Крис звонит постоянно, но каждый раз я принимаю вызов и тут же сбрасываю.

И вот когда небо уже начинает темнеть, я отвечаю только чтобы заставить его остановиться.

– Что? – Я слишком устала даже для такого короткого слова.

– Блайт, – тихо интересуется он, – что происходит?

Я закрываю глаза.

– Это же ты таскаешь с собой свадебное приглашение. Ты мне и скажи.

– Чего-то подобного я и боялся. Нашел твою записку. Неужели ты допускаешь мысль, что с нашими отношениями может что-то случиться?

– Я могу думать, о чем захочу. Оставь меня в покое.

Я кладу трубку и отключаю звук.

Экран вспыхивает от нового вызова, но я игнорирую его.

Потом приходит сообщение.


Крис: Пожалуйста, не расстраивайся. Нет никаких причин. Я объясню тебе, но по переписке этого делать не буду. Или возьми трубку, или поговорим, когда вернусь.


У меня нет сил отвечать. Мое сердце разбито на осколки – из-за него и из-за Сабина.

Потолочный вентилятор вводит меня в транс, и я наблюдаю за ним минуту за минутой, пока небо не становится черным и вдали не слышится музыка. Мне стоило бы удивиться, что вентилятор издает музыку, но я просто слушаю. Она прекрасна и погружает меня в некое подобие прострации. Я позволяю себе раствориться в ней. Проходят минуты, но я не задаюсь вопросом, как долго уже лежу в постели.

И только тогда сквозь мои иллюзии пробивается голос Сабина. До меня доходит, что это его музыка доносится с улицы. Она едва слышна, но этот голос ни с каким другим не спутаешь. Поэтому я поднимаюсь с кровати и подхожу к открытому окну. Лунного света достаточно, чтобы разглядеть его. Я бы узнала этого человека с любого расстояния по силуэту, характеру движений. Он настолько особенный для меня, что замечу его даже в миллионной толпе.

Горькая усмешка появляется на моих губах. «Я бы узнала его с любого расстояния» — раньше я думала так только об одном человеке – Кристофере. А теперь мои отношения с обоими братьями испорчены.

Путь из спальни к веранде кажется бесконечным, но я преодолеваю его. В голове не укладывается, что он здесь делает, учитывая, как быстро сбежал в последнюю нашу встречу. Судя по угасающему костру перед ним, очевидно, он здесь уже давно.

Мое сердце не выдержит еще одного разговора, и я собираюсь зайти в дом, когда Сабин начинает петь.

Почему ты ушла?

Ты была весела.

Почему ты ушла?

Ты так ярко цвела.

Если ты родился в огне,

Ты будешь гореть.

И не стать тебе сразу умнее всех,

Ты поймешь.

Холод пробирает, любовь моя.

Вода обжигает сильнее огня.

Я буквально утонул в слезах,

Когда твоя душа полетела на свет.

Ты говорила о совершённых грехах,

И не хотела такого для меня, нет.

Крепись, любовь моя.

Дай бог тебе сил больше, чем у меня.

Слезы будут течь помимо воли,

Омывая сердце, ревущее от боли.

Сабин пьян. В его голосе слышны легкие оттенки этого состояния, и в этом есть только один плюс – я тут же перехожу в боевую готовность. Если это в моих силах, не позволю ему утонуть.

Решительно и хладнокровно, насколько это возможно в подобной ситуации, я спускаюсь с веранды и пересекаю пляж, останавливаясь в нескольких ярдах от него.

– Не думаю, что стоит разводить костер на пляже, – говорю я.

– Ну, у меня неплохо получилось, да? Я плотно обложил его камнями.

Опускаюсь на колени и пытаюсь оценить степень его опьянения.

– Ты пил.

– И что? Тебе ли меня винить? И не вздумай читать мне гребаные нравоучения. Час назад я пытался вычеркнуть тебя из своей жизни. Не получается.

– Ты совсем не выходил на связь… после случившегося. – Мне мучительно трудно произнести даже это. – Почему ты здесь?

Сабин не торопясь кладет гитару обратно в футляр, а потом встает и начинает метаться взад-вперед. Он ужасно выглядит. Его рубашка без рукавов грязная, лицо небритое, а черные волосы растрепаны. Более того, он нетрезв и раздражен. Это легко заметить.

– Видишь ли, Блайт. Я больше не могу этого делать. И не буду.

– Делать что?

Он взмахивает рукой между нами.

– Это. Ты и я. Все кончено. Я больше не хочу тебя видеть. Никогда после этой ночи.

Мне словно дали пощечину. Я замираю.

– Сабин, не смей…

– Нет! – резко бросает он. – У нас не получится быть друзьями. Или кем-то еще. Я здесь, чтобы сказать тебе это. С нами покончено. Все, хватит.

– Нельзя просто объявить об этом, словно не такое уж и важное дело. – Теперь уже я злюсь на него. – Ты останешься со мной, и точка. Потому что мы выясним, в чем дело. Так что нет. Ни с чем ты не покончишь. Я тебе не позволю.

