Слишком большое число девочек в семье грозило финансовой катастрофой, и поэтому младенцев часто оставляли умирать на солнцепеке или, что более милосердно, — как ужасно это ни звучит — ударяли головой и поскорей зарывали, чтобы никто не заметил постигшего семью позора — рождения еще одной дочери.
Азалии было страшно подумать, что Кай Инь, прожившая всего лишь семнадцать лет, умрет, покончив с собой. И все-таки она невольно думала о том, не лучший ли это выход, если впереди их ждут только унижения.
Сможет ли сама она выдержать, если ее продадут китайскому хозяину и тот станет обращаться с ней как с рабыней? Либо, что еще страшней, принудит к греховной связи, суть которой она, впрочем, не вполне понимала.
Азалия была невинной, как и все английские девушки в ее возрасте. Но в то же время она много читала, и, кроме того, она родилась и выросла на Востоке.
Она понимала, что хотел сделать с дочкой портного полковник Стюарт, которого убил ее отец.
Такое происходило в бунгало полковника не раз и не два, и слухи о его поступках доходили до Азалии, несмотря на попытки матери оградить от них дочь.
А из разговоров с индийскими служанками она знала, что любовь — это прекрасное чувство, дар богов.
Они обожествляли акт зачатия; она знала, что означают фаллические символы на храмах и в маленьких молельнях у дорог, где крестьянские женщины оставляли трогательные жертвы в виде цветов и риса.
Прожив бóльшую часть своей короткой жизни в Индии, она соединяла в своем сознании любовь с красотой Кришны, бога любви. Она знала, что любящие мужчина и женщина принадлежат друг другу и сливаются в одно целое.
Индусы были глубоко нравственными людьми; их женщины обитали на своей половине жилища, а чистота семейной жизни соблюдалась индусами как закон.
Именно это Азалия надеялась обрести когда-нибудь в браке.
Теперь же ей грозило, если верить Кай Инь, нечто, далекое от этой чистоты, грязное и низкое, и трудно было даже вообразить глубину грозящих ей унижений.
«Кай Инь права, — сказала она себе, — я тоже должна умереть».
Ее передернуло при этой мысли. И тогда она поняла, что, если ее поцелует какой-нибудь мужчина, кроме лорда Шелдона, она почувствует себя оскверненной.
Она любила его с той самой минуты, когда он внезапно ее обнял, а она была не в состоянии ни пошевелиться, ни вырваться из его рук и убежать.
Вероятно, это называется любовью, если ты принадлежишь мужчине не только телом, но и душой. Любовь — это непостижимое для определения мистическое состояние, когда мужчину и женщину притягивает друг к другу так, словно прежде, в прошлой жизни, они были единым существом с одной душой на двоих.
«Когда-то я принадлежала ему, — сказала себе Азалия, — и поэтому я никогда не смогу быть с кем-то другим».
Они с Кай Инь молча сидели на мешковине, погруженные в раздумья о том, как им лучше умереть.
— А вдруг я только раню себя? — спросила Азалия.
Тут ей пришло в голову, что она не сможет лишить себя жизни тем же способом, что и подруга.
Китайцы — большие знатоки самоубийств. Кай Инь наверняка известно нужное место на теле, куда следует вонзить нож, чтобы смерть наступила мгновенно. А вот Азалия поступит по-другому.
Когда ее выведут на палубу, она бросится в море и постарается, чтобы ее не смогли спасти.
Большинство китайцев не умеет плавать, а среди моряков всех национальностей существует убеждение, что, если корабль идет ко дну, лучше быстро утонуть, чем продлевать мучения, пытаясь держаться на поверхности.
«Я брошусь за борт, — решила Азалия. — Пока пираты сообразят, что происходит, я уже успею утонуть!»
Плавать она не умела. Ее дядя пришел бы в ужас от одной только мысли о том, что его дочерям или племяннице придется раздеваться при посторонних.
В Индии же было небезопасно купаться в больших искусственных водоемах, находившихся возле каждой деревни.
«Все кончится очень быстро!» — сказала себе Азалия и постаралась утешить себя мыслью, что, хотя она и не увидит больше лорда Шелдона, он будет вспоминать ее.
«Вы прекрасны!» — сказал он ей в саду, — не верилось, что это происходило только вчера! — и вновь по ее телу пробежала дрожь при воспоминании об этом.
«Неужели вы думаете, — сказал он, — что мы можем разойтись в разные стороны и забыть о том, что наши губы сказали друг другу не словами, а поцелуем?»
Пока жива, она будет помнить об этом; и он вспомнит о ней когда-нибудь, когда окажется в другом саду, таком же красивом, как сад господина Чана, или когда увидит лазоревую сороку, летящую под ярким солнцем.
«Будем надеяться, что они принесут нам счастье и удачу!» — произнес он.
Но счастья уже не будет, подумала Азалия, во всяком случае для нее. Впереди только смерть; зеленые волны сомкнутся над ее головой, и она погрузится на морское дно.
Не в силах перенести такие мысли, она начала беспокойно расхаживать по каюте, а затем подошла к иллюминатору.
