Мы с Крисом начинаем хохотать.

Я театрально вздыхаю.

– О нет!

Он энергично кивает.

– Да! – И придвигается ближе. – Ладно, если серьезно, то я собираюсь после выпускного попросить Зака жить вместе. Где он захочет.

– Думаю, это прекрасно, – замечает Крис.

– Просто чудесно, – соглашаюсь я.

– Ладно, круто. Просто нуждался в вашем благословении для жизни во грехе.

Он соскакивает с места и устраивается у Зака на коленях.

И словно одного этого недостаточно для радости, парни целуются. И это не короткий символический поцелуй. Эрик целует Зака. Весь стол шумит, и мы поднимаем бокалы. Эрик даже не отстраняется. Продолжает поцелуй, поднимая свой бокал.

Эстель наклоняется над столом.

– Ребят, мне нужно кое о чем с вами поговорить. – Она, конечно, пьяна, но лучше справляется с алкоголем, чем ее брат-близнец.

– Валяй, – разрешает Крис. – Похоже, сегодня вечер признаний.

– Я не знаю, чем заняться после колледжа. – Девушка отпивает глоток пива. – Эрик собирается жить с Заком, да? Он же это сказал?

– Возможно, – отвечаю я.

Она не часто выглядит взволнованной, но сейчас явно нервничает.

– Крис? Я не знаю, как… просто… – запинается она. Надо же, Эстель никогда не заикается.

Крис останавливает ее.

– Хочешь остаться с нами в Мэне?

Ее лицо светлеет от облегчения.

– А я могу? С… Джеймсом? – Она смотрит на меня.

– Эстель, ну конечно! – с чувством восклицаю я. – Мы вам рады в любое время. Это и ваш дом тоже.

До меня доходит, что ребята не имели дома, в который можно было уехать на каникулы в колледже. Поэтому Крису всегда приходилось куда-нибудь возить их и придумывать программу. Даже после смерти родителей мы с Джеймсом жили у тети Лизы. Пусть и не очень ее любили, но мы все равно летали домой, в знакомое место, и у нас было подобие семьи. Для детей нормально оставаться с родственниками во время каникул, всегда иметь дом, куда можно вернуться и отдохнуть.

Шепарды такого оказались лишены, однако теперь все изменилось.

– Джеймс хочет поговорить с тобой о расширении переднего крыльца, а еще планирует увеличить патио. А потом… он подумывает об аспирантуре или архитектурной стажировке в Бостоне. – Эстель постукивает ноготками по столу и оглядывается. – Хреново расставаться с Эриком, но это должно когда-нибудь случиться, и, наверное, будет лучше… остаться с вами. Мы постараемся не надоедать и можете выгнать нас, когда захотите.

– Для нас огромное удовольствие, что вы будете с нами, – уверяет Крис. – И тебе не обязательно ходить на цыпочках.

– Не хожу я ни на каких чертовых цыпочках. – Эстель показывает брату язык. – Мы вообще знакомы? Я никогда так себя не веду. Просто пытаюсь донести до тебя, что на этот раз мы не станем вмешиваться в вашу чрезвычайно шумную сексуальную жизнь.

Крис закрывает лицо ладонью.

– О боже, обязательно было это упоминать?

Девушка допивает пиво и громко ставит бокал на стол.

– Ага. И это значит, что ты тоже не будешь вмешиваться в мою чрезвычайно шумную сексуальную жизнь. Все будет просто чудесно!

Эстель улыбается и посылает мне воздушный поцелуй, а затем устраивает целое представление, целуя моего брата взасос.

Переведя дыхание, Джеймс смущенно смотрит на меня.

– Прости, Блайт. Извини… но Эстель не может разговаривать тихо, так что я все слышал. Спасибо вам. Вы лучшие.

– И поскольку вы такие потрясающие и все такое, – говорит Эстель, – может быть, вы не будете возражать, что Зак пригласил Эрика, Джеймса и меня покататься на лыжах с его семьей в Джексон-Хоул? Мы уедем через несколько дней.

Она крепко зажмуривается и скрещивает пальцы, понимая, что только что сократила наш совместный отпуск.

– Ох. – Меня охватывает разочарование, но… это же студенты, которым хочется покататься на лыжах.

Джеймс недовольно смотрит на нее.

– Нам совершенно не обязательно это делать. Он спросил у нас только сегодня вечером.

Крис принимает решение довольно быстро.

– Думаю, вам стоит поехать. Вы прекрасно проведете время, к тому же ты сто лет не каталась на лыжах.

Я готова ответить, но Крис потирает пальцами мою руку. По какой-то причине он считает это хорошей идеей. Просто я ее не знаю.

– Правда? Ты не рассердишься? – Эстель хлопает в ладоши. – Охренеть, Джеймс! Мы едем кататься на лыжах! На мне сексуальный зимний костюм кролика. Ты просовываешь свои холодные руки мне под…

– Эй, эй! – Крис закатывает глаза. – Не заставляй меня передумать.

Девушка делает чересчур серьезное лицо.

– Да, дорогой брат. Поняла. – А потом она вскакивает и кричит в сторону сцены: – Сабин! Юх-ху!

