Энтони наблюдал, как старуха переодевает Генриетту в другую рубашку, а затем произнес:

— Я вернусь в библиотеку, Сесиль. Через пять минут вы с криками выбежите в коридор и объявите, что моя кузина умерла. Сыграйте свою роль как следует, и после похорон Генриетты с почестями, которых она не заслужила, вы сможете вернуться во Францию и безбедно существовать до конца своей грешной жизни. Вы поняли меня или повторить вам это по-французски?

Сесиль улыбнулась, обнажая беззубые десны.

— Я все поняла, милорд эрл, — с тех пор, как мы прибыли сюда, я стала лучше понимать по-английски. Незачем обращаться ко мне на родном языке. Я как следует сыграю свою роль. Моя дочь, ее муж и моя внучка мертвы. Обо мне некому позаботиться. На деньги милорда эрла я куплю домик в Бретани, и мне не придется голодать.

Энтони вышел и вернулся в библиотеку, ожидая, когда весть разнесется по дому. Напряжение последних нескольких часов постепенно покидало его, сменяясь слабостью.

Он едва не потерял Блейз, и это сознание причиняло ему острую боль. Только искренняя любовь Дилайт к сестре и честность, которую с детства привили ей родители, спасли жизнь его жены — и не только жены, но и ребенка. Он чуть не потерял их обоих, но об этом Блейз никогда не узнает.

Она не должна знать, во что оказалась втянутой ее младшая сестра. Она не будет даже предполагать, что на свете существуют женщины, подобные Генриетте, способные ради своих прихотей с легкостью отнимать жизнь у других людей.

Как жаль, что на свете есть мужчины и женщины, которые не понимают, что семья — это все. Что без семьи они ничтожны — у них не остается ни любви, ни дружбы, ни спокойного сознания того, что они не одиноки. Их жизнь лишена смысла, им не к чему стремиться.» Человек может иной раз и мечтать об одиночестве, — думал Энтони Уиндхем, — но когда такие времена проходят, как приятно войти в свой дом навстречу родным и близким! Генриетта стремилась к другим целям, не подозревая, что величайшее богатство человека — его семья «.

И вот по прихоти судьбы он, Энтони, мог потерять своих родных, и теперь молча возблагодарил Бога за то, что этого не произошло. В этот момент по дому разнесся пронзительный вопль. Вскочив с кресла, эрл приготовился изобразить удивление и потрясение, услышав печальную, но уже известную ему новость.

Глава 14

Лорд Морган добрался до Эшби ближе к полуночи и увидел, что жена в тревоге ждет его.

— Где Дилайт? — спросил он.

— Что случилось? — вопросом на его вопрос ответила ему Розмари Морган. — Приехав, Дилайт едва поздоровалась и заперлась у себя в комнате. Она не пожелала даже поговорить со мной, не вышла к ужину. Ванора расстроилась — она так ждала возвращения Дилайт!

— Позволь мне первым поговорить с Дилайт, дорогая, а затем я все расскажу тебе. Все уже хорошо, поверь мне, — успокоил лорд Морган жену.

Леди Морган кивнула и молча наблюдала, как ее муж поднимается по лестнице к комнате дочери.

— Дилайт, это папа. Все обошлось. Впусти меня, нам надо поговорить. — Он застыл в ожидании в полутьме верхнего коридора, и наконец, к его глубокому облегчению, в замке повернулся ключ и дверь отворилась.

— А Блейз? — выдохнула Дилайт.

Лорд Морган осторожно ввел дочь обратно в комнату и закрыл за собой дверь.

— Садись, Дилайт, — велел он, и она опустилась на постель. — С Блейз ничего не случилось. Она ни о чем не подозревает.

— А Энтони знает?

— Да, и Ник Кингсли тоже.

— О Господи! Я больше никогда не смогу смотреть им в глаза! — простонала убитая горем Дилайт.

— Тони простил тебя, Дилайт. Он понял, что ты обезумела от любви к нему. И Николас все понял. Оба они знают, на что способен влюбленный человек. Это не твоя вина, Дилайт. Ты не могла устоять перед коварством мадемуазель Генриетты. Это она сбила тебя с толку. Ты была податливой глиной в ее скверных руках, и она использовала тебя в своих целях.

— Нет, нет, папа! Генриетта — моя подруга! Смерть Блейз не принесла бы ей никакой выгоды, это все делалось для меня! — возразила Дилайт.

— Выслушай меня, детка, — попросил лорд Морган. — Генриетта вела тебя за собой, как овечку на веревочке. Она намеревалась обвинить тебя в убийстве сестры, а затем выйти замуж за Тони. Очевидно, по прибытии из Франции она не подозревала, что Тони влюблен в Блейз и женится на ней.

Она приберегала его для себя, а когда обнаружила, что у него есть любимая жена, решила твоими руками положить конец его счастью. Но больше она тебя не потревожит, ибо она мертва. Забудь обо всем, детка, и постарайся начать жить заново.

— Генриетта мертва? — в ужасе воскликнула Дилайт. — Папа, что произошло?

— Эта француженка была коварной тварью, Дилайт. Не следовало оставлять ее в живых — иначе она вновь попыталась бы причинить вред Блейз и ее ребенку. Ты понимаешь?

Дилайт кивнула.

— Но как это случилось?

— Ночная рубашка. Эту тайну знаем только ты, я, Тони и Ник.

Дилайт смертельно побледнела.