Она хотела бросить последний взгляд на пылающую джонку, но теперь пиратский корабль лавировал, пытаясь поймать попутный ветер, и почти ничего не было видно, если не считать очертаний далекого острова.
Он был зеленый и гористый. Вот только где он находился?
Пираты могли, подумала Азалия, сменить курс и направиться в сторону Китая, но, возможно, это один из множества островов, рассеянных у выхода в океан.
Кай Инь молчала, и Азалия решила, что подруга, скорее всего, молится Гуань-Инь, богине милосердия.
«Господи, помоги нам, — молилась и сама Азалия, — еще не поздно, ты еще можешь нас спасти от того, что нас ждет…»
Ей показалось, что ее молитва слишком робкая. И тут она вспомнила слова матери, всегда говорившей ей о том, что молитвы, идущие от сердца, обязательно будут услышаны.
Как-то они с матерью зашли в индуистский храм, и Азалия, тогда еще совсем девочка, с любопытством смотрела, как женщины в красочных сари молятся Ганеше — богу с головой слона.
— Почему они думают, что этот смешной бог их слышит? — спросила она у матери.
— Самое главное — молитва, дочка, — ответила мать. — Если молитва идет от сердца, Тот, к кому она обращена, всегда услышит. Тот, кто слишком велик, чтобы мы могли Его постичь. Но Он там! Хотя у разных народов Он носит различный облик, Бог всегда придет к каждому человеку.
Тогда Азалия была еще слишком маленькая, чтобы постичь смысл сказанного матерью.
Однако потом она подросла и стала лучше понимать слова матери, а также смысл приношений, совершаемых индуистами, мусульманами и буддистами.
И теперь она не сомневалась, что Гуань-Инь, богиня милосердия, которой молилась Кай Инь, и Бог, к которому обращалась она сама, по сути своей одно и то же.
«Прошу… молю… помоги нам», — взывала она снова и снова, мысленно представляя, как молитва возносится к синему небу, словно ее несут крылья синей птицы.
И тут внезапно раздался взрыв, настолько сильный, что все судно содрогнулось.
Азалия вскрикнула и обхватила руками Кай Инь, словно желая защитить подругу. Китаянка прижалась к ней.
— Что… это было? — спросила она испуганным шепотом.
Но если бы Азалия и ответила, ее слова утонули бы в оглушительном грохоте выстрела, раздавшегося с палубы прямо над их головами.
Снова прозвучал взрыв, и Азалия уже поняла, что это разорвался снаряд, выпущенный из большой пушки с атаковавшего их судна.
Снаряд не попал в корабль, а взорвался в воде возле борта. Большая волна захлестнула палубу, попала в иллюминатор.
Отпустив Кай Инь, Азалия бросилась к отверстию.
Заглянув в него, она издала пронзительный крик:
— Корабль! Британский корабль!
С минуту Кай Инь смотрела на подругу, словно не могла понять смысла ее слов.
— Я вижу белое знамя! — воскликнула Азалия. — Мы спасены! Кай Инь… мы спасены!
— Они убьют нас! — сказала Кай Инь. — Они убьют нас, прежде чем английские моряки попадут на наше судно.
В ее голосе прозвучал ужас, убедивший Азалию в правоте подруги.
И в самом деле, это весьма вероятно. Пиратов станут судить за пиратство, но если к этому добавится еще и обвинение в похищении людей, то наказание ужесточится многократно.
Только она об этом подумала, как раздался топот спускавшихся по трапу людей. Идут на ними!
В каюте имелся засов, хотя и не слишком прочный, просто деревянная палка, вставлявшаяся в отверстие в стене.
Азалия поскорей его задвинула.
И почти одновременно услышала звук отодвигаемого с той стороны двери засова. Дверь задрожала, когда кто-то попытался ее открыть.
Азалия всем телом прижалась к деревянным доскам.
Разумеется, сил у нее было намного меньше, чем у человека, пытавшегося до них добраться. И все-таки она надеялась продержаться хотя бы немного.
Шум над головой все нарастал и сделался оглушительным. После недолгой ружейной перестрелки до нее донеслись слова приказа, произнесенные на кантонском диалекте, но с сильным английским акцентом.
Находившийся за дверью пират тряс ее с неистовой силой.
Он попытался высадить дверь плечом, засов хоть и затрещал, но выдержал удар. Неожиданно пират оставил свои попытки и побежал прочь.
И сразу же заскрипел трап от тяжелой поступи, и мужской голос на чистом английском языке произнес:
— Здесь груз! Вероятно, опиум!
Азалия без сил сползла по двери на пол.
Ведь даже после того, как убежал пират, она продолжала изо всех сил удерживать деревянную дверь, опасаясь, что в последнюю секунду засов сломается и негодяй ворвется к ним.
Она не сомневалась, что в руке он держал длинный кривой нож, какие пираты носят за поясом.
Кай Инь даже не пошевелилась.
"Благоухающий Цветок" отзывы
Отзывы читателей о книге "Благоухающий Цветок". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Благоухающий Цветок" друзьям в соцсетях.