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы поймать его подмигивание сестре, а потом он начинает петь. Бар, может, и маленький, но у них здесь даже имеется сценическое освещение. Сабин в своей стихии, и я испытываю облегчение, видя его на сцене. Несмотря на недавние происшествия, он все еще тот Сабин, какого я знаю, со всей его силой и характером. Иногда хорошо об этом помнить.

Больше часа он развлекает публику кавер-версиями известных песен, включая «Sister Christian»[10]. Сабин посвящает ее Эстель, позволяя сестре фальшиво и громко петь в микрофон. Публика хоть и не трезвая, но все полны энтузиазма, и Сабин с легкостью заводит толпу, заставляя подпевать.

Компания сегодня веселая, и очень не хочется, чтобы вечер заканчивался, однако в половине первого Сабин объявляет, что его выступление завершено. Я едва слышу его слова за громом аплодисментов и стуком Эрика по столу. Мы присоединяемся к какофонии и вызываем на лице певца такое смущение, какого я еще никогда за ним не замечала. Он благодарит слушателей, спрыгивает со сцены и подсаживается к нам.

Крис вскакивает, становится у брата за спиной и трясет его за плечи.

– Кто тут рок-звезда, а? Правильно! Этот парень! Так горжусь тобой, чувак.

Сабин похлопывает Криса по руке.

– Спасибо.

– Мы собираемся пожени-и-иться! – кричит Эрик, и вся наша компания поворачивает головы к нему и Заку.

– Вы что? – переспрашивает Сабин.

Зак хлопает себя ладонью по лбу.

– Ну, не совсем пожениться. Мы съезжаемся вместе, – объясняет он.

– Ох! – Эрик грохает кулаком по столу. – Правильно! Мы съезжаемся!

Все кричат и поздравляют счастливую парочку.

И тут Эрик морщит лоб.

– Погоди минутку. Если мы женимся, значит, должен быть торт, так что я сейчас за ним схожу.

– И, возможно, за галлоном воды и парой пачек аспирина, – бормочет Крис. – Вообще-то по пути сюда мы проходили мимо кондитерской, которая работает допоздна. Всего в паре домов отсюда.

– Всем торт! – вопит Эрик.

– Крис, почему бы тебе не свозить алкашей за тортом, а я помогу Сабину собрать вещи? – предлагаю я.

– Не торопись. Эрику нужно немного протрезветь, прежде чем я посажу его в машину. Если он все заблюет, я сильно разозлюсь.

Крису удается вывести всех на улицу, оставив нас с Сабином вдвоем.

– Итак? – Он сидит напротив меня и теребит салфетку на столе.

Я прикидываюсь дурочкой.

– Итак… что?

– Блайт! Ну же. – Салфетка порвана в клочья.

– Ты был великолепен.

– Да?

– Превзошел самого себя. Идеальное выступление. Никогда не видела ничего лучше.

Внезапно к другу подбегает испуганный менеджер с полным надежды выражением лица.

– Сабин? Это было круто, и публике ты понравился. Вот в чем дело. Один парень должен был петь на закрытии концерта, но он так и не появился. Я стараюсь заканчивать вечера чем-нибудь лирическим. Это помогает успокоить толпу. Потом меньше драк. Может, ты споешь еще пару песен? Всего через двадцать минут? Ты бы очень меня выручил.

– Ну, не знаю, – тянет Сабин, – наверное.

– Саб, ты должен! – настаиваю я. – Ты же король медляков!

Он усмехается.

– Ладно. Конечно.

Сабин возвращается на сцену, и его немедленно приветствуют громкими аплодисментами.

– Ну, хорошо, народ. Мы немного сбавим обороты, а потому присаживайтесь и встречайте медленные композиции вашего покорного слуги.

Все помещение как будто подпадает под влияние Сабина, и я не удивлена, когда шум стихает, а гости готовы слушать. Он очаровывает каждого, и я не в силах отвести от него глаз. Несколько парочек медленно танцуют возле сцены, нас окутывает волшебная атмосфера, за пределами которой мир перестает существовать. Мы все здесь, с Сабином. Он исполняет несколько песен, а потом задумывается, барабаня пальцами по гитаре.

– А сейчас… эм… Блайт, – произносит он, глядя прямо на меня, – эта для тебя.

На моих губах расцветает улыбка, когда он начинает «When You Say Nothing at All». Это старая песня, и я ее обожаю. Немного глупая, немного слащавая, но одна из самых красивых. Понятия не имею, откуда он узнал, что я люблю ее.

Это песня об общении без слов, о том, чтобы всегда быть рядом друг с другом, о глубокой связи. Именно она поддерживала нас после драмы, разыгравшейся возле картин.

Эта песня о нас. И она прекрасна. Я наслаждаюсь каждой секундой, что она играет.

Единственная проблема в том, что, похоже, она нравится мне слишком сильно. Стараюсь сдерживать слезы, но не очень с этим справляюсь. Поэтому просто сдаюсь и позволяю им катиться по щекам. Ведь это слезы счастья, вызванные любимым человеком, который поет для меня песню, и я ценю каждое мгновение.