— Сенатор Уитни — я бы даже сказал генерал Уитни — предложил мне офицерское звание, — сообщил Клейтон, когда вместе с Захом и отцом сидел за ужином на ферме Карров.

Тремя днями раньше Клейтон возвратился из Принстона. Он был вынужден добираться на лодке до Норфолка, затем ехать на поезде до Ричмонда, где его ждал отец с каретой, в которой они и отправились домой.

В те первые дни войны у обеих воюющих сторон парила путаница, но несмотря на это Клейтон убедился, что война действительно идет, потому что вынужден был добираться до дома кружным путем. К тому времени Соединенные Штаты раскололись на два разных лагеря.

— Генерал хочет взять меня в свои адъютанты и предложил мне капитанский чин.

— Примешь ли ты это предложение? — спросил Зах, с беспокойством глядя на своего старшего брата. Он помнил, что ему сказала всего неделю назад Шарлотта относительно колебаний Клейтона по вопросу о рабстве.

Клейтон положил на тарелку куриную ножку и вытер губы. Старый фермерский дом был обставлен замечательными старыми предметами, иные из них несколько поколений принадлежали семейству Карров. Над камином висел портрет матери мальчиков. Клейтон припомнил почти беспрерывные споры в колледже о рабстве. Там, в Принстоне, у него зародились серьезные сомнения. Но теперь, когда он вернулся на ферму Карров, сидел в своем доме жарким весенним вечером, разве оставался у него какой-либо выбор?

— Да, — ответил он без особого энтузиазма.

— Урра! — воскликнул Зах. — Я знал, что ты поступишь именно так. Я сказал Шарлотте, что ты настоящий южанин.

— Разве были какие-то сомнения в твоей решимости воевать? — спросил Брандон Карр, наливая в стакан вино из хрустального графина.

— Ну, в колледже мы много спорили о рабстве. Но нет, по-настоящему я никогда не думал отказываться воевать, коли уж дело дойдет до войны.

— У меня тоже были сомнения по поводу некоторых особенностей рабства, — заметил отец, ставя на место графин и закрывая его пробкой. — Я ясно указал твоему будущему тестю, что не одобряю его жестокого обращения с рабами. И не так давно, когда Пинеас хотел отправить меня в Англию и подкупить основного свидетеля по делу о миссис Кавана, чтобы он дал ложные показания, я сказал ему, что не стану заниматься грязными делами. Поэтому вместо меня они послали Роджера Уарда. Но без рабства Юг опустится до состояния хаоса, поэтому у нас нет иного выхода, надо драться. — Он повернулся к младшему сыну, сидевшему по его левую руку. — Однако, Захарий, поскольку Клейтон становится под наши знамена, тебе придется оставаться дома.

— Но, па…

— Никаких возражений, сын. Я старею и не могу один управиться со всем хозяйством. Клейтон будет воевать, поддерживать честь нашей семьи. Никто не усомнится в твоем мужестве, Захарий, если ты останешься дома. Все знают, что ты не трус.

«Трус, — подумал Клейтон. — Именно так они бы окрестили меня, если бы я уклонился от армии. Проклятье, пусть они как безумные рвутся на эту войну, но я покажу им, что я тоже не трус».

— Ой, Клейтон, — воскликнул Зах, — теперь ты сможешь жениться в офицерской форме! Разве это не здорово?

— Завтра с утра нам надо будет отправиться к портному во Фредериксбург, — напомнил Брандон. — Я читал, что издан справочник о форме одежды в армии конфедератов. Цвет должен быть темно-серый, хотя я слышал, что при окраске некоторые ткани приобретают желтовато-коричневый цвет, как орех. Уверен, что тебе прекрасно пойдет любой цвет мундира, Клейтон. Не сомневаюсь, что Шарлотта будет гордиться своим женихом, как я горжусь своим сыном.


Хотя вовсю распространялись домыслы, что Линкольн попытается установить блокаду портов Юга, этого пока не случилось, и для богатых южан типа Уитни жизнь по-прежнему представляла собой полную чашу. Так что свадьба капитана Клейтона Карра с Шарлоттой Уитни вылилась в необычайно роскошное торжество и, по существу, стала одним из крупнейших событий предвоенного Юга. Господь благоволил этому торжеству прекрасной погодой и безоблачным небом. Глядя как из съезжавшихся карет высаживались изысканно одетые гости — цвет аристократии Виргинии — перед парадным входом в роскошный особняк на берегу реки Раппаханнок, только самые отчаянные пессимисты могли представить себе, что весь этот блеск вскоре будет сметен страшнейшим ураганом истории.

Клейтон смотрелся лихим воякой в своей новой серой офицерской форме с завитками золотых нашивок на рукавах. Шарлотта прелестно выглядела в своем подвенечном платье, украшенном гирляндами фиалок, с огромной юбкой чуть ли не шести футов в диаметре у подола, со шлейфом, растянувшимся еще на восемь футов, свадебная вуаль спускалась каскадом кружевных волн со шляпки, украшенной цветами, — все было безупречно скопировано с модели подвенечного платья английской принцессы, которую Элли Мэй нашла в книге Годли «для дам». Когда прозвучали брачные клятвы и жених нежно поцеловал невесту, все женщины в зале не смогли удержаться от слез умиления.