– Вообще-то, Блайт, я заканчиваю с этим. Я имею право делать, что хочу. Если уж на то пошло, то между нами нет никакой связи, не так ли? Нет. Я украл твой кофе. Ты влюбилась в моего брата. Конец нашей истории. Это у вас связь, которой можно позавидовать, та, которую предсказывают звезды. С ним. Не со мной. И мне нужно убраться подальше от этой неразберихи и от тебя и Криса, потому что чувство вины… – его шаги ускоряются, а страдание на лице усиливается, – господи, чувство вины просто нереальное. Я не в силах спать. Не в силах просыпаться. Нет ни минуты, чтобы я не чувствовал себя виноватым. Уже это достаточно несправедливо по отношению к Крису, и уж точно не хватало добавить еще и всю эту хрень с тобой. Ты понимаешь, черт подери?

– Добавить к чему? Почему ты чувствуешь себя виноватым? – Я в расстройстве провожу руками по волосам. – Ты самый искренний и любящий человек. Поэтому нет, я не понимаю. Объясни. Крис тебя боготворит. Ты же знаешь. Он все для тебя сделает.

– И в этом чертова проблема. Разве ты не видишь? Он делал все! – Волнение Сабина нарастает. – Кристофер Шепард гребаный наш защитник, и он ничего не оставлял делать мне! Он брал на себя практически все выходки отца, и никогда не позволял мне помочь. – Сабин переходит на крик. – Он всегда вмешивался, при любой возможности, Блайт. Крис долбаный святой. Так и есть. Из раза в раз он бросался в самое пекло. Специально подставлялся.

Сабин начинает плакать, и его эмоции быстро прорываются наружу.

– Всегда. И я должен быть благодарен ему за это. Я благодарен, но… но одновременно и ненавижу. А теперь я стою здесь один и не делаю ничего, чтобы защитить его. Я ничего не сделал. Ничего.

Сердце разрывается при виде парня, который буквально разваливается на части передо мной. Я не знаю, куда деть глаза, не понимаю, о чем он говорит. В какой-то степени мне пришлось привыкнуть к этому с Крисом, но Сабин всегда убеждал меня, что он справляется и сам побеждает своих демонов. Только вот это оказалось гребаной уловкой, на которую я так глупо попалась.

Он отправился на реабилитацию, и ему стало лучше. Больше никаких последствий прошлого.

Все закончилось.

Оказалось легче поверить, что он волшебным образом исцелился за такое короткое время.

– Крис все делал, Крис гребаный святой, – повторил Сабин, очевидно, не в силах яснее выразить свои мысли.

«Вечный мученик».

«Идущий на большие жертвы».

«Герой».

Слова Сабина с Рождества проносятся у меня в голове.

– Вся слава принадлежит Крису. Он самый сильный, самый смелый, он встает на пути опасности, чтобы оградить нас от нее. Так что он заслуживает аплодисменты. Серьезно, заслуживает. Но я ненавижу его за это, черт возьми! Я ненавижу, что он мешал мне постоять за себя, но еще больше… за то, что мне никогда не удавалось постоять за него. После всего, что он сделал, я не могу его защитить. Я ненавижу его. Я его ненавижу! И не могу с этим смириться. Какой сволочью это меня делает, а? У него есть шрамы, чтобы показать всем, какой он король, а у меня же нет ничего.

– О боже, Сабин. – Я делаю шаг вперед.

Он почти агонизирует, и потребуется много сил, потому что всегда нелегко вмешиваться в чужую бурю. Только вот я не способна и никогда не брошу Сабина, каким бы разрушительным штормом он ни оказался.

– У тебя тоже есть шрамы. Солнце, у тебя такие же шрамы, как у Криса.

Сабин вскидывает руку и хватает бутылку виски, откручивает крышку и отбрасывает ее в сторону. С ненавистью смотрит на меня и делает большой глоток.

– Это не одно и то же. Ты знаешь, Блайт. Он взял на себя больше, чем ему полагалось. Гораздо больше.

Мне трудно игнорировать горящие угли рядом с собой, из-за них мысли путаются.

Костер, пожар, пламя, дым, Джеймс, стекло, кровь, смерть, моя семья…

Следует встряхнуться, поэтому я отвожу взгляд к темной воде, пытаясь подобрать слова. Сейчас мои чувства не имеют никакого значения. Только чувства Сабина. Он мне доверяет, поэтому у меня есть шанс заставить его избавиться от своих демонов. Я знаю, что ему нужно высвободить нечто, уже рвущееся наружу. Если он избавится от эмоций, которые пытается подавить, то спасется, а на иной исход я не согласна. Спасение Сабина – единственный вариант. Не уверена, что получится это сделать, но я попытаюсь.

– Картины, которые мы видели на днях, – подсказываю я. – Среди них была одна… у Криса на внутренней стороне руки есть ожог.

Сабин вздрагивает, и я не отрываю от него взгляда, пока не понимаю, что произошло.