Хотя ее одолевали страхи за Аманду, Лиза решила, что ей понравился этот нахальный молодой человек из Нью-Йорка.


Мальчик, вставший коленями в грязь на берегу Темзы, был заскорузлый, его вьющиеся каштановые волосы под кепкой такие грязные, что в некоторых местах свалялись в колтун. Хотя день стоял холодный, крутились клубы тумана, на мальчике не было ни пальто, ни теплой шапки, ни даже ботинок. От непогоды он закрылся попоной, которую стащил с лошади.

— Что вы там ищете, молодой человек? — спросил высокий, бородатый индус-моряк, порванная одежда которого производила почти такое же жалкое впечатление, как и одеяние мальчика. Это была маскировка Адама под «бедного индийского моряка». В разговоре он также имитировал музыкальный акцент индусов.

Мальчик взглянул на незнакомца.

— Это не твое собачье дело, грязный чучмек, — огрызнулся он, акцент кокни делал его английский язык практически непонятным.

— Какой ты милый мальчик, — улыбнулся Адам, наклонился и схватил его за ухо. Паренек взвыл, когда Адам рывком поставил его на ноги. — А теперь ответь мне, пожалуйста, на мой вопрос. Что ты ищешь в этой грязи?

— Ищу тут монетки, отпустите, мне больно.

— Да, догадываюсь. Насколько я знаю, у тебя симпатичная старшая сестра. Видел ее, когда она выходила и входила в дом. Очень, очень миловидная. Сколько она берет?

Мальчик начал бить кулаками по животу Адама.

— Она не потаскуха! — взвыл он. — Она не такая!

Адам засунул свободную руку в карман своих потрепанных брюк и, вынув оттуда шиллинг, стал держать его перед носом паренька. Тот перестал колотить Адама и уставился на монету.

— Это тебе, молодой человек, если ты ответишь на мои вопросы.

Он отпустил ухо мальчика и отдал ему монету.

— Она берет полфунта, но с вас, чертого абрека, сдерет больше.

— Понятно. Дома ли она сейчас?

— Не знаю, может быть. Днем она отдыхает.

— Отведешь ли ты меня в свой дом, молодой человек, еще за один шиллинг?

У мальчика закралось подозрение.

— Если вы знаете, где находится наш дом, зачем вам нужен я?

Адам улыбнулся и вынул из кармана еще один шиллинг.

— Потому что мне нравится твое общество, молодой человек, и я хочу, чтобы ты поговорил с сестрой обо мне. Она может не захотеть впускать в дом «чертова абрека», если ты понимаешь, что я хочу сказать. У меня для тебя припасен и третий шиллинг.

Мальчик взял второй шиллинг.

— Ну, ладно. Но никаких гарантий. Моя сестра довольно разборчива. Пошли.

Он начал выбираться из грязи на мостовую, Адам последовал за ним. Они находились у причалов «Черный лев» в районе Уаппинг, который тянулся от лондонских доков до железнодорожного туннеля под Темзой, Бруннел — одного из инженерных чудес того времени. Адам шел за мальчиком вдоль реки, улавливая через туман проблески таверн и винных магазинов, уступая дорогу пьяным морякам. Река представляла собой лес мачт и оснастки.

За месяцы, прошедшие после разлуки с Лизой, Адам изучил Лондон, как свои пять пальцев. Он познакомился также с подспудными — и более явными — проявлениями классовых различий, которые имели большое значение для лондонцев. Высший класс англичан мгновенно распознавался соотечественниками. И дело здесь не только в акценте, хотя он играл важную роль, но и в том, что высший класс с его преимущественно норманнскими генами даже выглядел иначе. Его представители выделялись удлиненными лицами, светлыми волосами и презрительными голубыми глазами. Адам понял, что по внешности и по акценту он отличался от них. Но в одежде он приобрел такую же элегантность, как и другие пэры, которые одевались иначе, нежели представители среднего и низшего классов. Они не снимали шляп на улице и в помещениях, за исключением жилых домов и церквей. Их плащи были сшиты лучшими портными мира, их брюки у каблука касались земли, но были выше у подъема. Поскольку тогда не существовала химчистка, одежда распарывалась по швам, стиралась вручную, а затем снова прострачивалась. Только дорогостоящие портные знали, как толком делать это, поэтому лишь богачи могли позволить себе выглядеть опрятно. Мужчины среднего класса носили котелки вместо цилиндров, всегда выглядели несколько помятыми и нечистыми. А у бедных не было другого выбора, как донашивать обноски высших классов, поэтому уличный торговец мог напоминать помятую карикатуру банкира в истрепанном фраке и изношенном цилиндре.

Но когда Адам начал изучать трущобы Лондона, которые часто назывались «отстойниками», он воочию увидел ужасный мир нищеты. Используя свое подвальное помещение в качестве костюмерной, он подготовил для себя различные маскировочные одежды и через заднюю дверь отправлялся в такие невеселые места Лондона, как Хаунсдич, Блюгейт Филдс, Шордич и Севен Даэлс. Здесь он познакомился с миром отверженных Империей. А теперь, идя вслед за побирушкой-мальчиком по трущобам Уаппинга, он окунулся в вонь нищего квартала — пота, людской и животной мочи и вообще запаха людей, которые не моются. Но какое разнообразие такой вони! Они могли уловить это, проходя мимо женщин-рыбачек, уличных торговцев, ребятишек — продавцов больших спичек, продавцов лимонада, беспризорников, негритянских певцов, чистильщиков обуви, продавцов льда, разносчиков имбирного пива, трубочистов, крысоловов, продавцов ковровых изделий, собаководов, цветочниц, продавцов липкой бумаги для мух, старьевщиков, продавцов яблок, апельсинов и, конечно… шлюх.

