Она по-прежнему неподвижно сидела на мешковине, похожая в своей яркой рубашке на цветок, а ее лицо покрывала смертельная бледность, словно она все еще не могла понять, что они спасены, и продолжала готовиться к той минуте, когда ей придется себя убить.

— Убери отсюда этот хлам, — раздался снаружи чей-то голос. — Да посмотри, нет ли кого в тех каютах.

Дрожащей рукой Азалия отодвинула засов и открыла дверь.

Чуть в отдалении офицер в белом мундире глядел на груду ящиков, украденных с джонки господина Чана.

Рядом стояли матросы в белых блузах, синих брюках и круглых шапочках с белым верхом.

Все они повернулись и увидели Азалию. В это время вниз по трапу спускался кто-то еще.

Азалия повернулась в ту сторону.

И на миг застыла, словно парализованная.

— Азалия!

Она бросилась вперед и почувствовала, как ее обняли сильные руки. Тут она поняла, что ее молитва услышана. Наконец-то она в безопасности.


Когда английский военный корабль «Гром» плыл к Гонконгу, Азалия, сидя в каюте у лорда Шелдона, слушала его рассказ о том, как развивались события.

В соседней каюте Кай Инь сидела возле лежащего с забинтованной рукой господина Чана.

Азалии, видевшей подожженную пиратами, разграбленную до основания джонку, казалось просто невероятным, что ему удалось уцелеть.

— Прежде всего мы увидели горящую джонку, — рассказывал лорд Шелдон. — Это заметил один из матросов, и капитан Мариотт тут же заподозрил, что там поработали пираты. «Они грабят и поджигают, — сообщил он мне, — и если нам не удается увидеть горящее судно, то у нас не находится достаточных улик, чтобы доказать преступление». На полном ходу мы устремились к горящей джонке, — продолжал лорд Шелдон, — а когда приблизились, капитан Мариотт сказал: «По-моему, эта джонка принадлежит господину Чану. Я всегда восхищался ею. На мой взгляд, она одна из самых красивых в порту Виктория!» — Лорд Шелдон крепче обнял Азалию и сказал: — И вот тогда-то и мне стало страшно.

— Вы думали, что я могла оказаться на борту?

— Вы способны на такие непредсказуемые поступки, что я бы ничему не удивился! — ответил он. — И еще я подозревал, что рано или поздно вы не сможете устоять перед искушением и захотите полюбоваться красотой островов.

— А почему вы оказались на этом военном корабле?

— Несколько дней назад я получил приказ произвести выборочную инспекцию британских военных кораблей. Губернатор поручил капитану Мариотту сопровождать меня. Мы позавтракали на линкоре, посетили две канонерские лодки и уже возвращались в порт… Слава богу, что я вас вовремя увидел!

Азалия прижалась лицом к его плечу.

— Кай Инь сказала, что пираты… нас продадут, — прошептала она.

— Забудьте о том, что могло случиться, — спокойно произнес лорд Шелдон. — Такое бывает раз в жизни. Последние несколько лет наши корабли успешно борются с пиратством, и сегодня за завтраком я даже выслушивал сетования на то, что теперь у канонерских лодок совсем мало работы.

— Пираты очень… страшные.

— Они нарочно наводят страх, — объяснил лорд Шелдон. — Из-за этого китайцы не сопротивляются и делают все, что от них требуют.

— Но они застрелили матросов с джонки господина Чана.

— Они убили одного матроса и понесут за это наказание.

— Почему они ранили господина Чана?

— Он оказал им сопротивление, вот они и выстрелили в него. Впрочем, пуля лишь ранила его в плечо. У господина Чана хватило сообразительности притвориться мертвым. Он рухнул на палубу и закрыл глаза. После этого они уже не обращали на «покойника» никакого внимания.

— Слава богу! — воскликнула Азалия, вспоминая горестные рыдания Кай Инь.

— Когда пираты уплыли, господин Чан попытался здоровой рукой бороться с огнем, — продолжал рассказ лорд Шелдон.

— Какое мужество!

— Да, он держался очень мужественно! Благодаря тому что господин Чан остался жив и рассказал нам о случившемся, мы бросились преследовать пиратов с такой поспешностью, чтобы спасти вас и госпожу Чан.

— А что произошло с остальным экипажем? — поинтересовалась Азалия.

— Мы нашли их связанными на палубе пиратского корабля. Большинство, полагаю, присоединились бы к пиратам, ведь тем всегда нужны умелые моряки. Отказавшиеся же редко получают возможность поведать свою историю.

Азалия содрогнулась.

— Приключение у вас было не из приятных, — заметил лорд Шелдон. — Но вы должны вести себя разумно и выбросить все из головы. Как я уже сказал, такого с вами больше не повторится и пираты понесут наказание за свои бесчинства.

— А похищать людей будут по-прежнему, — заметила Азалия.

— Верно, — согласился лорд Шелдон, — однако губернатор намерен покончить с этим, и я оказываю ему всяческую поддержку. — Он улыбнулся и ласково произнес: — Теперь у меня появились личные мотивы для борьбы с морскими разбойниками, похищающими людей.

