– Интересно, согласна ли с тобой миссис Марч?

– Она моя экономка и получает от меня распоряжения – так какое мне дело до того, что она думает?..

– Но кажется, она хорошо знает свое дело.

– Еще бы! Мне ее рекомендовали. – Уильям произнес это так, будто заключил сделку.

В этот момент слуги подали еду, и разговор возобновился только за яблочным пирогом.

– Уильям, тебе понравилось в Оксфорде?

– Там было неплохо, хотя всегда приятно вернуться домой, – проворчал хозяин дома и потянулся к сливкам.

– Должно быть, тебе здесь одиноко? Я всегда думала, что ты женишься и у тебя появится наследник. Тебе ведь хочется кому-то передать фамилию Тремейнов, не так ли?

Похоже, Уильяма чуть не хватил удар: лицо его приобрело свекольный оттенок, а рука задрожала так, что сливки пролились на скатерть.

– Господи, ну что ты все время во все вмешиваешься!

– Побойся Бога, Уильям, мне только хотелось…

– Я не собираюсь обременять себя женой. Один взгляд на мужей моих сестер утвердил меня в мысли никогда не жениться.

– Вот как? А я и не знала, – заволновалась Эми.

– Зато я знаю и не хочу, чтобы ты вмешивалась в мою жизнь.

– Ах, Уильям, ты ведешь себя как ребенок. Я и не хотела вмешиваться, даже несмотря на то что ты считаешь себя вправе вмешиваться в жизнь Хелен и мою.

Уильям резко поднялся:

– Все, с меня довольно! Я иду спать!

Он быстро вышел, хлопнув напоследок дверью.

– Ну и ну! – с изумлением выдохнула Франческа. – Пожалуй, я никогда не видела дядюшку таким разгневанным. Что ты такого сказала?

Эми пожала плечами:

– Истинный Бог, не знаю. Я боялась, что он выгонит нас на улицу, и, кажется, немного перестаралась в своих усилиях вернуть доброе расположение брата.

Франческа быстро поднялась и обняла Эми.

– Бедняжка. Я тебе не завидую.

– К сожалению, именно такова наша родня. И все-таки ужасно ссориться с родственниками. Кстати, Франческа, тебе не следует вести себя как Уильям, и ты все-таки должна навестить Афродиту.

Франческа замерла.

– Нет. Я буду рада повидаться с тетей Хелен, несмотря на ужасное поведение Тоби, но Афродиту видеть не хочу. И потом, мне просто нечего ей сказать.

Эми снисходительно похлопала ее по руке.

– Хорошо, дорогая, я не собираюсь тебя заставлять. Однако было бы вежливо хотя бы послать ей записку, чтобы она могли навестить тебя. Она твоя родная мать.

– Нет. Ты моя мать, две матери мне не нужны. А теперь я пойду-ка лучше спать. Спокойной ночи, матушка.

Закрывая дверь, Франческа испытала облегчение от того, что смогла избежать дальнейших вопросов: будь здесь Вивианна и Мариэтта, они извели бы ее уговорами встретиться с Афродитой, тогда как Франческа решила остаться непоколебимой. С того момента как сестрам стало известно, что их подлинная мать – Афродита, Франческа отказалась поддерживать с ней какие бы то ни было отношения, и с годами ничего не изменилось.

Наверху раздались тихие шаги, и Франческа, подняв голову, увидела Лил, одетую в плащ и готовую выйти из дома.

Служанка, видимо, не ожидала подобной встречи и замерев, с испугом смотрела на Франческу.

– Лил? Куда это ты направляешься?

– Так, никуда. Я…

В поведении девушки явно было нечто странное; более того, под аккуратной респектабельной внешностью, которую так хорошо знала Франческа, теперь проступали черты женщины, доселе ей неизвестной.

– В чем дело, Лил? – Франческа поднялась на несколько ступенек и остановилась рядом с Лил.

К большому удивлению Франчески, глаза служанки наполнились слезами; Лил отвернулась и закусила губу.

– Ну-ка рассказывай, что случилось. Ты же знаешь, я обязательно помогу тебе, чем смогу.

– Ах, мисс, а я и сама не пойму, что со мной такое. С тех пор как мы приехали сюда, я все думаю, думаю…

– Думаешь? Но о чем?

– Прошлое, будь оно проклято! Теперь мне нет спасения.

– Лил, ты никогда не рассказывала мне о своем прошлом. Конечно, я знаю, что ты из Лондона, но вот остальное…

– Это не те воспоминания, которые доверяет кому-либо респектабельная женщина.

– Не бойся, Лил, ты ведь меня прекрасно знаешь.

Служанка еще раз всхлипнула, затем, вздохнув, начала свою исповедь:

– Когда-то у меня была семья, но я не видела их целых двадцать лет. Не думаю, чтобы они жили на той же улице, что и раньше. Может быть, они умерли. Многих, кто умирает в Лондоне, хоронят в безымянных могилах для бедняков.

– Так вот куда ты идешь? Искать их?

Кивнув, Лил снова залилась слезами.

– Знаю, что это глупо, но когда умер Джейкоб, я снова осталась одна, все мои мысли только о родных…

– Должно быть, тебе сейчас очень трудно, но ведь мы считаем тебя членом своей семьи, и ты не должна забывать об этом.

У Лил был такой вид, будто она вот-вот полностью растает. Сделав глубокий вдох, девушка в последний раз шмыгнула носом и постаралась взять себя в руки.

