— Я скажу, но только не сердитесь, Гэл, — отозвалась Блейз. — Со мной ничего не случилось, мне только стало жаль бедную леди, которая так великодушно обошлась со мной.

— Я не стану сердиться, — пообещал король, обнимая ее.

— Ваша дочь назвала меня сегодня днем дурной женщиной. Королева извинилась за нее и сообщила, что за свой проступок принцесса была наказана. В оправдание она объяснила, что Мэри очень любит вас.

— Девчонка с каждым днем становится все больше похожей на мать. Надо бы уберечь ее от влияния Екатерины и ее священников, пока они не испортили ребенка. Если это еще не произошло. — Он притянул Блейз к себе на колени и поцеловал ее, лаская ладонью грудь. — Не думай о них обеих, Блейз, — велел он. — Я хочу любить тебя. На этот раз я научу тебя новой затее.

— Какой же милорд? — спросила Блейз.

— Встань передо мной на колени, дорогая. — И когда Блейз послушалась, он приказал:

— А теперь возьми моего малыша в рот. Ласкай его так, как я ласкаю твою прекрасную грудь.

— Гэл, я не смогу! — взмолилась она. — Так нельзя!

— Выполняй что я приказываю! — повысил он голос. — И немедленно! — жестким и властным тоном добавил он, а потом, схватив ее за волосы, другой рукой взялся за свое полувздыбленное достоинство и приставил его к губам Блейз.

Блейз знала, что должна повиноваться. Зажмурившись, словно не желая видеть своего позора, она взяла в рот его орудие.

Король застонал, но в этом звуке отчетливо прозвучало наслаждение.

— Ласкай его, — уже мягче повторил он. — Играй с ним, дразни его языком… да, вот так!

Она повиновалась — сначала нехотя, но затем обнаружив, что подобные действия вызывают в ней острое возбуждение. Приказав ей остановиться, король уложил се на постель и отплатил мерой за меру. Блейз поняла, какое наслаждение он только что испытал. Она даже не подозревала, что возможно такое блаженство. Его трепещущий, неутомимый язык взволновал ее сильнее, чем копье. Она едва не лишилась чувств.

Утром начался дождь и продолжался несколько дней без перерыва. Король досадовал.

— Вернемся в Гринвич, — наконец решил он. — Вудсток в дождливую погоду невыносим — это всего-навсего охотничий домик. Поохотимся там осенью.

Весь двор с удовольствием вернулся в Гринвич, а королева была отослана в Элтем.

Наступил сентябрь, и ко двору прибыла мистрис Анна Болейн. Ее, сестру Мэри Болейн, год назад за дурное поведение отстранили от двора и отправили домой, в замок Хевер в Кенте Анна Болейн ничем не напоминала старшую сестру, ибо, если Мэри была пухленькой и приземистой, стройная Анна казалась почти худощавой. Мэри обладала светлой кожей, золотисто-карими глазами и каштановыми волосами. У Анны же был желтоватый цвет лица, ее прямые волосы оттенка воронова крыла спускались ниже пояса, глаза напоминали полированный блестящий оникс. Мэри Болейн была хорошенькой, а лицо ее младшей сестры отличалось резкостью черт. Мэри Болейн любили за ее почти детское добродушие, Анну же не любил никто, ибо считали ее заносчивой и раздражительной.

— Безобразная ворона! Распутница! — заклеймил ее кардинал Уолси, и Анна Болейн немедленно причислила его к своим врагам, которым надеялась когда-нибудь отомстить.

Герцог Норфолкский присматривался к юной родственнице, размышляя, каким образом использовать ее в своих целях. Наконец он заключил, что будет лучше наблюдать и ждать, прежде чем принять окончательное решение, пока кто-нибудь открыто не объединился с этой хитрой девчонкой.

К собственному изумлению, Генрих Тюдор заинтересовался мистрис Болейн. Она была некрасива, но остроумна, а он ценил в женщинах живость ума. Король долго размышлял о том, стоит ли вступить в связь с сестрой бывшей любовницы. Что, если и у нее родится сын? Эта мысль забавляла его. Правда, у мистрис Болейн имелся поклонник в лице юного лорда Перси. И церковь пока не приняла решения относительно принцессы Арагонской, а у Генриха была очаровательная любовница, которую он по-прежнему обожал.

Однако он продолжал исподтишка наблюдать за мистрис Болейн, всегда разодетой по последнему крику моды, окруженной стайкой смешливых юнцов, в которую входили Генри Норрис, Генри Перси и брат Анны, Джордж Болейн.

Короля влекло к Анне Болейн, в чем он не желал признаваться даже себе, — влекло сильнее, чем к любой другой женщине, и он испытывал угрызения совести, вспоминая Блейз, ибо Генрих Тюдор не терпел подобной раздвоенности. Но сердиться на Блейз он не мог, поскольку его деревенская простушка оказалась не только идеальной любовницей, самой лучшей из всех его возлюбленных, но и верным другом и доверенным лицом. Как он мог отказаться от нее, увлекшись мистрис Анной Болейн? Внезапно короля осенило: надо найти мужа для Блейз, чтобы она не осталась беспомощной и беззащитной перед насмешками всего двора. Решение было принято, оставалось лишь подыскать надежного человека.

— Что же мне делать, Уилл Саммерс? — спрашивал он шута, который на самом деле был вовсе не глуп и уже давно стал поверенным в личных делах короля.

