Дилайт кивнула, и дрожь пробежала по ее спине. В глубине души она была уверена, что Генриетта — дурная девушка и что ей не следовало приходить сюда. Но затем у нее в голове мелькнула мысль об Энтони, и она устремила взгляд на парочку. Конюх уже расшнуровал и снял лиф Генриетты, спустил ее кофточку до талии и обнажил ее пышные груди. Встав на колени перед ней, он сосал, лизал и целовал грудь, оказавшуюся на уровне его губ. Генриетта пренебрежительно взглянула на него, а затем заговорщически улыбнулась Дилайт. Вскоре руки конюха скользнули под юбки девушки, он опрокинул ее на солому и поднял юбки до пояса. К удивлению Дилайт, между ног у Генриетты оказался треугольник иссиня-черных кудрей. Конюх устроился между этих широко раскинутых ног, отстранился, расстегнул бриджи, и вдруг Дилайт увидела его орудие — мощное и длинное, с пурпурной головкой.

Она охнула от удивления, ибо никогда не подозревала, что мужское достоинство может быть таким огромным. Конюх услышал этот сдавленный звук и, обернувшись к Дилайт, довольно ухмыльнулся. К его нескрываемому удовольствию, девушка покраснела, но тут Генриетта прошипела:

— Что ты тянешь, ублюдок? Скорее же!

С явным сожалением Джонни повернулся к своей партнерше и вонзился в ее тело. Он свирепо двигал чреслами, и Генриетта под ним вскоре начала извиваться и стонать. Дилайт не могла оторвать глаз от этой парочки. У нее затуманились мысли, казалось, что не Генриетта и этот конюх, а сама Дилайт и Энтони сплелись в страстных объятиях.

У Дилайт задрожали ноги, и она вцепилась в дверь денника, чтобы не упасть. Ее дыхание стало хриплым, и она простонала — еле слышно, так, что никто не смог бы различить ни слова: «Энтони! О мой милый! Люби меня! Люби меня!» Только вскрик удовлетворения Генриетты вернул Дилайт к реальности.

Француженка улыбнулась и, оттолкнув от себя любовника, томно потянулась, прежде чем начать приводить в порядок свою одежду. Покончив с этим делом, она переступила через тяжело дышащего конюха и, взяв Дилайт под руку, вывела ее из темной конюшни, любезно осведомившись:

— Разве это не прелесть, дорогая? Ты представила себя и Тони на нашем месте?

Дилайт вспыхнула.

— Да, Генриетта, — призналась она.

Француженка приглушенно рассмеялась.

— Но действительность гораздо лучше воображения — когда-нибудь ты это поймешь.

— Когда же? — спросила возбужденная девушка. — Когда, Генриетта?

— Незачем так спешить, милочка, — упрекнула Генриетта. — Весной мы подготовим план — обещаю тебе, дражайшая Дилайт. А пока ты сможешь наблюдать за мной и Джонни. Тебя ведь еще никогда не ласкал мужчина, Дилайт?

Держу пари, что никогда, — ты слишком уж неприступна.

— Да, никогда, — призналась Дилайт. — Я жду Энтони.

— В следующий раз, когда придешь посмотреть на меня и Джонни, позволь ему немного поиграть с твоими хорошенькими грудками, Дилайт. Ты останешься девственницей и при этом получишь удовольствие. Можешь закрыть глаза и представлять, что тебя ласкает Энтони, — предложила Генриетта.

— Не знаю, стоит ли… — заколебалась Дилайт.

— Поговорим об этом в следующий раз, — сладким голоском предложила Генриетта. — Ведь я — твоя лучшая подруга, и я хочу видеть тебя счастливой, милочка.

Наступил февраль, и Блейз поняла, что дольше не сможет отказывать супругу в его праве. С каждым днем Тони нравился ей все больше, но чувство к нему ничем не напоминало любовь к Эдмунду. Да и можно ли было сравнивать эти чувства? Однако долг повелевал графине Лэнгфорд дать жизнь наследникам семейства Уиндхем. Она согласится на близость с Тони — хотя бы в память об Эдмунде. Он так мечтал о наследнике! Если у них с Тони родится сын, они назовут его именем первого мужа Блейз. Она знала, что Энтони не откажет ей в этом.

Утром пятого февраля Блейз приказала Геарте как следует промыть свои медовые волосы и надушить их ароматом фиалок. Даже если Энтони и помнил дату, он ничего не сказал. Вечером, после ужина, Блейз поднялась со своего места со словами:

— А теперь я оставлю вас, милорд, — я хотела бы вымыться перед сном.

— Я буду у вас через час, — отозвался Тони, даже не взглянув на нее.

Значит, он ничего не забыл! Блейз не знала, радоваться или расстраиваться по этому поводу. Последние недели он нежно ухаживал за ней, и Блейз виновато признавалась себе, что ей все больше нравятся поцелуи Тони. В своей комнате Блейз с удивлением обнаружила, что ванна уже готова и наполнена ароматной водой.

— Ты просто сокровище! — похвалила она Геарту.

— Сегодня ведь пятое февраля, верно? — последовал резкий ответ. Горничная расшнуровала лиф Блейз и помогла ей избавиться от юбок.

— Да, — подтвердила Блейз, выбираясь из вороха нижних юбок. — Но при чем тут ванна?

— Разве не сегодня вы решили наконец пустить мужа в свою постель? — удивленно спросила Геарта.

Блейз рассмеялась. От Геарты невозможно было утаить хоть что-нибудь — она знала все секреты своей хозяйки.

