— Может быть, — согласился он, — а может, ты поверила в то, что придумала сама, Блейз. Но, несмотря ни на что, я люблю тебя. Я полюбил тебя с первой минуты, как только увидел, уже зная, что тебе предстоит стать женой моего дяди. Мое сердце изнывало от любви. Как ты думаешь, почему я так и не смог найти жену при дворе? Почему не сумел заставить себя жениться на твоей сестре Дилайт?

Я даже не надеялся, что ты когда-нибудь станешь моей женой, и при этом твердо знал: никогда в жизни я не смогу быть счастлив с другой женщиной. И я дал себе клятву, что никогда не женюсь. Я оставил бы Риверсайд и все состояние Ниссе, сделав ее богатой наследницей. Только так я мог бы выразить тебе свою любовь, не оскорбляя ни тебя, ни дядю. А потом Эдмунд погиб.

— Должно быть, он догадывался о твоих чувствах ко мне, — приглушенно вставила Блейз. — И потому попросил тебя жениться на мне и защитить нас с Ниссой, зная, что такой брак будет для тебя счастьем. Даже в последние минуты он думал о нас…

Теперь пришло время открыть всю истину. Тони не хотел, чтобы между ними оставалось недосказанное.

— Эдмунд умер внезапно, Блейз. У него не было времени о чем-нибудь попросить меня, а тем более взять с меня клятву.

— Но ты же сказал королю… — начала она.

— Я готов был поклясться в этом перед самим Богом, лишь бы заполучить тебя в жены! — заявил Энтони.

Смысл его слов, казалось, заставил ее взорваться, и Блейз воскликнула:

— О мужлан! Негодяй, как ты посмел так поступить со мной! Ты любил меня, зная, что не можешь рассчитывать на ответные чувства! И сказать мне такое! Нет, я никогда не прощу тебя. Тони! Никогда! — И она задрожала в отчаянных рыданиях.

— Не плачь, Блейз, — умолял ее Тони. — Не плачь, милая. Ты сумеешь полюбить меня — я этого добьюсь! — Он стиснул ее в объятиях, желая отвлечь от горя. Он расстался бы с жизнью, лишь бы не причинить ей ни малейшей боли, но сегодня, когда им предстояло наконец стать мужем и женой, он не хотел, чтобы между ними оставалась ложь.

Блейз рыдала безутешно. Боль осознания оказалась невыносимой. Он любил ее! Любил всем сердцем! Он даже солгал королю в дерзкой попытке завладеть ею! И если бы она не надоела Генриху, на Энтони мог обрушиться неукротимый гнев. Он подвергал опасности свою жизнь и сделал это ради нее. Все ради нее! А она не любила его и не знала, сможет ли когда-нибудь испытать к нему более глубокое чувство, чем сейчас. Впрочем, что же она чувствовала сейчас? Блейз ни в чем не была уверена. Поразительное откровение Тони привело ее в полное замешательство. Ей следовало радоваться его любви, а ее мучили угрызения совести — за то, что она не может ответить ему тем же.

— Будь ты проклят. Тони! — всхлипнула она. — Будь ты проклят! — И она в бешенстве заколотила его по груди.

Он не мог понять причин внезапной ярости Блейз. Разве он не признался ей в любви? Разве не поведал об опасном и рискованном обмане, на который решился, лишь бы жениться на ней? Он надеялся, что искреннее признание, наоборот, сблизит их, что, может быть, Блейз даже скажет, что любит его. Как же глуп он был! Ее мнимая дружба — всего лишь игра. Он был прав. Вероятно, она плачет оттого, что он увез ее от двора и той жизни, которой она наслаждалась. Ложь, кругом только ложь. Все ее объяснения — не более чем искусная выдумка!

Схватив Блейз за плечи, он взглянул ей в лицо, не замечая его беспомощного выражения.

— Если это очередная уловка, чтобы и впредь уклоняться от своих супружеских обязанностей, то вы потерпели неудачу. Вы немедленно начнете исполнять свой долг перед Лэнгфордом! — Его голос стал жестким и ледяным.

Она на мгновение прикрыла рот ладонью, а затем, опустив ее, негромко произнесла:

— Вы намерены заставить меня, уподобившись королю? — На ее лице отразилась безнадежность.

— Муж ни к чему не принуждает жену, — ответил Тони. — Жена принадлежит мужу. Он может поступать с ней как пожелает, Блейз. Разве дядя не объяснил тебе это?

— Как вы посмели упомянуть имя Эдмунда, грозя изнасиловать меня?

— Изнасиловать вас? — презрительно переспросил он. — Мужья не насилуют жен. Жены — их собственность, они принадлежат мужьям душой и телом.

Блейз промолчала. Повернувшись, она прошагала к постели и покорно легла.

— Мне не выиграть в борьбе с вами, — безучастно произнесла она. — Вы получите меня, милорд, но это не доставит вам удовольствия.

Жаркое желание, уже давно нараставшее в нем, вдруг исчезло без следа. Он взглянул на свое орудие — теперь маленькое и поникшее. Блейз покорно и бесстрастно ждала, раскинувшись на постели. Первым порывом Тони было оскорбить ее и уйти, но затем рассудок возобладал. Он вновь не так понял Блейз.

Она не лгала ему. Она сказала правду, и Тони инстинктивно понимал это. Покинув ее сейчас, он не сможет устранить препятствие, вставшее между ними, и потеряет ее навсегда. Он должен быть терпелив — даже в своем гневе и глубоком разочаровании. Чей-то знакомый голос в глубине души упрекал Тони за неоправданную ярость.