Сказав это, он посмотрел на Азалию, затем взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.

— Вы никогда не поймете, что я пережил, когда узнал, что с вами произошло. Пираты не успели вас… обидеть?

— Нет, — ответила Азалия. — Они отнесли нас в каюту и заперли. — Помолчав, она добавила: — Страшней всего были последние мгновения. Кай Инь сказала, что они убьют нас до того, как вы взойдете на борт. Какой-то мужчина пытался открыть дверь, но я заперла ее изнутри на засов.

— Вы очень храбро себя вели, моя дорогая, — произнес лорд Шелдон.

Он наклонил голову, и его губы коснулись губ Азалии.

Он целовал ее страстно, но как-то иначе, чем прежде.

Вероятно, это из-за того, что он переволновался за нее, решила девушка. Впрочем, связно думать она не могла — от его близости все ее мысли смешались, а по телу пробежала волна блаженной дрожи.

На этот раз его поцелуи сделались более настойчивыми, жаркими, и огонь, пылавший внутри ее, казалось, рванулся навстречу огню, пылавшему в нем.

— Я люблю вас! Господи, как я вас люблю! — воскликнул лорд Шелдон.

Неистовыми поцелуями он покрывал ее лоб, глаза, щеки, нежную шею над высоким воротником рубашки, затем снова прильнул к губам.

Китайская одежда не сковывала ее тело жестким корсетом, и оно сделалось гибким и податливым.

Он прижимал ее к себе все крепче и крепче, пока девушке не стало казаться, что их сердца уже коснулись друг друга и слились в одно.

— Я люблю вас! — сказал он снова.

Глядя на ее лицо, на глаза, на слабый румянец на щеках, на нежные полуоткрытые губы, лорд Шелдон ласково произнес:

— Когда вы станете моей женой, Азалия?

Эти слова отрезвили девушку, словно ее облили холодной водой. Она застыла, после чего слегка отодвинулась и уперлась руками в его грудь.

— Я не могу… стать… вашей женой!

— Почему? В чем дело? Я ведь вижу — вы меня любите! Я вижу это!

— Я действительно… люблю вас, — ответила Азалия, — я люблю вас каждой частицей своего существа… всем сердцем… всей душой… ради вас я готова на все… но я никогда не буду… вашей женой… этого мне не позволят!

— Какая чепуха! — начал было лорд Шелдон и тут же нахмурился: — Снова вы со своими секретами? Неужели они значат для вас больше, чем наша любовь? Ведь вы же моя, вы принадлежите мне!

— От них я никуда не денусь, — ответила Азалия, — потому что я не могу рассказать вам, в чем состоит мой секрет… к тому же мой дядя никогда… не позволит мне… выйти за вас замуж!

— Я сам поговорю с генералом!

— Это бесполезно!

— Тогда я женюсь на вас без его согласия! — решительно заявил лорд Шелдон.

— Он мой опекун, — ответила Азалия.

Они оба знали, что от опекуна зависит как разрешить свадьбу, так и воспрепятствовать ей.

По закону девушка находилась целиком во власти своего опекуна, как прежде в родительской власти.

Более того, Азалия была несовершеннолетней. Но даже если бы ей и исполнился уже двадцать один год, все равно генерал имел право отказать любому поклоннику, даже не спросив девушку.

Лорд Шелдон помолчал. Затем сказал:

— Азалия, я впервые в жизни попросил женщину выйти за меня замуж. Вообще, женитьба не входила в мои планы, и, хотя я должен признаться, что в моей жизни были любовные приключения, я еще никогда никого по-настоящему не любил.

Лорд Шелдон заглянул ей в глаза, легко коснулся губами ее губ.

И снова, как в кабинете генерала и потом на «Ориссе», целуя эти дивные губы, он верил, что познает нечто настолько драгоценное и совершенное, что поневоле он поражался этому чуду.

— Мне вспоминается вечер, когда я впервые вас поцеловал, — продолжал лорд Шелдон. — Тогда я понял, что со мной случилось нечто прекрасное и неповторимое. Я не мог забыть ваших губ, не мог выбросить из памяти те странные, необыкновенные чувства, которые пробудил в нас обоих тот поцелуй. — Помолчав, он тихо добавил: — Я не ошибся, сказав, что вы испытали то же самое?

— Это было чудесно, настолько чудесно, что я не смогла помешать вам… хоть и понимала, что должна… а потом мне не верилось, что все это не сон. Все было так… волшебно… что я не могла признаться в этом… даже самой себе.

— Вы нашли подходящее слово. Это и вправду было волшебно, хоть я и сказал себе тогда, что, вероятно, ошибся, что виски в кабинете у генерала слишком крепкое.

— А… когда вы увидели меня снова… — напомнила Азалия.

— Я понял, что вы та самая женщина, которую я искал всю жизнь. Поначалу я не признался себе в этом, даже себе самому я не хотел признаться, что готов на вас жениться. И все же теперь я понимаю, что наши сердца принадлежали друг другу с самой первой минуты, хотя разум никак не мог избавиться от присущего ему скептицизма.

Он печально улыбнулся: