— Кто такая Анна?

— Его жена. Она француженка. Они постоянно между собой говорят по-французски.

— Понятно. Думаю, что завтра утром я съезжу к мистеру Карасовскому.


На следующее утро Лиза высадилась из кареты в Марблхеде. Дул северо-восточный ветер, распахивая полы ее пальто, когда она шла по дорожке к веселенькому маленькому коттеджу, который, как и бьющие волны прибоя, напомнил ей счастливые годы с Адамом. Но это счастье закончилось… Она постучала в дверь. Вскоре дверь открыла симпатичная молодая женщина в переднике.

— Да?

— Меня зовут миссис Кавана. Я бы хотела поговорить с мистером Карасовским о Гаврииле.

Лицо женщины просветлело.

— О, да… заходите, пожалуйста, — пригласила она с французским акцентом. — Тадеуш — это мой муж — дает сейчас урок, но он скоро закончится. — Притворив дверь, она понизила голос. — Он сейчас занимается с одним из своих самых плохих учеников и будет рад предлогу закончить занятие.

Действительно, Лиза услышала, как кто-то выстукивал сонату Моцарта в соседней комнате. Анна провела ее в гостиную с низким потолком, потом пошла за мужем. Когда тот появился в дверях, Лиза увидела высокого, немного сутулого мужчину с приятной внешностью, каштановыми волосами и в очках в золотой оправе. На нем была несколько поношенная одежда, а рукава пиджака на локтях вытерлись. Он вошел в гостиную и поцеловал руку Лизы.

— Вы знаменитая и довольно таинственная женщина, миссис Кавана, — произнес он с сильным акцентом и указал Лизе на кресло. — Миссис О'Гилви сообщила мне, что вы навещали моего лучшего ученика. Я с нетерпением жду, что вы скажете о нем.

— Думаю, что он просто изумителен, — садясь, ответила Лиза, — но я мало понимаю в музыке. Гораздо важнее, что вы сами думаете о нем.

Тадеуш ответил без колебаний.

— Я вам откровенно выскажу свое мнение. Я учился с Шопеном. Слышал, как он играет — играет он божественно. Я слушал игру Листа, слышал, как исполняет вещи Мендельсон. У Гавриила нет такой техники, как у этих гигантов, что вполне понятно, нет у него и эмоциональной зрелости, глубины экспресси. Но я бы поклялся, мадам, что природный талант Гавриила не уступает их талантам. Я слышал, как Гавриил превращает вариации в настоящий вихрь красоты.

— Вариации, — повторила Лиза, вспомнив о старинных русских колыбельных мелодиях, которые позже вдохновляли Римского-Корсакова и Цезаря Кюи.

— Вариации. Мальчик гениален. Но, конечно… — Он пожал плечами. — Что нам делать с ним? Большего я ему не могу дать. Его талант превосходит мой. Какие могут быть возможности у черного мальчика?

— Может быть, его отправить в Европу, чтобы он поучился у маэстро Листа?

— О! Это было бы великолепно. Но для Европы нужны деньги.

— Мистер Карасовский, я не мотовка и не хочу бросать свои деньги на ветер. Но я уже немало вложила в обучение Гавриила. Считаете ли вы благоразумным вложение денег в дальнейшее обучение Гавриила, если я его направлю в Европу к Листу?

— Конечно, такие вещи гарантировать невозможно, но клянусь вам, мадам, игра стоит свеч.

— Существуют и другие проблемы. Гавриил никогда никуда не ездил, не знает иностранных языков… Мистер Карасовский, если бы я оплатила ваши с женой расходы и компенсировала бы вам потраченное время, согласились бы вы представить Гавриила Листу?

Высокий польский еврей удивился.

— Конечно, согласился бы с восторгом! Мы с женой уже несколько лет не бывали в Европе. Но разрешите спросить, почему вы хотите пойти на такие дополнительные затраты, хотя и так уже очень много израсходовали на Гавриила?

Лиза встала.

— Существует много причин для этого, не последнее место среди которых занимает обещание, которое я дала его отцу. Кроме этого, мне любопытно узнать, честно говоря, как далеко продвинется Гавриил с должной поддержкой. И, может быть, будет полезно во время этой войны из-за рабства показать, как мальчик с черной кожей может ошеломить мир.

В глазах Тадеуша отразилось волнение, когда он взял руку Лизы.

— Ошеломить мир! — задумчиво повторил он. — Да, вот чего может добиться Гавриил: ошеломить мир!