– Я знаю, мисс, – тихо проговорила она.

– Но тебе все-таки хочется пойти и посмотреть?

– Я будто слышу, как они меня зовут.

– Что ж, наши эмоции не всегда поддаются логическому объяснению. – Франческа вздохнула. – Может, ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

В глазах Лил засветилась надежда.

– Ах мисс, это было бы просто замечательно! Сомневаюсь, что я смогла бы сделать одна.

– Разумеется, я пойду с тобой. Только возьму плащ.

– Но это не очень приятное место, – с волнением предупредила Лил. – Вы ведь не хотите стать причиной скандала?..

Франческа улыбнулась. Если бы Лил только знала, что ей пришлось пережить совсем недавно!

* * *

Себастьян с трудом пробирался сквозь толпу: даже ночью улицы в бедных кварталах Лондона были наводнены бездомными, безработными, пьяницами, мальчишками, джентльменами, направлявшимися на поиски приключений, и ворами, охотившимися на них.

На этот раз он следил за домом на Мэллори-стрит, о котором рассказал Хэл. Джеда могли предупредить, поэтому он усилил меры предосторожности, чтобы подручные миссис Слейтер не покончили с ним раз и навсегда.

Мэллори-стрит стала особенно оживленной с того момента, когда множество домов в лондонских трущобах были снесены, освобождая место для рельс и новых станций. Беднякам пришлось куда-то перемещаться, и Мэллори-стрит оказалась для этого самой подходящей.

Себастьян неторопливой походкой шел мимо пивных, разглядывая проституток. Он ничем не отличался от любого пьяного франта, путешествующего по трущобам в цилиндре, съехавшим набок, с тростью в руке и сигарой в зубах.

– Вы выглядите настоящим франтом, – заметил с улыбкой камердинер Мартин, когда Себастьян уходил из дома.

– Боюсь, в этом нет ничего хорошего. – Себастьян хмыкнул.

– А мне продолжать наблюдение за мисс Гринтри?

– Да, Мартин, обязательно.

– Но может быть, мне лучше пойти с вами? Мало ли какие вам могут встретиться подозрительные личности…

– Этим ты займешься на Уэнстед-сквер.

– Что ж, пожалуй, вы правы, сэр.

Мартин был очень полезен в трудных ситуациях, поскольку Себастьян знал: он преданный и честный человек, к тому же не терявший оптимизма даже в тех случаях, когда у других опускались руки.

Себастьян задержался у дома номер сорок четыре, притворяясь, что пошатывается от спиртного, и поправил цилиндр так, чтобы его лицо оказалось полностью в тени. Теперь все улицы Лондона освещали газовые фонари, даже Мэллори-стрит, но многие внутренние дворы и переулки оставались темными.

Себастьяну не повезло: фонарь находился как раз рядом с тем местом, где он остановился.

Внезапно на него налетел какой-то прохожий, и Себастьян, почувствовав руку карманника на своем боку, молниеносно схватил ловкие пальцы и, изогнув их, негромко проговорил:

– Советую тебе держаться от меня подальше, приятель.

Воришка замычал от боли, пальцы его затрепетали.

– Это же я, Диппер!

Себастьян повернулся к пленнику. На вид человеку было лет пятьдесят; лицо его избороздили морщины, а жизнь в шаге от тюрьмы сделала его глаза хитрыми и внимательными.

– Вы хотели встретиться, вот я и пришел.

Себастьян разжал руку.

– Прости, ну, что ты можешь мне рассказать?

Диппер быстро натянул толстые шерстяные перчатки.

– Я хочу заключить по поводу них сделку, мистер Торн.

– Перестань, Диппер…

– Хорошо, как я помню, вы всегда торопитесь. Тогда вот что…

Себастьян стал внимательно слушать и вскоре понял, что о миссис Слейтер здесь никто ничего не знал. Дом на другой стороне улицы занимал мужчина по имени Джед Холмс, оплачивавший аренду других помещений по всему Лондону; об этом человеке говорили, что он связан с проституцией.

– Джед Холмс и никаких упоминаний о женщине?

– Ну… – Диппер почесал затылок. – Кое-что о ней я все же слышал.

– Диппер, я не могу торчать тут всю ночь.

– Видите ли, там бывала женщина, но она инвалид. И ее перевозят в кресле. Может быть, это мать Джеда? Во всяком случае, он относится к ней очень почтительно.

– Так ты не знаешь, кто она такая и где живет?

– По-моему, он ее где-то прячет.

– Ну так попытайся ее найти. Вот деньги, Диппер, но их нужно отработать.

Человечек беззаботно улыбнулся, забирая монеты.

– Большое спасибо.

– Скажи Полли, может быть, и для нее работа найдется. Только у нее должен быть респектабельный вид, как у леди.

Диппер фыркнул.

– Я так и передам.

– Да смотри не попадайся больше, возможно, в следующий раз мне не удастся освободить тебя под залог.

Диппер хмыкнул и растворился в толпе, а Себастьян, облокотившись спиной о кирпичную стену, сделал вид, что греется у дымящейся жаровни. Покосившийся дом на другой стороне улицы имел вполне безобидный вид, однако лишь одному Богу было известно, что происходило за его дверями…

Как раз в этот момент дверь открылась и из нее появился коренастый мужчина: он с кем-то разговаривал на ходу, но его собеседника не было видно.