Наступавшая ночь, казалось, сомкнулась над ними с обманывающей вечностью: в ней не было напоминания о том, что придет утро. Ее сари легко поддалось его ласковым пальцам, позволяя им нежно касаться ее обнаженной горячей кожи. Тонкая материя упала с ее плеч на пол. Она изогнулась, ее губы приникли к нему с растущим волнением ожидания.

Он позволил ей откинуться на спину, его губы скользили между ее грудей к пупку, его язык дразнил ее, двигаясь вниз, затем он поднял ее. Ее спина изогнулась, она вздохнула, когда он нашел секрет ее женственности, его ласки вызывали в ней буйный восторг. Ее пальцы увязли в его волосах в то время, как жар разливался по ее телу, как солнечный свет. Прикосновения его языка становились невыносимыми, заставляя ее все больше раскрываться перед ним, умоляя его едва слышными непроизвольными всхлипываниями войти в нее, наполнить ее… и когда он уступил ее мольбам, она застонала хрипло:

— Сейчас, да… сейчас. Пожалуйста, я хочу всего тебя… люби меня!

Охваченная желанием, она обвила его ногами вокруг бедер, чтобы быть еще ближе.

Он проникал в нее, его тело двигалось, как сильный морской прибой, унося ее с собой все дальше и дальше от спокойного берега нежности в нарастающий шторм яростного, безумного восхищения. Волны становились все выше, их пена увлекала их в радостный водоворот страсти. Анне-Лиз застонала, впуская Дерека еще глубже, пока он целиком не оказался в ней, продвигаясь в самый центр ее тайны. Их страсть была подобна шторму с неожиданными приливами и отливами. Молния прорезала небо, достигая гребней высоких белых волн страсти, которая почти пугала своей силой, но затем волны рушились, увлекая их в пучину розовой пены. Движения Дерека внутри нее ускорились, становясь все быстрее, пока она не начала корчиться, ее тело вздымалось под ним с непреодолимой необходимостью. Пришел пик страсти, потом пришел снова и рассыпался, как осколки разбитого стекла. Освобождение Дерека обрушилось, как расплавленная лава низвергающегося вулкана.

Долгое время они лежали, сплетаясь в единое целое, потом любили друг друга снова и снова, пока не обессилели от истощения и изнеможения. Шум волн затихал, становясь эхом, и исчез совсем.

— Я должен идти, — прошептал наконец Дерек в потную щеку Анне-Лиз, — но я вернусь. Ты не передумаешь выйти за меня замуж весной?

— Никогда, — проговорила она. — Если нужно, я буду ждать тебя всю жизнь. Только будь осторожен. Если что-нибудь с тобой случится, я тоже умру.

— Смотри за Мариан, — сказал он, неохотно поднимаясь. — Родни идет со мной.

— Родни? Но он не знает ни урду, ни хиндустани.

— Другие добровольцы знают еще меньше… да и выбирать особенно не из кого. Хэйвлокк считает, что нужно идти вдвоем: если один из нас не дойдет, возможно, дойдет второй.

Взволнованная его словами, она с тоской смотрела на него:

— Ты доверяешь Родни? Ведь он знает, что ты когда-то собирался жениться на Мариан.

— Ему я доверяю гораздо больше, чем Мариан, — был его ответ. — С ее изменчивым настроением она надежна, как гадюка.

— Почему же ты тогда влюбился в нее, Дерек? — мягко спросила Анне-Лиз.

Дерек задумался.

— Ее красота, шарм… непредсказуемость, — заметив грусть в глазах Анне-Лиз, он весело добавил: — Да, непредсказуемость! Ущипнув ее за зад, никогда не знаешь, как она отреагирует — кинется на шею с поцелуями или влепит пощечину! — Он расхохотался. — Мариан сама заранее не знает, как она поступит. — Взяв Анне-Лиз за подбородок, Дерек нежно поцеловал ее раскрывшиеся губы. — В то же время я люблю тебя за твою последовательность. Например, если бы я остался за этими стенами, я был бы уверен, что ты будешь со мной.

Он застегнул рубашку, и Анне-Лиз подала ему чалму. Он обмотал голову куском ярко-красной ткани и подумал о том, что в таком виде его голова — прекрасная мишень для сипаев. Он почти ничего не рассказал Анне-Лиз о своем задании и надеялся, что и Родни также сдержан с Мариан. Чтобы добраться до Кемпбела, им предстояло пройти через город вблизи Алам-Багха. Ему было бы проще, если бы он шел один, без Родни, которого даже издалека индийцем не назовешь. Дерек потратил немало времени, чтобы научить его нескольким простым фразам на урду, и долго рассказывал, как ведут себя в той или иной ситуации мусульмане, но не был уверен, настолько ли усвоил Родни его уроки, чтобы воспользоваться ими, если они окажутся среди врагов. Если их поймают, то смерти им не миновать.

Он притянул Анне-Лиз к себе и поцеловал:

— Жди, пока я не вернусь от Кемпбела, — прошептал он.

— Я буду ждать, — отозвалась она тихим эхом. — Да хранит тебя Господь! Я буду молиться за вас обоих!

Она прислонилась к нему щекой и поцеловала еще раз. Его руки мгновенно обвились вокруг нее, но через мгновение он отпустил ее… затем, как тень, выскользнул в дверь.

