— Наша последняя ссора была на ту же тему. Не следует ли нам оставить в покое наших уважаемых отцов и не давать больше советов друг другу?

Он редко улыбался в эти дни, но сейчас тихая улыбка промелькнула на его губах.

— Ваш отец был один из лучших людей, каких я когда-либо знал.

Она с нежностью взглянула на него:

— Он очень любил вас… и очень гордился. У вас огромное мужество, Дерек, иначе вы бы не выжили.

— Думаю, завтра пойти на прогулку, — сказал он решительно. — А в конце будущей недели я надеюсь отправиться пешком в Брайервуд и сказать Мариан, что она имеет возможность стать женой полковника колониальной армии, к которой я принадлежу!


Взбираться по ступенькам Брайервуда оказалось так же тяжело, как на склон ущелья в Кибере. И результаты были такими же катастрофическими. Дерек вернулся в Клермор ошеломленным, лакей и возница буквально внесли его в дом.

— Мариан не поедет в Индию, — сообщил он Роберту, поспешившему к нему. — Помолвка расторгнута. Она сказала, что если бы я любил ее, то не звал бы в эту холерную смертельную жару. А теперь, — он повернулся к Анне-Лиз, которая хотела помочь ему добраться до спальни, — я хочу остаться один!

— Как тигр из джунглей! — сострил Роберт, когда дверь за Дереком захлопнулась.

— Будьте серьезнее, Роберт, — сказала Анне-Лиз резко. — Он терпит все это ради вас.

Роберт покачал головой:

— А я думаю, что он заботится о себе, только сам не знает об этом.

— Он потерял карьеру, здоровье, богатство, а теперь и Мариан. Я боюсь за него.

— Ладно, — подытожил Роберт. — Ему будет только лучше без нее, вот увидите.


Прошла неделя, прежде чем Дерек вышел из своей спальни. Если «ему и было лучше без Мариан», то по его виду это было незаметно. Теперь он часто приказывал лакею и кучеру выносить его в сад вместо того, чтобы с усилием самому хромать по дорожке из гравия. Его состояние ухудшалось, и по утрам он долгие часы дремал в шезлонге в библиотеке. Активный, энергичный человек, он был практически прикован к костылям и подчас злился на Анне-Лиз, когда она заходила к нему. Когда же ей удавалось уговорить Дерека, чтобы она почитала ему что-нибудь, он слушал ее чтение равнодушно. Иногда он притворялся, что ему интересно, но она чувствовала: его мысли с Мариан.

Однажды после обеда он спокойно лежал на траве, голова его покоилась на коленях Анне-Лиз. Она читала ему стихи Джона Донна. Солнечные блики мерцали на самшитовой изгороди, кустах роз и сирени.

— Я думаю, Донн мог бы назвать вас «леди сумрака», — сказал Дерек, когда она закончила читать «Канонизацию».

Она подняла голову.

— Потому что сумрак ваших глаз под веками нежного сиреневого цвета… — импровизировал он, — и у вас ренессанское лицо… как у героинь Данте. Мне кажется, будто мы в солнечном саду четыреста лет назад, вместе с веками, остановившимися, чтобы услышать:


Ангел с лицом и крыльями из воздуха

Не так чист, как чиста твоя одежда.

Твоя любовь — это сфера моей любви;

Такое неравенство,

Как смешение воздуха и ангельской чистоты,

Смешение женской любви и мужской будет везде…

Она засмеялась:

— Боюсь, и у вас все перемешалось — и Донн, и Данте. Данте мог бы назвать меня мрачной и смуглой.

— Как крылья ночи, — проговорил он. — Очаровательная и светлая, как полуночная звезда…

Анне-Лиз улыбнулась.

— Розовые солнечные лучи, мне кажется, растопили ваше сердце. С вашей леди, может быть, все еще уладится.

— Я не собираюсь просить ее… или Роберта, — сказал он почти грубо. — Моя голова все еще болит, как дьявол, и я могу сойти с ума хоть через час. Им обоим будет лучше без меня.

— Вы все еще боитесь, что вас могут отправить в сумасшедший дом?

— Что бы ни случилось, я не хочу оказаться там.

Она пристально посмотрела на него.

— Вы не причините себе вреда?

Он закрыл глаза.

— А почему я должен это сделать?

Несмотря на уклончивый тон, она почувствовала в его голосе страх. Стараясь не показать, как она испугалась, Анне-Лиз судорожно решила: «Что же делать? Если его запереть, то и тогда он может покончить с собой». Она вдруг четко осознала такую возможность. Анне-Лиз осторожно наклонилась и поцеловала его.

Он открыл глаза в изумленье:

— Что за черт…

— Не черт, — проговорила она. — Я просто подумала, что стоит вам напомнить, что еще не все потеряно. Пока вы живы, все возможно: вы выздоровеете и вас обязательно полюбит какая-нибудь женщина.

Он долго смотрел на нее.

— Роберта вы целовали так же?

Она рассмеялась.

— Далеко не так, — затем добавила с озорным блеском в глазах: — Не бывает одинаковых поцелуев, даже новички знают об этом. — Она изучающе смотрела на его губы, как будто видела их в первый раз. — Конечно, мой поцелуй вас разочаровал?