Это была дивная сцена. Аманда выглядела как куколка в пальтишке, подбитом лисьим мехом и в меховой шапочке, подвязанной под подбородком. Она каталась на коньках вместе с Алексом Синклером на небольшом замерзшем пруду. Снежные шапки пригибали ветви сосен и елей, которые там и сям росли в прекрасной долине Гарлема. Лиза наблюдала за ними с саней, стоявших возле пруда, укрыв ноги меховым одеялом. Алекс пригласил их на экскурсию в конце недели с остановкой в гостинице в ста милях к северу от города, откупил целый железнодорожный вагон для этой поездки, сделал широкий жест, что было характерно для него, как узнала Лиза. Молодой гений розничной торговли, как его называли в статье в журнале «Харперс уикли», без всякого смущения полюбил Аманду, которая ответила ему полной взаимностью. Это привело Лизу в восторг, потому что она знала, что дочка ужасно тоскует по Адаму. Лиза объяснила Аманде, что папа остался в Англии по политическим соображениям, она также просила ее не упоминать о папе при Алексе. Лизе не нравился такой обман, но она должна была пойти на это, потому что не хотела упустить возможность заполучить Алекса. Лиза тоже скучала по Адаму, но Алекс начинал заполнять образовавшуюся пустоту. И хотя она его не любила, он ей очень нравился. Пока что Алекс вел себя как истинный джентльмен. Но Лиза заметила, что этот уик-энд в сельской местности, где поселились главным образом голландцы, в гостинице, которая странным образом оказалась совершенно пустой, если не считать их троих и миссис Паркер, был особенно хорошо спланирован. Фамильярное обращение Алекса с управляющим гостиницы и сотрудниками заставило ее заподозрить, что он не в первый раз отправляется, на уик-энд на север. Она подумала также, что он ездил сюда не один. Лиза сделала для себя вывод, что он не чуждается прелестей женского пола.

— Алекс! — пропищала Аманда, когда ее спутник не устоял на ногах, подпрыгнул и свалился на лед. Когда он сел с кислой физиономией, Аманда расхохоталась.

— О, вы здорово катаетесь, — сказала она. — Мамочка, правда Алекс смешной? — В этот момент Аманда тоже упала на живот. И они оба счастливо рассмеялись.

«Он будет ей хорошим отцом, — думала Лиза, — а ведь у нее не было отца, который бы постоянно находился при ней».

* * *

Мистер Карпентер, веселый, крепкий управляющий гостиницы, сам обслуживал за столом всех четверых, подал им индюшку со всем необходимым гарниром. После десерта миссис Паркер поднялась из-за стола, чтобы отвести Аманду на второй этаж спать.

— Спокойной ночи, Алекс, — сказала Аманда, обнимая и целуя его. Потом подошла и поцеловала маму.

— Спокойной ночи, мама. Знаешь что? Алекс почти такой же замечательный, как папа.

Лиза кисло улыбнулась, когда няня повела Аманду наверх, и они остались вдвоем с Алексом. Кофе они пили возле большой каменной печи, а мистер Карпентер в это время убирал со стола. На улице все еще шел снег, но в уютной гостиной постоялого двора восемнадцатого столетия было тепло.

— Нравится? — спросил Алекс. Он стоял перед горевшими дровами, а Лиза сидела на скамье колониального типа с подушками.

— Очень, — она улыбнулась. — Замечательная мысль поехать сюда, Алекс. И я ценю твое доброе отношение к Аманде. Боюсь, что ты ее просто покорил.

— Ну, она-то меня точно покорила. Очаровательная девочка.

Он в нерешительности замолчал, ожидая, когда Карпентер удалился из комнаты. Когда они остались одни, он взглянул на Лизу.

— Вы сказали мне, что Джека Кавана застрелили пять лет назад. Как же она могла запомнить «папу»?

— Джек не был отцом Аманды, — ответила она.

— Кто же им был тогда?

Она слегка улыбнулась.

— Я вдруг почувствовала себя почти голой. Но вам, пожалуй, стоит узнать обо всем моем бурном прошлом. Отец Аманды — Адам Торн, маркиз Понтефракт.

Алекс присвистнул.

— Так вот почему он так старался спасти ее…

— Совершенно верно. Конечно, мы старались не разглашать свои прошлые отношения.

Он странно смотрел на нее. «Так, эта новость доконала его», — подумала она. Лиза подошла к нему и притронулась к его рукаву.

— Дорогой Алекс, — обратилась она. — Я не знаю, о чем вы думаете. Последние недели с вами были просто великолепны, но завтра мы вернемся в город и можем опять пойти каждый своей дорогой. С моей стороны упреков не будет. — Начали бить часы на полочке камина. — Уже поздно. Я, пожалуй, пойду в свою комнату. Спокойной ночи.

Она повернулась, чтобы уйти, но он взял ее за руку и привлек к себе. Обняв, он поцеловал ее в губы со страстью, удивившей ее.

— Лиза, Лиза, — прошептал он. — Я с ума схожу… — Для меня неважно… — Он начал целовать ее подбородок, нос, щеки, глаза. — Мне абсолютно безразлично, кто был отцом Аманды. Мне нужны вы…

Он опять поцеловал ее в губы. Она почувствовала, как его руки сладострастно сжимают ее спину.

Она мягко отстранила его.

— А теперь пора и вам рассказать мне кое-что о себе, — предложила она. — Почему у меня создалось впечатление, что вы бывали в этой гостинице и раньше?

Он пригладил рукой волосы.

— Я бывал здесь. Не отрицаю этого.

— И у меня странная уверенность, что вы приезжали сюда не один.

— Этого я тоже не отрицаю. Надеюсь, вы не начнете читать мне проповедь?

— Мне не пристало читать проповеди, видит Бог. Но хочу сказать одно: я далеко не девственница, но если вы думаете, что я пойду наверх вместе с вами…

— Лиза, те девушки были совсем другими. Дешевые артистки, проститутки… На вас же я хочу жениться. Хочу, чтобы вы стали моей женой.