Потом начались обильные угощения, сопровождаемые бесконечным числом бутылок французского шампанского из хорошо укомплектованного подвала Пинеаса. Около сотни гостей предались нескончаемым утехам еды, питья и танцев на протяжении всего дня до позднего вечера. Большинство юных молодцов, включая Заха, основательно «нагрузились», если воспользоваться одним из множества американских синонимов слова «напились». Но Клейтон в ожидании брачной ночи в гостинице Фридериксбурга оставался почти трезвым. Они с Шарлоттой проведут десятидневный медовый месяц в Хот-Спрингс, штат Виргиния, после чего он явится к своему тестю для прохождения воинской службы.

— Клейтон, — обратился Пинеас, отводя капитана в сторону, — когда ты возвратишься, у меня для тебя будет приготовлено дело.

— В чем оно заключается, сэр?

— Ты помнишь миссис Кавана с плантации «Эльвира»?

— Очень хорошо помню.

— Как тебе известно, она прислала указания из Шотландии Билли Деври дать вольную всем своим рабам. Он это и сделал, несмотря на сильное противодействие других рабовладельцев. Тогда мы мало что могли поделать с этим, но теперь другое дело. Я обсуждал ее поступок с властями в Ричмонде, и мы решили конфисковать плантацию «Эльвира», а помещения превратить в госпиталь для армии.

— Сэр, законно ли это?

— Новое правительство решило подойти к миссис Кавана как к предательнице интересов Конфедерации из-за ее прошлых денежных переводов аболиционистам. Да, это законно. Конечно, мы надеемся, что нам не понадобится много госпиталей, но боюсь, что их потребуется все-таки больше, чем мы сейчас располагаем. Плантация «Эльвира» нам пригодится. Мои подчиненные сейчас составляют список ее рабов. Мы намереваемся выловить как можно большее их число и заставить их потрудиться на Конфедерацию. Домашних слуг вернем в особняк на плантации «Эльвира». Они будут использоваться в качестве обслуживающего персонала госпиталя. Когда ты возвратишься из Хот-Спрингс, первое твое задание и будет заключаться в том, чтобы выловить домашних слуг.

— Очень хорошо, сэр.

— А пока хочу сказать, что мне очень приятно твое присоединение к нашей семье, а также хочу пожелать тебе прекрасного медового месяца. Но, — он понизил голос, — относись понежнее к Шарлотте. Мы с матерью пытались объяснить ей, чего она может ждать сегодня ночью, но боюсь, что не сумели как следует сделать это. Не думаю, что она понимает, что именно ты будешь делать с ней. Гм, полагаю, что у тебя раньше были отношения с женщиной?

Клейтон покраснел, как мак.

— Да, сэр.

— Гм, да. Ну, это хорошо. Когда я был молодым человеком, то считалось, что джентльмен должен иметь некоторый опыт в этом деле. Но теперь, с этой чертовой щепетильностью, нельзя уже назвать «ножкой» ножку от рояля. Ситуация становится все более смехотворной. Ну, а теперь возвращайся к гостям, веселись. Но к Шарлотте будь повнимательнее.

— Конечно, сэр. Спасибо, сэр.

Клейтон присоединился к веселящимся гостям, удивляясь странной настойчивости Пинеаса. Он уже пытался отправить Лизу Кавана на виселицу. Не добившись этого, он теперь решил конфисковать ее имущество. Его тесть выглядел таким величавым и радушным. Но Клейтон понял, что в душе он — дикий бык.


— В своем заведении я не держу черных шлюх, — объясняла сердитая мисс Роуз, дородная, весом в триста фунтов, хозяйка известного борделя в Йорктауне. — За кого вы меня принимаете, за дерьмо? Заведение обслуживает только белых джентльменов.

— Но бывают некоторые джентльмены, которым изредка подавай черную штучку, — возразил Клейтон.

Этот разговор происходил жарким вечером три дня спустя после его возвращения.

— Согласно моей информации у вас служит женщина по имени Дулси, прежде бывшая рабыней миссис Джек Кавана с плантации «Эльвира». У меня на руках армейский приказ о возвращении всех бывших рабов миссис Кавана под юрисдикцию армии.

Клейтон вручил раскипятившейся мисс Роуз приказ. Пока она читала его, он оглядел безвкусную обстановку борделя с ярко-красными ворсистыми обоями и круглыми, как глобусы, газовыми фонарями. В холле слонялась группа привлекательных белых девушек в различной степени раздетости, двое из них сидели на круглой кожаной кушетке в центре зала. Одна рыженькая послала воздушный поцелуй красивому капитану. Другая вроде бы случайно подняла нижнюю юбку, чтобы открыть для обозрения интимные места. Клейтон жадно смотрел на все.

— Ладно, — проворчала мисс Роуз, возвращая приказ и понижая голос. — Но прошу вас как офицера и джентльмена не разглашать, что среди моих девочек есть и черненькие. Я взяла ее только потому, что она весьма привлекательна и отчаянно нуждалась в заработках. С моей стороны это было проявлением милосердия, капитан. Надеюсь, вы понимаете это?

— О, да. Конечно.