— Я только хотела убедиться, что не жду ребенка от короля, — объяснила Блейз горничной. — Не хочу, чтобы в Лэнгфорде были незаконнорожденные дети, — она сняла чулки и велела Геарте убрать их.

— Ясно, — кивнула Геарта. — А теперь забирайтесь в ванну, миледи, пока вы не простудились насмерть!

Блейз легла в ванну и блаженно вздохнула, когда горячая вода начала смывать с нее дневную усталость.

— Дай мне немного полежать, — попросила она.

— Только не сегодня, миледи, — последовал быстрый ответ. — Незачем заставлять милорда ждать дольше, чем это необходимо. Лэнгфорду нужен наследник!

Блейз покачала головой. Очевидно, ни семья, ни слуги не успокоятся, пока она не произведет на свет сына для Уиндхемов. Она молча сидела, пока Геарта тщательно мыла ее, а затем приказала вылезать из ванны. Досуха вытерев хозяйку и чуть ли не с ног до головы обсыпав ее ароматной пудрой, Геарта взяла сиреневую ночную рубашку, которую припасла для брачной ночи Блейз.

— Никаких чепцов! — тоном приказа заявила она, и Блейз не осмелилась спорить. — А теперь ложитесь в постель, миледи. Нет, подождите…

— В чем дело, Геарта? — спросила Блейз, начиная раздражаться.

— Снимайте-ка рубашку, миледи. — И прежде чем Блейз успела возразить, горничная раздела ее. — Незачем портить такую прелесть, — заявила она изумленной хозяйке. — Распалившись, мужчина непременно порвет ее, а лорд Тони пылко любит вас. Ну, ложитесь в постель.

Покачивая головой, Блейз забралась в постель. Она и не знала, плакать ей или ругать горничную за дерзость. Накинув кружевную шаль на плечи хозяйки, Геарта присела и ушла прежде, чем Блейз успела принять решение. Она слышала, как лакеи вытаскивают из гардеробной ванну, а затем все затихло. С обеих сторон кровати на столиках горели свечи, по комнате распространялось приятное тепло от камина. Блейз нервничала, хотя и не понимала почему. В конце концов она была не девственницей, но не могла избавиться от сомнений, подходят ли они с Тони друг другу.

«Лорд Тони пылко любит вас»… Милая Геарта, она до сих пор верит волшебным сказкам, которые некогда рассказывала детям, а теперь — внукам. Тони любит Риверс-Эдж и владения Лэнгфорда, как и сама Блейз, и именно потому жаждет иметь детей. Тони женился на ней потому, что пообещал это Эдмунду. Но откуда Геарта знает об этом?

Впрочем, какая разница? Это ее жизнь, и она совсем недурна — бывает и хуже.

Она задремала и проснулась от скрипа открывшейся двери, соединяющей ее спальню со спальней Энтони. О Господи! Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз слышала этот звук? Блейз открыла глаза и увидела, как Энтони приближается к постели. На нем не было ничего, и его тело оказалось великолепным.

— Постойте минутку у камина, милорд, — мягко попросила она и воскликнула:

— Как ты прекрасен, Тони! Мне еще никогда не доводилось видеть такое восхитительное мужское тело!

Даже в полумраке комнаты она увидела, как румянец залил его щеки, и прикусила губу, чтобы сдержать смех.

— Мадам, вы меня смутили, — отозвался он.

— Почему? Потому, что похвалила ваше тело? — Блейз отбросила одеяло и спрыгнула с постели, гордо направившись к нему. — Если хотите, можете похвалить мое, милорд.

Они стояли, уставившись друг на друга, и на лице Блейз играла слабая улыбка. «Он держится так прямо, — думала она, — а плечи и грудь у него широкие, почти как у Эдмунда». Сначала Энтони не мог отвести взгляда от ее прелестных упругих грудей. Сколько раз за последние недели он ласкал их! Однако, увидев сейчас эти идеальные украшения ее наготы, он едва смог сдержаться. Он ощутил, как что-то сжалось в его твердом и плоском животе. Блейз тоже почувствовала сладкую судорогу внизу, близ слияния бедер. Его чресла заросли массой густых темных кудрей, мужское достоинство начинало возбужденно подниматься, ибо вид обнаженного тела Блейз сводил Тони с ума.

— Ты — самая прекрасная из женщин, каких мне доводилось видеть, — сдавленно произнес он.

— Вы позволите спросить, сколько женщин вы Знали, милорд? — лукаво отозвалась Блейз.

— Нет, Блейз Уиндхем. Ответ только возбудит в тебе естественное женское тщеславие.

Блейз рассмеялась — это был чувственный, гортанный смех, от которого сердце Тони лихорадочно забилось. Он обвил рукой ее тонкую талию и привлек Блейз к себе. Блейз взглянула ему в лицо и была изумлена, увидев, что оно излучает любовь. «Нет, — думала она, — этого не может быть.

Он не может любить меня! Такого не бывает! Я же не люблю его!»В панике она положила ладони ему на грудь и попыталась оттолкнуть его.

Энтони немедленно заметил испуг, отразившийся на лице Блейз.

— В чем дело, мой ангел? — мягко спросил он.

— Вы любите меня? — сдавленно спросила она.

— Я всегда любил тебя, Блейз, — искренне ответил он.

— Нет, нет, это невозможно. — Она всхлипнула. — О Тони, ты не должен любить меня — ведь я тебя не люблю и не знаю, сумею ли когда-нибудь полюбить. Когда умер Эдмунд, мое сердце было похоронено вместе с ним! — И она разрыдалась, уткнувшись ему в плечо.