Через некоторое время мальчик повернул в узкий проезд, в котором на веревках сушилось белье, которое от угольной пыли города приобретало серый цвет и оставалось таковым даже после стирки. Адам и мальчик миновали дворы, заполненные отбросами и мусором, в котором копались дети и поедали найденные кусочки. Они почти совсем почернели от сажи и грязи и мало чем напоминали человеческие существа в своих отрепьях. На них, как и в других трущобах, где побывал Адам, по какой-то странной причине была одета какая-нибудь шляпа. Они прошли мимо мрачной винной лавки, перед которой спала на земле женщина, держа в руке пустую бутылку. Они миновали так много пьяниц, которые, спотыкаясь, входили или выходили из кабаков, что Адам начал задумываться над тем, как же вообще функционирует этот огромный город.

— А вот и мой дом, — объявил мальчик, остановившись у полуразвалившегося трехэтажного деревянного дома. — Что вы хотите, чтобы я теперь сделал?

— Пойди и посмотри, свободна ли твоя сестра.

Мальчик пожал плечами, поднялся по ступенькам крыльца и постучал. Через некоторое время дверь открыл бородатый здоровяк.

— Дома ли Бетси? — спросил мальчик. — Я привел ей клиента.

Мужчина подозрительно взглянул на Адама.

— Она дома, — ответил он. — Вы, там! — обратился он к Адаму. — Есть ли у вас деньги?

Адам вытащил из кармана своего пальто небольшой мешочек и показал его.

— Очень хороший джентльмен должен знать, что здесь много монет. Очень хороший джентльмен должен знать, что я только что немного поработал в трактире Шордича.

Мужчина нахмурился.

— Не шел ли кто за вами? — тихо спросил он мальчика.

— Нет.

— Ладно. Эй, вы, заходите.

— Вы очень добры, сэр. Очень, очень добры.

Адам, торопливо поднявшись по ступенькам, пошел за мальчиком внутрь дома, в котором стоял затхлый запах пива и жареного лука.

— Идите в общую комнату, — мужчина показал на комнату в конце узкого коридора. — Я приведу Бетси. Знаете, деньги вперед. Чаще всего половина фунта, но с вас она возьмет больше.

— Вы очень добры, очень добры.

— Я скажу ей, чтобы она зажмурилась и думала об Англии.

Адам прошел в общую комнату, которая была обставлена удивительно дорогой мебелью и небольшим пианино, накрытым шалью с бахромой.

— Ну вот, вы получаете мою сестру, а я еще не получил третьего шиллинга, — сказал стоявший за его спиной мальчик.

Адам подал ему еще одну монету.

— Ты очень симпатичный мальчик. Большое, большое тебе спасибо. А теперь беги играй.

— К дьяволу всякие игры! У меня же теперь три шиллинга. Пойду, куплю себе пузырек, а то и два!

Паренек припустился на улицу, хлопнув входной дверью. Адам прислушался. В доме было тихо. Он вытащил пистолет из-за пояса и подошел к двери в прихожую. Здоровяк куда-то исчез. Осведомитель сообщил им, что Аманду заперли в мансарде. Адам быстро прошел в прихожую и по лестнице поднялся на второй этаж, потом выше, на верхний этаж. За закрытой дверью он услышал негромкий плач девочки. Он повернул ключ и открыл дверь. Аманда сидела на краю кровати.

— Не издавай ни малейшего шума, — шепнул Адам. — Я твой папа, пойдем со мной.

Девочка подбежала к нему и молча схватила его за руку. Он провел ее вниз по лестнице до второго этажа, где они остановились, чтобы прислушаться. Ниже разговаривали двое.

— Он был здесь минуту назад. — Адам узнал голос здоровяка. — Куда запропастился этот чертов чучмек?

— Что тут вообще делает этот чертов индус? Непонятно. Они же ходят в Лаймхауз… — проговорил женский голос.

— Черт подери! Девочка! Мерзость!

Раздался топот бегущих вверх по ступенькам ног. Здоровяк уже поднялся на пол-этажа, сжимая в руке пистолет. Увидев Адама, он вскинул оружие, чтобы выстрелить. Но первым выстрелил Адам, прямо в грудь здоровяка. Тот даже не вскрикнул, хотя тоже успел нажать на курок, но пуля отлетела в потолок. Он свалился навзничь и покатился по лестнице вверх тормашками. Женщина внизу лестницы издала вопль.

— Ни с места! — крикнул ей Адам. — Положите руки на голову или я стреляю.

Всхлипывая, Бетси повиновалась.

— Аманда!

Девочка подбежала к отцу, и они оба понеслись вниз по лестнице. Адам перепрыгнул через труп здоровяка.