– Красиво, правда? – проговорил Том внезапно охрипшим голосом.

Мария кивнула, все еще не решаясь заговорить. И вдруг она оказалась в его объятиях, и Том зарылся губами в ее волосы. Впоследствии Мария так и не смогла вспомнить, как это случилось – она ведь сидела не шелохнувшись, и Том тоже не сделал ни одного движения, а в следующее мгновение они изо всех сил сжимали друг друга в объятиях.

Губы Тома скользнули к ее уху, и он пробормотал ласково, но настойчиво:

– О Мария, Мария! Я знаю, я обещал не прикасаться к вам, пока вы не дадите мне ответ, но последнее время, которое я провел рядом с вами, было для меня просто пыткой. А ночи... О любовь моя, знать, что ты тут, так близко и все же недосягаема, – все это чуть не свело меня с ума. Я не знаю, сколько еще я смогу...

Мария была так тронута, что слезы потекли у нее из глаз.

– Тише, дорогой мой. – Она положила пальцы ему на губы. – Я все понимаю. Не нужно просить прощения. Разве ты не видишь, что я чувствую то же самое? Том... тебе больше незачем молчать!

Том не сразу понял смысл ее слов. Он слегка отодвинулся: на лице его отражалась борьба между неверием и зарождающейся надеждой.

– Что ты хочешь сказать? Ты хочешь сказать, что приняла решение? Но я думал, что ты хочешь подождать, пока этот парень вернется с Кубы?

– Он и вернулся, в тот день, когда мы уезжали из Тампы. Помнишь тех двоих, которые провожали меня? Один из них – мой брат, а другой – Карлос Чавез. Я хотела познакомить вас, но Карлос очень спешил. – Мария бросила на Тома влажный сияющий взгляд. – Видишь ли, Карлос намеревается вернуться на Кубу...

Том помрачнел.

– Один?

Мария торопливо кивнула:

– Да. Он предложил мне уехать с ним, жить там, стать его женой, но я ответила «нет».

– Ты ответила «нет»! – Закинув голову, Том испустил вопль, спугнув ночную птицу, сидевшую на дереве над их головами. Птица улетела, осыпав их листьями.

– Я ответила ему «нет». Я хотела сказать тебе это раньше, на лодке, но там никак нельзя было улучить подходящий момент. Надеюсь, ты на меня не очень сердишься?

– Как могу я сердиться на тебя, Мария? Конечно, я не сержусь, если твои слова означают то, о чем я думаю. – Он посмотрел на нее со страхом. – Ответь же мне, дорогая моя! Скажи, что ты моя!

– Да, да, да! – прошептала девушка, и сердце ее так забилось от радости, что у нее закружилась голова. – Да, Том!

Он вскочил, подхватил ее и бешено закружил, а потом поставил на ноги и заключил в объятия. Его губы прижались к ее губам страстно, но нежно, и ее губы ответили ему, высказав все, что она чувствовала, но не могла выразить словами.

Долго они стояли так, заключив друг друга в объятия, губами спрашивая подтверждения любви и губами же подтверждая любовь, пока сердца у них не забились быстро-быстро. У Марии вдруг так закружилась голова, что больше она не могла этого выносить.

– О любовь моя, моя Мария, – тихо проговорил Том, немного отстранившись от девушки и страстным взглядом посмотрев ей в лицо. – Я не отпущу тебя сегодня вечером. Скажи, что позволишь мне любить тебя. Обещай, что сегодня ночью ты меня не прогонишь.

Мария, почти теряя сознание от любви и желания, только и могла, что молча кивнуть в знак согласия. Завтра – кто знает, что случится с нами завтра? Важно то, что происходит сегодня, в эту минуту. Сегодня ночью она должна быть с ним. Так будет правильно. Она чувствовала это всем сердцем, всей душой.

Они быстро направились в ее комнату, причем пошли порознь, чтобы не обращать на себя ненужного внимания. Закрыв дверь, Том привлек девушку к себе и поцеловал долгим томительным поцелуем, который воспламенил ее кровь, и оба они снова задохнулись.

Потом дрожащими нежными пальцами Том расстегнул ее блузку, отодвинув ткань в сторону, словно раскрывая лепестки цветка, и обнажил гладкую оливковую кожу над лифом, а потом стянул с Марии лиф, и показались гладкие бледные груди. Том нежно поцеловал их, лаская языком полные розовые соски, пока Мария не задрожала, ослепленная желанием. Она тихонько застонала, а Том гортанно засмеялся, взял ее на руки и понес на высокую кровать с четырьмя столбиками.

Осторожно положив девушку на одеяло, он продолжал раздевать ее. Несмотря на свою страсть, он оттягивал решающий миг, и когда Мария была совсем раздета и лежала, трепеща под его любящим взглядом, он принялся целовать и ласкать нежные, сокровенные части ее тела, заставляя Марию стонать, содрогаться от восхитительных мук и вскрикивать, повторяя его имя. Никогда она не испытывала такого удовольствия, такого желания, такой мучительной страсти! Ей отчаянно, безмерно хотелось, чтобы он овладел ею, чтобы этот страстный жар хоть немного ослабел.

Том принялся стягивать с себя одежду; терпение его иссякло, и он больше не мог себя обуздывать. Мария лежала, закрыв глаза, пока не почувствовала, что он опустился на кровать рядом с ней; а потом его тело прижалось к ней, горячее, сильное, молодое.