— Значит, все и вправду кончено, — пробормотала она. — Я буду молиться за Генриетту.

— Да, молись за нее, — подтвердил лорд Морган. — Для такой молодой женщины она совершила слишком много грехов. Твое прощение и молитвы помогут ей. А теперь, Дилайт, ложись спать. День выдался длинным и беспокойным для всех нас.

— Подожди, папа, расскажи мне про этого ирландского лорда и его сына. Мне надо отвлечься, иначе воспоминания не дадут мне заснуть.

Лорд Морган признал, что она права, и, уложив Дилайт в постель, которую она некогда занимала вместе с сестрами, присел рядом.

— Мне почти нечего рассказать тебе, детка. Этот род носит фамилию О'Брайан. Нет, твой жених не из прославленных лордов Томондских, но тем не менее приходится им дальним родственником. У нашего отца Иоанна есть племянник — он тоже священник. Если помнишь, мать отца Иоанна — ирландка, и его племянник, сын брата матери, которого зовут отец Кевин, служит в доме О'Брайанов в Киллало. Он поддерживает переписку со своим дядей, и именно от отца Кевина мы впервые получили предложение выдать замуж одну из наших дочерей за сына О'Брайана. Этот сын — твой ровесник.

— Почему же ты выбрал меня, папа? И Ларк, и Линнет уже готовы выйти замуж.

— Ты — старшая из моих незамужних дочерей, Дилайт.

И потом тебе известно: мне придется подыскивать Ларк и Линнет братьев, которые были бы так же близки, как твои сестры. Они же не вынесут разлуки Дилайт, я буду с тобой откровенен: для твоих капризов уже не осталось времени Через несколько недель тебе исполнится восемнадцать. Если этот ирландец и его семейство не окажутся недостойными тебя, брак будет улажен. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что Энтони Уиндхем никогда не станет твоим. Если только ты не хочешь похоронить себя в монастыре, тебе придется выйти замуж.

Дилайт глубоко вздохнула.

— Я не создана для монашеской жизни, папа, и не стремлюсь к ней. Теперь я знаю: Тони и вправду любит Блейз. И даже если она умрет, он не женится на мне. Я не стану возражать против этого брака, папа.

Роберт Морган потрепал дочь по руке.

— Осталось еще одно, Дилайт: мне придется рассказать о случившемся твоей матери.

Дилайт согласно кивнула.

— Знаю, папа. Ты никогда и ничего не скрывал от мамы, как и она от тебя. Как ты думаешь, она меня не возненавидит?

— Нет, Дилайт, не бойся, — утешил ее отец и, поднявшись, поцеловал в щеку. — Спи спокойно, детка. Твои кошмары исчезли навсегда.

Лорд Морган вышел из спальни дочери и направился к жене. Старательно выбирая слова, он поведал леди Морган трагическую историю дочери, и сердце Розмари Морган облилось кровью от сочувствия к Дилайт.

— Бедное мое дитя… — всхлипнула она на плече мужа. — Я немедленно пойду к ней!

— Конечно, — согласился лорд Морган. — По-моему, ей будет легче узнать, что ты не держишь на нее зла.

Леди Морган поспешила к Дилайт.

— Ты не спишь, детка? — осторожно спросила она.

— Нет, мама, входи.

Леди Морган заключила Дилайт в объятия, и девушка разразилась слезами, уткнувшись в материнскую шею.

— Слава Богу! — выдохнула Розмари. — Ты должна выплакаться, детка. Не сомневайся, я люблю тебя.

Когда наконец всхлипы Дилайт утихли, мать уложила ее на подушки и, проведя по лбу мягкой ладонью, вышла из спальни, торопясь к мужу. Дилайт чувствовала себя так, словно невыносимая тяжесть вдруг спала с ее плеч. Со вздохом она смежила опухшие веки и заснула.

Наступило седьмое июня, а вместе с ним — и восемнадцатилетие Дилайт. Девушка стала рослой и стройной, ее каштановые волосы и ярко-синие глаза удачно оттеняли бледность нежной кожи. В тесном семейном кругу она вновь обрела уверенность в себе. Хотя после всего случившегося Дилайт повзрослела, все чаще близкие замечали в ней проблески былого веселья. Она уже была не девочкой, но и не женщиной Она и сама поняла это через несколько дней после дня рождения, когда оказалась за высокой живой изгородью перед домом вместе с четырнадцатилетними Ларк и Линнет, двенадцатилетней Ванорой и десятилетней Пленной. Все они подглядывали за гостем, который только что подъехал к дому. На краткий миг Дилайт перенеслась назад во времени и вспомнила тот день, когда в Эшби приехал Эдмунд Уиндхем, и жизнь сестер круто переменилась.

— Кто это? — в один голос спросили близнецы.

— Вряд ли важная персона, — заметила Ванора.

— Это еще почему? — удивилась Гленна.

— У него нет свиты, — мудро объяснила Ванора.

— Должно быть, это жених Дилайт.

— Не может быть, — возразила Дилайт. — Он приехал один, а лорд О'Брайан должен был прибыть вместе с сыном.

— Но всадников двое, — сказала Гленна.

— Один из них наверняка слуга, глупышка, — снисходительно заявила Ванора.

— Откуда мне знать, мистрис Мудрость? — фыркнула Гленна. — Скажи, когда это ты стала такой осведомленной?

— Я всего-навсего сравнила их одежду, — последовал торжествующий ответ.