Глядя на дверь, в которую только что вышел Дерек, она, как безумная, опустилась на пол, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Слезы навернулись на ее глаза, но она их сдержала. Дерек хотел, — чтобы она была сильной, и она будет сильной! Будет достаточно времени для слез, но не теперь. Несмотря на удушающую жару, Анне-Лиз знобило — холодом повеяло у нее на душе. Казалось, стены надвигаются на нее, как будто хотят смять и уничтожить. Позолота стала похожа на мишуру, отражая гнилое величие и богатство Индии. Когда Александр Македонский пришел завоевывать эту древнюю страну, она показалась ему настолько же мертвой, насколько и красивой. Однако Анне-Лиз любила ее, как и Дерека. Так много крови пролито здесь! И все же Индия — страна бесконечного возрождения и буйной жизни, бесконечного разнообразного многоязычия и огромных залитых дождем лесов и расстилающихся равнин. Здесь была колыбель мира… и колыбель ее с Дереком будущего. Милостью Божией у них когда-нибудь будут дети, потом они станут взрослыми — либо здесь, либо в Австралии. Анне-Лиз уже загорелась идеей уехать в Австралию; это был новый широкий мир, мир, свободный от древности, от прошлого, от гнилой иерархии каст, этого предрассудка, которым были окутаны и Англия, и Индия. Их дети вырастут свободными среди бодрых и энергичных людей, положивших начало новой культуре… если они с Дереком выживут.

Анне-Лиз была права — их ждали ужасные испытания!

XIX

Отряд Кемпбела идет

Еще до рассвета Дерек и Родни отправились в путь. Их провожал профессор Сандервиль. В последнее время, совсем позабыв о своих черепках и древних папирусах, профессор был страстно увлечен военными действиями. Он одолевал Хэйвлокка бесконечными стратегическими планами освобождения резиденции. Прекрасно владевший местными наречиями, он требовал, чтобы его вместе с Дереком отправили в разведку. Однако ему было разрешено лишь проводить Дерека и Родни до стены резиденции, и профессор был страшно горд возложенной на него миссией.

Ночь была безлунной, и все же они старались держаться в тени, падавшей от стены резиденции. Наконец они достигли того места, где им предстояло перелезть через стену. Перекинув веревку, Дерек ловко забрался наверх и минуту спустя был уже с другой стороны, в городе. Вдоль узкой улицы стояли лавки и дома, покинутые жителями, как только началась осада резиденции. Все было тихо. Вдруг где-то наверху послышался хруст, и к ногам Дерека посыпались обломки черепицы. Он замер, сердце бешено колотилось. Но это оказалась кошка, разгуливавшая по стене и столкнувшая хрупкую черепицу. Успокоившись, он дернул веревку, чтобы спускался Родни. Родни с трудом преодолел стену, и Дерек вновь стал волноваться, что у него такой неуклюжий спутник. Когда он все-таки спустился, Дерек снова дернул за веревку, и профессор Сандервиль втащил ее обратно. Вскоре двое мужчин растворились в темноте.

Этой ночью Анне-Лиз дежурила в лазарете. Как всегда, она остановилась около Роберта и, положив ему руку на лоб, убедилась, что жара у него больше нет. Рана на ноге заживала, и дело шло явно на поправку. Она очень надеялась, что скоро он сможет ходить. Роберт спокойно спал. Она укрыла его рваной простыней, и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела Мариан, пристально смотревшую на нее. Анне-Лиз подошла к ней.

— Это правда, что ты собираешься замуж за Дерека? — спросила Мариан резко.

— Да, мы собираемся пожениться через несколько месяцев, — спокойно ответила Анне-Лиз. Ей стало жаль Мариан: лицо этой красавицы было искажено болью — волосы вздымались, как пламя, а бледные руки дрожали.

Не обращая внимания на спящего Роберта, Мариан почти кричала:

— Ты, наверное, сумасшедшая, если надеешься дать ему счастье! Правильно сделала, когда сбежала от него. Почему бы тебе не сделать этого снова?

— Дерек стал совсем другим человеком. Я, к сожалению, слишком поздно поняла это. Зато теперь знаю точно и никогда не изменю своего мнения. Он любит меня и смотрит на меня как на равную. Мне все равно, что ты думаешь об этом…

— Но ты не ровня ему. Если твоя бедность еще может кому-то казаться благородной, то уж твое поведение — нет. Я знаю, что ты спала с ним в Клерморе. Это твоя честность?

Роберт открыл глаза, в них было возрастающее беспокойство:

— Дайте наконец поспать, что вы разорались, как торговки на базаре! — С усилием он поднялся и сел. — Мариан, тебе ли осуждать Анне-Лиз? И вообще, — он понизил голос, — даже мне известно, что ты вышла замуж не девственницей. Тебе давно пора понять, что Анне-Лиз любит Дерека. А ты всегда использовала его только для собственного удовольствия и чтобы потешить свое тщеславие.

— Я достаточно сильно его любила, — возразила Мариан, ее лицо исказилось от злобы. — Ты думаешь, мне было легко отказаться от него? Ведь я была права, когда не хотела ехать в эту проклятую Индию. Я бы сейчас сидела преспокойно в Сассексе, а не в этой идиотской резиденции! Почему Дерек должен разрушить жизнь из-за одной ошибки? — Она остановилась и ухватилась за край кровати. — Верни ему Клермор, Роберт. Дай ему возможность увидеть, что женитьба на этой деревенской девке невозможна. — Она брезгливо посмотрела на Анне-Лиз. — Взгляни на ее лицо. Она не хочет, чтобы он получил то, что принадлежит ему по рождению, она прекрасно знает, что жизнь в Клерморе не для нее, что она там будет выглядеть, по меньшей мере, смешно!