Внезапно девушка почувствовала боль, резкую, но короткую; и она задохнулась, а потом Том наконец вошел в нее и заполнил пустоту, о существовании которой она и не подозревала.

И вскоре Мария забыла о боли, охваченная бурей ощущений, запылав таким огнем, какого она и представить себе не могла. Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно, но Том очень быстро задохнулся и расслабился, а ее страсть осталась неутоленной, так что она испустила короткий жалобный крик.

Подняв голову, он улыбнулся и опять принялся целовать ее и ласкать, и через несколько мгновений он был снова готов и снова взял ее; на этот раз все продолжалось до тех пор, пока Мария не почувствовала взрыв восторга, после которого ее желание было утолено, и оба они застыли на кровати, усталые и совершенно удовлетворенные.

Он привлек ее к себе, положил ее голову себе на плечо.

– Все было так, как я и думал. Нет, было лучше, гораздо лучше. Я люблю тебя, моя дорогая, дорогая Мария.

Вопреки тому что Мария говорила о своей усталости, ночью она почти не спала. Они с Томом на какое-то время погружались в дремоту, а потом просыпались, снова снедаемые страстью, снова жаждая любви. Мария уже не помнила, сколько раз Том любил ее. Как могла она думать об этом, если каждый новый раз был удивительнее предыдущего!

Наконец, когда почти рассвело, она уснула глубоким сном и спала без сновидений. Проснулась она, окутанная дымкой счастья, прижимаясь щекой к руке Тома. С обожанием смотрела Мария на лицо спящего.

Он пошевелился, медленно открыл глаза. Сонно улыбаясь, проговорил:

– Доброе утро, любовь моя. – Но увидев, что солнечные лучи льются через окно, вздрогнул: – Бог мой, уже так поздно! Мы же обещали встретиться с Нейлом за завтраком. Нам нужно...

Ее губы заставили его замолчать, и прошло не менее получаса, прежде чем они встали и начали одеваться.

Мария стеснялась одеваться в присутствии Тома, что было смешно, если вспомнить ночь, проведенную ими вместе. Тем не менее она повернулась к нему спиной.

– Мария, – ласково проговорил Том тихим голосом, кладя руку ей на плечо и повернув ее к себе лицом. – Я хочу, чтобы ты обвенчалась со мной сегодня же. Церковь, возле которой мы вчера остановились... мы можем попросить священника...

Мария приоткрыла рот от изумления.

– Обвенчаться сегодня, здесь? А как же оглашение? А мои родители...

Он остановил поток слов поцелуем.

– Я знаю, твои родители захотят устроить дома пышную свадьбу. Но из этого еще не следует, что мы не можем обвенчаться прямо здесь, а потом устроить пышную свадьбу в Тампе. Что же до оглашения, ну что ж, я думаю, если мы объясним падре все про нас, мы сможем убедить его обойтись без лишних формальностей. Мария, дорогая, это сделает меня окончательно счастливым. После этого, что бы ни случилось, мы будем одним целым в глазах Господа Бога и людей.

– Но, Нейл, – проговорила Мария нерешительно, – как ты думаешь, согласится ли он опять отложить наши поиски? Ты же знаешь, он рвется к Джессике.

– Это займет немного времени. И потом, я уверен, уж Нейл-то знает, что мы чувствуем. Пойдем же, поговорим с ним немедленно.

Купол огромной церкви, выстроенной из желтого камня, казался изнутри очень высоким. К потолку, украшенному красивым орнаментом, возносились колонны. Когда Том и Мария опустились на колени перед позолоченным алтарем и пламя свечей озарило их лица, эта картина показалась Нейлу трогательной и торжественной.

Священник произносил напутственное слово над склоненными головами новобрачных, и на лице Нейла отразилось блаженство, которым светились лица Тома и Марии. Он почувствовал, что на глазах у него навернулись слезы. Сердце его было исполнено любви к друзьям, хотя они и огорчили его, вынудив снова промедлить с поисками Джессики. Бракосочетание задержало их по крайней мере на час. А Нейл не хотел тратить ни единой лишней минуты.

Но лица его друзей светились такой взаимной любовью, что он не смог отказать им. Он был обязан пойти им навстречу – ведь они отправились с ним на поиски Джессики, с готовностью пошли на те же опасности, что и он. И Нейл в конце концов уступил.

Если ему повезет, если им всем повезет, в Тампе будет двойная свадьба. Но сначала они должны были отыскать Джессику и вчетвером благополучно вернуться в Тампу.

После окончания недолгой церемонии, священник повторил Марии свой рассказ о том, как добраться до асиенды, которую снимал Крогер.

Найти ее оказалось несложно, так как дом находился не больше чем в миле от окраины города. Когда показалась высокая белая ограда, сердце Нейла забилось от волнения и одновременно от дурного предчувствия. Он помолился про себя за то, чтобы Джессика была невредима.

– Наверное, это здесь. Быстрее!

Ударив каблуками в бока своей лошади, Нейл пустил ее в галоп, за ним последовали его спутники. Остановившись перед высокими деревянными воротами, Нейл спешился и попробовал открыть щеколду. Ворота не подавались. Он ударил по ним изо всех сил, но они даже не шелохнулись.