— Я как-то не заметил, — заявил он лукаво, — он был слишком коротким.

Видя, как загорелись его глаза, она вновь поцеловала его. Теперь поцелуй был долгим.

— Наверное, это хорошо, когда чей-то поцелуй возвращают, — сказала она, мягко отстраняясь. — Ваши губы похожи на яблоко, которое вы съели час назад.

— А ваши на его кусочек, — выдохнул он. — Кажется, аппетит ко мне вернулся.

Она засмеялась.

— Не страшно. Я буду любить вас, даже когда вы станете солидным джентльменом.

Его глаза смотрели на нее с недоверием.

— И вы любите меня, шаркающую развалину?

— Вы дороги мне, как был дорог отец. — Она избегала его взгляда.

— Однако этот поцелуй напомнил мне, что я вам не отец, — дразнил он ее. — Интересно почему?

— Возможно, я помогу вам понять причину, — ее голова снова склонилась к нему. И этот поцелуй был совсем не похож на прежние: это был поцелуй страстной женщины.

Когда руки Анне-Лиз обвились вокруг его шеи, Дерек неожиданно оттолкнул ее.

— Не надо… Анне-Лиз, вы не понимаете, что делаете со мной. Ваш отец возложил на меня ответственность…

— Согласитесь, что отец сделал и вас моим… — Когда он взглянул озадаченно, она добавила нежно: — Отец видел, что мы оба одиноки. Я нуждаюсь, чтобы кто-то присматривал за мной, да и вы тоже нуждались, чтобы кто-то присматривал за вами.

Его взгляд стал задумчивым.

— Я понял, — сказал он наконец. — Я не знаю, что ваш отец имел в виду, но только мы неподходящая пара.

— Я сама не понимала его намерений до сегодняшнего дня.

Дерек сел.

— Что бы он ни думал, он не имел в виду, что вы будете вовлечены мною в любовную связь. Я бранил Роберта за подобные вольности по отношению к вам.

— Намерения Роберта были гораздо более честными, чем ваши, — сказала она спокойно. — Он никогда не лгал относительно своих чувств.

— Вы думаете, я притворяюсь?

— Я знаю о гареме, находившемся позади вашего дома в Канпуре, — ответила она.

— Вам-то что? — возразил он.

— Но я женщина, — отпарировала она, — даже если я дочь священника.

Он коротко рассмеялся.

— Вы даже не имеете представления, что значит быть женщиной. Вы едва окончили школу.

— Школа существует для учебы. — Она снова потянулась к нему, ее глаза светились нежным призывом: — Научи меня…

— Не могу, — выдохнул он. — Трудно остановиться на одном уроке.

Она улыбнулась.

— Вам никогда не приходило в голову, что я, возможно, тоже могу научить вас чему-то новому?

Он ухмыльнулся.

— Честно говоря, нет.

На этот раз в глазах Анне-Лиз мерцал вызов.

— Вы не хотите убедиться, что я не похожа ни на одну женщину, которую вы знали, милорд? Не будьте застенчивы и скромны, как ягненок!

Он поцеловал ее крепко и с такой настойчивостью, что рассеял все ее сомнения относительно его чувств. Голова Анне-Лиз пошла кругом от той дрожи, которая пробежала между ними. Она откинулась назад, ее грудь вздымалась в ответ на его поцелуи. Дерек был опытным мужчиной, но искренность и нежность Анне-Лиз обезоружили его. Ее губы были вином, они были жизнью, светом, подающим Дереку надежду, что скоро кончатся его страдания. Он целовал Анне-Лиз так, как будто она была сама надежда, обещание дня, наполненного торжествующим счастьем. Солнце, светившее сквозь листья клена, осыпало их пылинками мерцающего золота.

VII

Связь

В этот вечер Дерек впервые за долгое время с удовольствием слушал, как Анне-Лиз играет Шопена. Роберта не было: еще утром он уехал на собрание по выборам в палату лордов. Дерек страстно желал бы оказаться на его месте. Однако бесполезно теперь думать обо всех вещах в жизни, которые он должен был сделать для удовлетворения своего честолюбия, но не сумел. Тем не менее одну ошибку он не должен совершить. Он не должен переступить ту черту, к которой он подошел слишком близко: вступить в связь с юной и неосторожной Анне-Лиз. Она, такая доверчивая, такая нежная, а он почти вовлек ее в водоворот страсти! Он чувствовал ее губы на своих даже теперь; соблазнительные, наводящие на мысль, что все, чего он мог бы получить от любовницы… Но что он даст ей взамен? Любовную связь, которая окончится для нее только несчастьем и разочарованием. И потом Мариан, бурная и волевая Мариан, все еще царила в его сердце. Он не мог, да и не хотел изгнать Мариан из своих мыслей, но часто ловил себя на том, что Анне-Лиз быстро занимает ее место. Когда Анне-Лиз не было рядом, Дерек скучал. Анне-Лиз была как ветер, неуловимый, холодный, крутящийся вокруг него, а затем исчезающий. Покинув сад, она снова стала серьезной и незнакомой.

— Анне-Лиз, — проговорил он спокойно, когда она закончила играть, — мы должны поговорить.