаких извинений или объяснений, – импульсивно решила Гейлен. – Я тоже не обязана ничего объяснять ему».

– Я не сплю. Я собираю вещи. Я уезжаю в путешествие.

– Что?

Ее безжизненный, унылый голос заставил его беспокоиться так же сильно, как и ее слова.

– Я уезжаю в Париж вместе с Чарлзом.

– С Чарлзом? – переспросил Джейсон, не веря своим ушам.

– Чарлз почувствовал, что мне необходимо уехать. Поэтому он захотел взять меня с собой.

– Почему тебе необходимо уехать? – осторожно спросил Джейсон.

«Должно быть, она узнала о Фрэн. Каким-то образом. Я должен все объяснить».

– Просто нужно.

– Прошлой ночью я не закрыл дверь на задвижку. Я думал, ты можешь прийти.

– Я же сказала тебе, что не приду.

– И ты не приходила?

– Я же сказала тебе, что не приду, – повторила Гейлен. – Так почему ты решил, что я приходила?

– Просто мне не хочется, чтобы между нами оставались какие-то неясности. – Джейсон собирался, но только когда обнимет Гейлен, рассказать ей, что между ним и Фрэн ничего не было и как ужасно он чувствовал себя, даже, несмотря на это. Но ему не хотелось говорить об этом с Гейлен сейчас, по телефону, если грусть в ее голосе появилась не из-за Фрэн.

Но это не могло быть из-за Фрэн. Ведь Гейлен не приходила к нему сегодня ночью. Тогда что же случилось? Это имеет какое-то отношение к Чарлзу…

– Не думаю, что между нами существуют неясности, Джейсон.

– Тогда что же произошло со вчерашнего вечера?

И тогда по ее щекам потекли слезы, растворяя ее злость и самообладание и погружая ее в бесконечную скорбь. Она не могла говорить. Ей не хотелось, чтобы он слышал, как она плачет. Ей не хотелось, чтобы он понял, как сильно обидел ее.

– Гейлен? – Его голос был таким нежным.

Гейлен с усилием заставила себя вспомнить то, что она увидела в его спальне. Вместе с живым, причиняющим боль воспоминанием снова вернулось прежнее чувство. «Я ненавижу тебя».

– Все кончено.

– Кончено? Как может быть все кончено?

– Ты же сам знаешь, что такое любовь, Джейсон. Это просто фантазия.

– Я этого не знаю.

«Зато я знаю – благодаря тебе».

– Мне пора ехать. До свидания, Джейсон.

Когда разговор оборвался, Джейсон еще долго держал трубку в руках.

Чарлз. Он всегда был рядом, составлял часть жизни Гейлен. Может быть, Чарлз и Гейлен когда-то любили друг друга, много лет назад, в Африке. Может быть, их любовь возродилась теперь. И, несмотря на то, что было между Гейлен и Джейсоном, ее чувство к его брату-близнецу оказалось еще сильнее. Именно этим легко объяснялось то, что их любовные отношения Гейлен хотела сохранить в тайне, в секрете от всего мира и от Чарлза. И все это время Гейлен боролась со своими чувствами. Делая выбор. А теперь она сделала этот выбор.

«Это невозможно! – кричал разум Джейсона. – Но это именно так. Гейлен уезжает с Чарлзом. Она выбрала Чарлза».

Джейсон вышел из своего кабинета и направился в кабинет брата. Ему необходимо знать правду.

«Мне нужно знать, что Чарлз опять забирает у меня того, кого я люблю». Джейсон вздрогнул от этой внезапно возникшей мысли и от ощущения ненависти, которая шевельнулось в нем.

Чарлза не было в кабинете. Он уже уехал.

Джейсон взял такси и поехал в старый особняк на Спринг-стрит. Молодой бородатый мужчина, открывший дверь, сообщил Джейсону, что Гейлен недавно уехала. Ее не будет целую неделю.

«Она совершенно расстроена, – думал Чарлз, – расстроена до слез».

Гейлен молчала всю дорогу от Спринг-стрит до аэропорта Джона Кеннеди, только смотрела на Чарлза с благодарностью за его доброту, – неловко бросая на него короткие взгляды, – улыбаясь дрожащими губами, едва сдерживая рыдания.

– У меня нет с собой денег. Мне придется расплатиться с тобой, когда вернемся, – пробормотала Гейлен так тихо, словно говорила сама с собой, когда Чарлз протянул работнику аэропорта билеты в первый класс.

Все свои деньги Гейлен поместила в банк. Она получила большую сумму в качестве аванса за четыре коротких рассказа, которые будут напечатаны в «Образах», за ее книгу «Песни саванны» и за сценарий к «Сафайр». Авансы были заплачены за ее обещание, и сейчас Гейлен размышляла, сможет ли сдержать свое слово. Ее голова была словно в тумане, а сердце болело. А если она потеряет ясность мысли и умиротворенность, так необходимые для творчества?

Чарлз получил посадочные талоны и слегка коснулся плеча Гейлен, показывая, в каком направлении им нужно идти. Прежде чем они вошли в зал ожидания для пассажиров первого класса, отойдя от толпы в главном терминале, Чарлз остановился и повернулся лицом к Гейлен.

– Это за мой счет.

– Что?

– Тебе не нужно платить за эту поездку. Ты моя гостья.

– Чарлз, я… – Слезы потекли по ее щекам. – Спасибо.