Подойдя к постели, он попросил:

— Укройся, мой ангел. — И когда Блейз послушалась, сел рядом. — Блейз, умоляю, выслушай меня. Когда ты вышла замуж за Эдмунда, вы с ним не знали друг друга, но вскоре полюбили. Неужели ты забыла об этом? Такая любовь — блаженство. Много браков совершается без любви, даже без дружбы и уважения, связующих супругов.

Но я всегда был уверен, что в браке должна возникать любовь; это забавляло маму. Я признался в любви к тебе и в ответ узнал, как тебе жилось при дворе. Мы решили не воздвигать между собой препятствий, но ты вдруг нарушила наше решение. Не надо так делать, мой ангел.

Я люблю тебя, и даже если ты не испытываешь ко мне никаких чувств, я не заслуживаю ненависти. Возможно, я только начинаю тебе нравиться. На этом крепком, хотя и крошечном основании мы должны строить семью. Я справлюсь. А ты?

Слеза скатилась по ее бледной щеке.

— Ты так много предложил мне, Энтони, — ведь я знаю истинную ценность любви. Мне стыдно, что я могу дать тебе взамен так мало. Если ты еще не отказался от своих намерений, тогда я твоя, — в ее голосе прозвучала такая печаль, что Энтони сам едва сдержал слезы.

Вместо этого он отдернул одеяло и скользнул под него.

— Я мерзну, — пробормотал он и осторожно обнял ее. — Согрей меня, мой ангел.

Блейз неподвижно лежала в его объятиях, думая, что сейчас, вероятно, ее тело еще холоднее, чем тело Энтони.

Он обнимал ее так нежно, что она чувствовала себя не в плену, а скорее под надежной защитой. Он не двигался, не пытался ласкать ее, и постепенно они согрелись и заснули.

Они проспали вместе полночи и проснулись, когда огромное полено в камине с треском выбросило сноп искр.

Нехотя поднявшись, Энтони прошелся по спальне и подложил в огонь еще одно полено, ушибив при этом палец на ноге.

— Черт! — раздраженно пробормотал он.

— Что случилось, милорд?

— Ушиб палец, — проворчал он.

— Вы позволите мне поцеловать его, чтобы боль прошла? — послышался насмешливый вопрос. Очевидно, сон улучшил ее настроение.

— А вы согласны? — спросил Энтони. — Или же, может быть, вы одарите поцелуем какую-нибудь другую часть моего тела?

Блейз рассмеялась.

— Милорд! — в притворном негодовании воскликнула она. Сон вернул ей и здравый смысл. Энтони — ее муж, и, любит она его или нет, у них есть свой долг. Ей еще повезло, что Энтони ее любит. Значит, он будет стараться угодить ей.

Энтони вернулся в постель и, заключив Блейз в объятия, начал ласкать ее упругие груди.

— Господи… — простонал он. — Таких восхитительных плодов природа еще не создавала, мой ангел! — И он страстно поцеловал ее.

Блейз пришлось признать, что она наслаждается прикосновением его ладоней. Она почувствовала было угрызения совести, но вспомнила, как король сравнивал женское тело с утонченным инструментом. Блейз считала, что найдет в Энтони такого же виртуозного исполнителя на этом инструменте, каким был Генрих Тюдор. По-видимому, он не торопился овладеть ею, и Блейз вздохнула и довольно потянулась, принимая его ласки.

Ее плоть напряглась и затвердела под его нежными руками. Пальцы Энтони подхватили ее грудь, скользя по ней вверх и вниз, касаясь сосков, непрестанно двигаясь по шелковистой коже. Подобный экзерсис ему нескоро наскучил, но постепенно он перешел к ее соскам, зажимая тугие коралловые бутоны между большим и указательным пальцами, осторожно потягивая и пощипывая их. Наконец он склонил голову и вобрал в рот ее сосок. Его язык затрепетал по чувствительному бугорку, и Блейз издала довольный вздох, заставив Энтони вздрогнуть.

Пока он осыпал ласками белые, словно выточенные из слоновой кости полушария ее груди, Блейз не смогла удержаться: ее пальцы задвигались в его волосах, перебирая черные пряди, наслаждаясь их нежным прикосновением. Она гладила его шею, проводила ладонями по мускулистым плечам, слегка покалывала ноготками упругую плоть.

Прикосновение рук Блейз возбудило его, и Энтони застонал. Он переместился к другому соску, а его жена вздохнула, явно наслаждаясь его вниманием. Он любил ее не спеша, поражаясь собственной сдержанности, ибо слишком долго желал ее. Однако ему хотелось, чтобы первая близость навсегда осталась в памяти Блейз. Насытившись ее сосками, он медленно скользнул губами вниз, по атласной коже ее груди и живота. Он чувствовал, как пульсируют под его губами ее вены, и покрывал поцелуями округленный, благоуханный холмик.

Блейз ощущала дрожь, но не знала, заметил ли ее Энтони. Неужели он решится любить ее вот так в первый раз?

Она не сомневалась: мужчина, который успешно солгал могущественному королю, способен на все. Его голова опустилась ниже, и он принялся покрывать ее бедра такими же быстрыми и нежными поцелуями, какими только что осыпал живот. Он губами раздвинул ей ноги, его пальцы осторожно приоткрыли ее лепестки, словно створки хрупкой раковины, и Блейз почувствовала, что едва способна дышать от возбуждения, охватившего все тело. Он коснулся ее языком, безошибочно отыскав крохотную жемчужину, и Блейз заплакала от наслаждения. Он любил ее, пока Блейз настолько не переполнилась неописуемой радостью, что вновь разразилась слезами, когда наслаждение кончилось, оставив у нес лишь чувство одиночества и тоски.