— Обуздать свою похоть, Гэл, — отозвался Уилл, — пока она не сожрала тебя живьем. Леди Уиндхем ничем не заслужила твоего гнева, и, жестоко обойдясь с ней, ты только опозоришь себя.

— Но я не могу подыскать для нее достойного мужа, Уилл. Не хочу, чтобы она осталась несчастной только потому, что мне приглянулась другая.

— Пожалуй, тебе стоит поискать поближе к вышеназванной леди, — изрек шут.

— С чего это ты вдруг начал говорить загадками? — рассмеялся король, толкая в бок Уилла Саммерса.

— Осенний ветер донес до меня слух, что сегодня ко двору прибыл эрл Лэнгфордский.

— Эрл Лэнгфордский?

— Вот именно, Гэл! Племянник и наследник мужа твоей деревенской девочки. Он пытался встретиться с тобой, но, поскольку он не пользуется влиянием, секретарь отказал ему, и эрл вынужден ждать. Говорят, он не женат и даже не помолвлен. Может, он поможет решить твою задачу? — И шут склонил голову набок, поблескивая глазами.

— Ты хочешь сказать, Уилл, что я должен выдать ее за эрла Лэнгфордского? — удивился король.

— Пожалуй, так будет лучше, Гэл, — подтвердил Уилл Саммерс.

— Она презирает Энтони Уиндхема, дружище.

— Почему это, Гэл? Может, скажешь мне?

— Блейз считает, что это он виновен в смерти ее мужа, который приходился дядей нынешнему эрлу. От потрясения при известии о смерти мужа у нее случился выкидыш — погиб ее сын и наследник. Она просто терпеть не может этого Уиндхема, Уилл.

— Но правда ли все это, Гэл? Может, она обвиняет его лишь в отчаянии, как сделала бы всякая убитая горем женщина?

— Судя по моим сведениям, — а я немало потрудился, чтобы пролить свет на это дело, ибо ни один убийца, даже высокородный, не должен оставаться безнаказанным, — обвинения Блейз проистекают от гнева и скорби. Ее предположения лишены почвы.

— Тогда, может быть, ее обвинения против лорда Энтони — плод тайной страсти к этому джентльмену? — мудро предположил шут. — Говорят, Гэл, любовь и ненависть — две стороны одной и той же медали.

Несколько долгих минут король обдумывал слова шута и наконец произнес:

— Большинство браков устраивают посторонние люди.

Муж и жена не всегда начинают супружество с любви, но совместная жизнь учит людей ценить уступчивость и смирение, верно, Уилл? Если я выдам леди Уиндхем за эрла Лэнгфордского, она вернется в любимый дом, встретится с дочерью. Девочка получит хорошее воспитание, эрл разумно распорядится ее состоянием, ибо он — ее кровный родственник.

— Можешь предложить ей выбор, от которого она наверняка откажется. Скажи, что она должна выйти за Уиндхема, а если она будет против, выбери ей другого мужа — кажется, она всей душой ненавидит молодого Томаса Сеймура, — усмехнулся шут. — Не думаю, чтобы она отдала ему предпочтение перед лордом Уиндхемом.

Король восхищенно уставился на Уилла Саммерса.

— Похоже, Уилл, ты проворонил свою судьбу. Ты настолько умен, что мог бы править страной!

— Нет, Гэл, — последовал сдержанный ответ, — слава Богу, для этого я не настолько глуп!

Король взорвался хохотом.

— Ты прав, Уилл! Боюсь, ты чересчур умен!

— Так вы примете лорда Уиндхема, милорд Генрих?

— Да, но это будет тайная встреча. Тебе известно, где он остановился?

— Нет, Гэл, но разузнать это нетрудно.

— Тогда найди его и приведи сюда как можно быстрее.

Посмотрим, чего хочет от меня эрл, и в обмен я велю ему жениться на моей милой и прелестной Блейз, а сам приударю за очаровательной мистрис Анной Болейн.

— Если таково твое желание, Гэл, пожалуй, я не стану помогать тебе выдать замуж леди Уиндхем, — посерьезнел Уилл Саммерс.

— Что это с тобой, — Уилл? Почему все вокруг меня так настроены против мистрис Анны?

— Я всего лишь шут, милорд, — откликнулся Уилл Саммерс, — но я не слепой. Эта леди — непростой орешек. Она никому ничего не уступит, не уподобится своей сестре, ибо я вижу по ее глазам — это решительная женщина, которая намерена взять от жизни столько, сколько сумеет. Из Франции до нас не доходили сплетни о ее безнравственности — в отличие от мистрис Мэри, которую король Франциск называл своей лошадкой. Эта леди — девственница, и даже ты не имеешь права соблазнять высокородную девственницу, Гэл. Она назначит высокую цену, и может статься, ты не сумеешь или не захочешь заплатить ее, мой повелитель.

— Я намерен овладеть ею, Уилл, — возразил король. — Какую бы цену ни назначила мистрис Анна Болейн, я с радостью заплачу ее!

Уилл Саммерс покачал головой. Он искренне любил короля, но иногда Генрих руководствовался скорее желаниями своего орудия, чем доводами рассудка. Женщины были его величайшей слабостью, и наверняка должны были стать причиной его падения. Шут низко поклонился и отправился на поиски эрла Лэнгфордского.

Спустя час он наконец нашел Энтони Уиндхема — тот играл в кости с молодыми придворными в удаленной комнате.