«Она такая неопытная и такая хрупкая. Что бы это ни было, кто бы это ни был, но он взял ее жизнь в свои руки и разбил ее на тысячу мелких осколков». Если бы только Чарлз мог заменить его для Гейлен, он бы это сделал.

Но он не мог. Он мог быть только ее другом.

Чарлз обнял Гейлен за узкие, худенькие плечи. Такая хрупкая…

Они поселились в соседних номерах в отеле «Мерис» на Вандомской площади. В первый вечер, во время потрясающего ужина для гурманов, к которому Гейлен едва притронулась, Чарлз попытался привлечь ее внимание к достопримечательностям «столицы мира».

– Отель «Мерис» расположен в центре города. Ты можешь пройтись пешком – в полной безопасности – до Лувра, до Же-де-Пом, до музея Родена, до часовни Сен-Шапель, до Нотр-Дам и по левому берегу Сены. Интересная прогулка получится, если идти по Елисейским полям до Триумфальной арки. Тебе, возможно, придется ехать на метро, – это очень легко, Гейлен, – если тебе захочется попасть к Эйфелевой башне или на Монмартр. Конечно, ты всегда можешь пойти со мной на показы коллекций одежды. Завтра утром я иду смотреть Шанель. – Чарлз взглянул в грустные, рассеянные глаза, блестевшие при свете свечей. – Гейлен? – ласково спросил он.

– Да? – Она вздрогнула, чуть не подпрыгнув на месте от неожиданности. Ее мысли находились так далеко отсюда. – Чарлз, извини.

– Все хорошо, дорогая.

– Ты так добр ко мне.

Этим вечером, прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи и разойтись по своим номерам, Чарлз и Гейлен до говорились на следующий день встретиться и пообедать в любимом кафе Чарлза в Латинском квартале. Чарлз на туристической карте Парижа, которую купил для Гейлен, обвел кружочком место расположения этого кафе.

На следующий день, посмотрев роскошную весеннюю коллекцию Шанель и пробормотав извинения своей давней подружке Монике, самой знаменитой модели Франции, Чарлз помчался в Латинский квартал. Он пришел в кафе с десятиминутным опозданием. Но это не имело никакого значения – Гейлен еще не было на месте. Чарлз ждал ее два часа, пока не пришло время – вернее, давно уже пришло время – отправляться на показ коллекции Ива Сен-Лорана.

Где она, черт побери?

«Возможно, забылась в блаженстве среди удивительных экспонатов Лувра», – пытался уверить себя Чарлз. С ним самим такое случалось в Лувре, или перед витражами с розами в часовне Сен-Шапель, или когда он смотрел с противоположного берега Сены на Нотр-Дам. В Париже Чарлз часто переставал ощущать время.

Но Гейлен не была счастливой туристкой, открывающей для себя бесконечные прелести Парижа. Она казалась такой подавленной и расстроенной. А если вдруг она попала под машину, мчавшуюся на бешеной скорости, или упала в Сену…

В то время как самые известные в мире модели, от которых дух захватывало, демонстрировали восхитительную весеннюю кол лекцию Ива Сен-Лорана, беспокойство Чарлза возрастало.

«Тебе следовало присматривать за ней. Ты не должен был оставлять ее одну. Тебе вообще не стоило привозить ее сюда с собой, если ты не в состоянии позаботиться о ней».

Чарлз хотел уйти, но не мог. Это просто невозможно – ни физически, ни из чувства вежливости – встать с кресла для почетных гостей в конце подиума.

Наконец, слава Богу, шоу подошло к концу.

В украшенном зеркалами и мрамором холле отеля «Мерис» Чарлз проверил у портье, не поступало ли для него сообщений. Для него не было никаких сообщений. Но на двери своего номера он увидел записку: «Чарлз, прости. Гейлен».

Чарлз постучал в дверь ее номера.

– Гейлен? – «Пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке».

Дверь медленно открылась. Ее бледное, осунувшееся лицо и темные круги под изумрудными глазами свидетельствовали о том, что она пережила бессонную ночь и мучительный день.

Гейлен не забылась в блаженстве среди сокровищ Лувра.

– С тобой все в порядке?

– Я забыла про обед, Чарлз. Извини.

– Ты ведь провела целый день в номере, так?

Она кивнула, опустив голову.

– Иди сюда. – Чарлз ласково проводил ее до обитого шелком кресла, стоявшего рядом с окном, откуда открывался вид на сад Тюильри и Сену, затем сел рядом с Гейлен, взяв ее за руки. – Посмотри на меня, Гейлен.

Она медленно подняла голову с золотисто-рыжими волосами.

– Расскажи мне все.

– Чарлз, нет, я не могу.

Ее голова снова начала опускаться, но Чарлз взял ее за подбородок, приподнял его и заставил Гейлен взглянуть ему в глаза.

– Расскажи мне.

Глаза Гейлен наполнились слезами, и она попыталась отвернуться. Но Чарлз не позволил ей это сделать.

– Гейлен!

– Я… я так сильно любила его, Чарлз, – прошептала она сквозь слезы.

– Что случилось?

– Он никогда не любил меня. – И это было все, что Гейлен смогла рассказать в тот вечер. По ее щекам текли слезы, и у нее не хватало сил справиться с ними.

Чарлз обнял ее и прижал к себе, не отпуская до тех пор, пока не прекратились тихие рыдания, пока Гейлен наконец не обессилела от страданий. Чарлз проводил Гейлен в ее спальню, ласково уложил в кровать и оставался с ней до тех пор, пока она не заснула.